Интервью с историком Збигневом Семашко
Государственная белорусская газета «Звязда» опубликовала статью о том, что Красная Армия хотела придти на помощь участникам Варшавского восстания [антифашистское вооруженное выступление в Варшаве 1 августа — 2 октября 1944 года, — прим. пер.], но Армия Крайова (АК) от этой помощи отказалась. Предложение Тадеушу «Буру» Коморовскому (Tadeusz Komorowski) должен был передать уроженец Белоруссии офицер ГРУ Иван Колос, а в воюющую столицу его должен был перебросить маршал Константин Рокоссовский. «На Западе и в Польше считается, что Красная Армия была специально остановлена, чтобы не оказывать повстанцам помощь», — написала «Звязда». А между тем Колос «передал по радио открытым текстом, что Армия Крайова из-за убийства польских офицеров в Катыни не хочет иметь ничего общего с режимом в Москве». Таким образом сами поляки якобы отклонили предложение СССР и обрекли себя на погибель. Тему контактов участников Варшавского восстания с Красной Армией наиболее детально изучил Збигнев Семашко, известный историк-эмигрант, живущий в Лондоне. По его мнению, статья в белорусской газете полна «невероятных измышлений».
Rzeczpospolita: Существовал ли описанный «Звяздой» Иван Колос?
Збигнев Семашко: Да, капитан Иван Андреевич Колос был советским офицером, который был сброшен в Варшаву… в ночь с 20 на 21 сентября, т.е. уже под конец битвы, незадолго до капитуляции восстания. Он приземлился между улицами Хожа и Маршалковской. Прыгавшему вместе с ним радисту Дмитрию Стенько не повезло, он ударился о перила балкона и был сильно ранен, потом его задело осколком. Его похоронили у дома 34 по улице Хмельна.
— Колос ранен не был?
— У него были только легкие травмы, он повредил руку. Его сразу же приняла коммунистическая Армия Людова, и он предпринял попытки выйти на связь с главной комендатурой АК. Таких советских парашютистов было, впрочем, больше. Одних сбрасывали на Жолибож, других на Мокотов. Но Колос был самым важным, он был в самом высоком чине. История с его высадкой до сих пор остается туманной и окруженной завесой тайны.
— Почему?
— Неизвестно, какова была цель его миссии. Неизвестно, какими он обладал полномочиями. Из его собственных рапортов следует, что у него было три задания: произвести разведку немецких сил и пунктов командования в Варшаве, выявить «английский центр разведки» и изучить намерения и планы командования АК. Так что это была разведывательная операция, а не миссия, направленная на какое-то сотрудничество между Красной Армией и АК.
— Удалось ли Колосу добраться до главной комендатуры АК?
— Да. Хотя он утверждает, что ему удалось встретиться с самим Коморовским, это вызывает сомнения. Но он встретился с Антонием Хрусьцелем,«Монтером» (Antoni Chruściel). Но у Колоса не было никакого предложения, он задал лишь странный вопрос: как АК представляет себе действия СССР по помощи Варшаве? И получил очевидный ответ: Красная Армия должна незамедлительно пойти в атаку и начать форсирование Вислы. Такую телеграмму Колос якобы направил стоящему на другом берегу реки маршалу Рокоссовскому. Но никакого ответа не последовало.
— Так что поляки хотели взаимодействовать с советской армией и ожидали от нее поддержки?
— Разумеется. Главная комендатура АК наверняка не отвергла бы предложение советской помощи. Если бы прозвучало какое-нибудь предложение, оно было бы принято. Поэт (Юзеф Щепаньский (Józef Szczepanski), – прим. пер.) выразил это словами «Мы ждем, чтоб красная зараза освободила нас от черной смерти». С того момента, как был убит ее предыдущий командующий, генерал Стефан Ровецкий (Stefan Rowecki), эта организация очень изменилась и сместилась в просоветском направлении. Вопрос Катыни здесь не мешал, многие поляки тогда, к сожалению, про Катынь не помнили. Преобладала вера, что СССР изменился, что это теперь «союзник нашего союзника» и он принесет помощь.
— Взаимодействие началось одновременно с началом операции «Гроза»?
— Именно так. Армия Крайова пошла тогда на далекоидущее сотрудничество с Красной Армией и, как мы знаем, закончилось это для нее роковым образом. Так что аргумент, будто поляки не хотели советской помощи, абсурден. Ведь «Бур» обращался по радио к Рокоссовскому, прося его о поддержке.
— А как интерпретировать попытки отрядов Берлинга (Zygmunt Berling) в середине сентября форсировать Вислу? Они взбунтовались против своего командования?
— Такой тезис смешон. Невозможно, чтобы кто-то из командующих вопреки приказам своего начальства проводил операцию, которая длится не один день. Это невообразимо ни в одной армии, а особенно в советской. Рассказы о взбунтовавшемся Берлинге – это детский лепет. Форсирование Вислы его войсками началось по приказу советского командования и по приказу же советского командования завершилось. Берлинг должен был дважды в день рапортовать о своих успехах. Была даже идея дать ему советский полк, который штурмовал Волгу под Сталинградом. Ведь люди Берлинга не имели понятия, как осуществить подобную операцию, у них не было такой подготовки. В итоге на это махнули рукой, и бойцам Берлинга пришлось идти одним. Они высадились в районах Жолибож и Черянков, и немцы быстро с ними разобрались.
— Зачем это было сделано?
— СССР хотел создать видимость помощи. В частности, из международных соображений. Цель разбить немцев или спасти участников восстания не ставилась. В случае успеха на левом берегу Вислы был план сделать такие места, куда могли бы стекаться разбитые и деморализованные остатки Армии Крайовой. Рядовых присоединили бы к частям Берлинга, а Коморовский наверняка отправился бы на Лубянку. Это был элемент хитрой советской игры в отношении Варшавского восстания.
— В чем заключалась эта игра?
— Начну с начала, т.е. от покушения на Гитлера. 20 июля 1944 года немецкие военные пытались подорвать его в ставке «Волчье логово». Это событие произвело огромное впечатление и в главной комендатуре АК, и в штабе Красной Армии. АК решила, что немцы сломлены и дала приказ готовить всеобщее восстание. СССР же в конце июля, пытаясь обойти Варшаву, нанес по немцам удар. Они тоже думали, что Германии пришел конец, и использовали для атаки слишком мало сил. В итоге они получили взбучку. Однако Рокоссовский не сдавался и представил Сталину план второго наступления на Варшаву, которое должно было быть осуществлено в конце августа. В этот раз все должно было быть подготовлено как следует. Но в это время вспыхнуло Варшавское восстание, и советское верховное командование от этого плана отказалось.
— Почему?
— СССР был заинтересован в том, чтобы восстание вспыхнуло и продолжалось как можно дольше. Ведь было ясно, что кому-то придется прикончить польских патриотов, т.к. если Польшу планируется включить в советскую сферу влияния, эти люди должны исчезнуть. С точки зрения Москвы было очень желательно, чтобы это сделали немцы, а не они сами. Если немцы прикончат патриотов, рассуждали большевики, нам останется меньше работы. На эти вещи нужно смотреть с позиции Москвы. С точки зрения Варшавы или Лондона они выглядели очень сложными, но с точки зрения Москвы были чрезвычайно просты.
— Но отношение СССР к восстанию все же менялось.
— О да, но дело речь шла лишь о тактике. Сначала, когда Сталин встречался с премьером в изгнании Миколайчиком (Stanisław Mikołajczyk), он говорил, что никакого восстания в Варшаве нет, что это его выдумки. В следующий период Москва полностью игнорировала факт восстания, его считали польской глупой выходкой. А потом произошел поворот на 180 градусов: 7-8 сентября командование АК пришло к выводу, что целей восстания достичь уже не удастся. Я напомню, что речь шла о том, чтобы своими руками отвоевать Варшаву и поставить СССР перед свершившимся фактом. В начале сентября стало ясно, что такую комбинацию осуществить не получилось.
— И тогда было принято решение капитулировать.
— Да. Для начала переговоров была использована тема эвакуации из города мирного населения, их вела, в частности, графиня Мария Тарновска (Maria Tarnowska). А о капитуляции с немцами разговаривал начальник разведки АК Казимеж Иранек Осмецкий (Kazimierz Iranek-Osmecki). «Бур» поставил условия, которые немцы в целом приняли. Капитуляция должна была произойти 10 сентября, но «Бур» ее не подписал…
— Почему?
— Потому что в ту ночь впервые была слышна советская артиллерия, а в небе появились советские самолеты. СССР создал впечатление, будто он идет вперед. Вывод мог быть только один: нужно было продлить восстание. Сталин узнал о возможности капитуляции и решил спровоцировать поляков продолжать сопротивление, подав им надежду. Последствия были катастрофическими. Самые большие потери Варшава понесла именно 10 сентября.
— А что случилось с Иваном Колосом?
— 1 октября при помощи Армии Людовой он добрался по канализационным каналам к Висле и переплыл реку. Он рапортовал лично Рокоссовскому, который дал ему за эту операцию орден Красного знамени. А Польская Народная республика дважды наградила его орденом «Крест храбрых» и еще двумя медалями. В последствии Колос давал интервью пропагандистского толка, в которых утверждал, что вина за срыв польско-советского взаимодействия лежит на Коморовском. Так что статья в белорусской газете — это советские факты второй свежести.
(«Rzeczpospolita«, Польша)
03.03.12.