Путин имеет шансы повторить судьбу «Единой России»
Пессимисты ждут, что теперь власть начнет «завинчивать гайки» и мелко мстить. Оптимисты млеют: дорвавшись до трона, «лидер» перестанет чудить и отпустит всех. И вот она — развилка! Перед нами два пути: один ужасный, но напрасный, другой навряд ли, но всерьез.
Власть на доверии
Планируя впадать в жесть, власть должна считаться с мерой своей реальной легитимности. Иначе грабли (рано или поздно), потом — вилы. Но это если понимать, о чем речь.
На стадионе премьер сообщил, что объявлять выборы нелегитимными до голосования нельзя. Как в «Лужу» message. Власть питает (и вскармливает) иллюзии, будто легитимность обеспечивается «большинством», то есть голым процентом, формально. Все та же линия на «употребление закона» в противовес Праву. Duralex— штык-молодец. Когда говорят: «Закон употребить», его сплошь и рядом именно и употребляют — как дышло, не во вред себе. На самом деле закон — не более чем техническая формализация идеи Права; потому и есть суд — иначе приговоры выносили бы нотариусы и роботы. Легитимность власти тоже определяется не формальным подсчетом голосов, а конечным приговором публичного суда, в котором присяжные — всё общество. Она обеспечивается не цифрой, а реальной верой людей в то, что эта власть имеет право устанавливать обязательные требования и применять легитимное насилие. Или не имеет, даже если насчитали.
Выборы могут стать нелегитимными еще до голосования, если в подготовке и ходе кампании были значимые нарушения. Важно доверие граждан к процедуре (даже если нарушения не доказаны). Выявите процент тех, кто полагает эти выборы честными и думает, что никого из потенциальных кандидатов не отрезали, что были равные возможности, что не было злоупотреблений положением, бюджетом, силой, — и вы получите процент легитимности голосования, который обрушат даже голосовавшие за Путина, то есть даже те, кто голосовал за, не верят в честность выборов.
Но легитимность власти не равна и легитимности процедуры. Когда наши умники, не в силах отрицать декабрьский фальсификат, вспоминают интересные детали кампании 1996 года, вопрошая, что же все молчали тогда, — они сами роют яму себе и клиенту. В том-то и дело, что тогда смолчали, а теперь — нет. Тогда никто не вышел, а теперь вышли и молчать не будут. Хотя тогда даже центральная пресса и ТВ крыли Ельцина последними словами, а сейчас эфирный официоз так заливают сиропом, что уже и самим лизать тошно.
Далее — количество. Всегда есть процент буйных, считающих любую власть нелегитимной, и, наоборот, любящих начальство за всё и всегда. Но чтобы легитимность власти оказалась подорвана, не обязательно, чтобы большинство вышло на улицу. Достаточно, чтобы процедуре и власти отказало в доверии «всего лишь» большое меньшинство, социально значимая часть массы. Тем более умная и в столицах.
Какая часть протестной массы значима, зависит от температуры настроений. Страстное неприятие активной частью общества может пересиливать прохладную «поддержку» пассива и нейтралитет «болота». Насколько наше меньшинство значимо, можно судить по беспрецедентному размаху ответных провокаций и наездов, по всей кампании в жанре «Мы за ценой не постоим», явивший миру небывалый в хрониках политического пиара перебор, как в количестве эпизодов, так и в децибелах истерии.
Принято считать, что голосовавшие не за Путина проголосовали просто «за кого-то другого», что непришедшие на участки согласились с этой жизнью и стабильностью. Это уже давно не так. Это раньше розовые либералы думали, что Путин, конечно, не Явлинский, но и не Зюганов. Точно так же коммунисты считали Путина не Зюгановым, но все же и не Ельциным. Даже жириновцы умилялись тем, что этот хоть и не моет сапоги в Индии, но хоть в сортире что-то мочит. Сейчас этой массе Путин стал чужим. Команда постаралась и сам дошутился. Суммируйте голоса тех, кто не за него, — там масса яростно против. Это тоже удар по легитимности, причем новый и сильный.
А дальше вопрос пропорций и трендов. Чего заслужила власть? Свержения и суда? Права на работу в надежде поднять легитимность и выйти из опасной зоны? Или же моральной санкции на репрессии, в том числе противозаконные, но зато от имени «подавляющего» большинства? И считать надо на перспективу, когда восторги остынут, «оранжевая чума» обернется мирным, но хроническим издевательством над позором «победы», когда обещания сдуются или лопнут, а социальный протест сомкнется с морально-политическим. История легитимности выборами не заканчивается, общественный приговор процедуре не окончательный и подлежит обжалованию в любой острый момент. Нарушения могут не взорвать общество сразу, но это всегда бомба.
Легитимность увертюры
Для начала была даже не тронута машина, сделавшая доказанный фальсификат в декабре. Все сохранили места, нелояльных, наоборот, вымели. Web-камеры и новые урны — для детей. Какие основания считать чистыми выборы, сляпанные грязными руками? И как должны относиться к процессу присяжные и зрители, зная, что судья и прокурор сами уголовники, а адвокатам отказывают во всем подряд и заламывают руки? Хотя бы Чурова надо было менять, а так эта «демонстрация силы» обернулась пугалом, таким же умным, как уральский танк. Лишнее пятно на выборах, объявленных чистейшими в истории.
Зримая беда — оккупация телевизора. Когда переведут в таблицы и графики многократное превышение присутствия Путина в кадре, это будет таким же математическим доказательством нарушений, каким после декабря были бредовые «гауссовы» распределения. Апелляции к тому, что он премьер, не работают: сплошь и рядом нам демонстрировали как раз то, как человек в служебное время позировал в сценах, к управлению отношения не имеющих. Плюс анонсы «аналитических» фильмов про новейшую историю, длинными очередями вбивавшие в сознание аудитории, что сначала всё погибло, а потом Он всех спас. Одного этого в приличной стране и по нашим законам хватает для дисквалификации. Не говоря уже о нескольких уотергейтах, заработанных прослушкой оппонентов, которая была при нем и в его интересах, а он даже не дернулся, чтобы прилюдно осудить и расследовать. Точно так же, как он ни разу не осудил тех, кто собирал путинги кнутом и пряником. Чем платить смешной штраф за Поклонную, правильнее было бы самому заплатить тем, кого кинули бригадиры.
И, наконец, качество кандидатов. Само допущение, что эта «пятерка» лучшее, на что способна Россия, — оскорбление нации, ее культурного, интеллектуального и морального потенциала. Никто из конкурентов даже не замахнулся, чтобы всерьез врезать лидеру; да и не смог бы: шоферня в гаражах называет это «прореживанием дискурса». Даже снятие Явлинского — шалость в сравнении с тем, что выборы вообще выродились в клоунаду. Установка ведущим сделать из оппонентов посмешище и сами выборы превратила в цирк. Путин оказался самый сценичный, но в своем же шапито. И это останется. Теперь гадают, будет ли он и дальше заведовать балаганом или попробует себя в роли начальника лагеря. Судя по тому, как нагло фальсифицировали процесс и результат 4 марта, шанс не исключен.
Три травмы
«Единая Россия» падала в три приема. Сначала ее заклеймили партией жуликов и воров, и уже от этого она споткнулась, потеряв темп и сам запас энергии, — задолго до декабря. Выборы поставили ее уже на колени, причем именно беспардонным фальсификатом. Натянули всего-то десяток-полтора процентов, но люди не простили хамства и обмана. Затем, плюнув в протест, лидер ПЖиВ сделал ситуацию и вовсе необратимой. Поняв это, он кинул родное детище, что поставило партию и вовсе на четвереньки, с которых эта «Россия» уже никогда не поднимется.
У Путина те же рубежи. Он легко отклеился от ярлыка жуликов и воров, и в этом ему помогла оппозиция, забывшая, что впереди выборы президента, а не суд над Чуровым и не пролог к выборам другого парламента. «Единой России» дали тихо умереть, но никто не помешал Путину ампутировать этот политический некроз.
Тем не менее усталость от вождя, рокировка и теплое отношение к лидеру ЕР (она утонула) сделали свое дело. Результат пришлось-таки накачивать массированными «каруселями» и левыми списками, а потом еще и дорисовывать. Разоблачительна сама динамика роста показателей по мере счета с востока на запад. Всегда было волнами, а столицы должны были опустить — вышло гладко и наоборот, что объяснимо только волшебством. Постепенно выявятся нелепые флюсы на «странных» участках и провалы до 40% в участках без нарушений. Проявится новая «пила Чурова», неправдоподобно круглые цифры явки. Затем окажется, что поллстеры (те, кто проводят опросы) имели дело не с «гражданами РФ», а участниками опросов, что всегда дает флюс власти (о чем писали аналитики К. Рогов и Г. Юдин). То же с экзит-поллами, в которых также не делали поправки на отказавшихся отвечать (о чем писал Д. Орешкин). Это совпадет с альтернативным обсчетом первичных протоколов — и картина в целом повторит декабрьскую историю. В итоге может быть научно доказано, что первый тур был под вопросом, а Москва и вовсе проиграна сборке оппозиции.
И с этим придется жить всем. Как именно — покажут митинги. Сначала будет легкий шок: в декабре была перспектива ответить в марте — теперь такого нового журфикса на ближайшую перспективу нет. Но потом начнет сказываться оскорбление двойным фальсификатом, декабрьским и мартовским. В глазах вменяемой части общества «победа» девальвируется, а это не только протестующие, но и свои. И тогда наступит новый рубеж: как власть отреагирует на разоблачения и протест. В декабре помогло раздвоение: агрессивный ответ сопровождался уступками и либеральными посулами, что протест разогрело, но его же и смягчило. Теперь та же развилка: либо чудить от имени сомнительного и уже точно не подавляющего «большинства» — либо искать точки соприкосновения с другой частью общества, уже слишком большой и уж точно не худшей. К тому же растущей.
Второй шанс?
Всё зависит от кругозора и горизонта. Если смотреть под ноги, то можно и косить под монарха с гаечным ключом. Но если думать о перспективе, то это вряд ли.
Во-первых, уйти из истории начальником лагеря — не большая заслуга и сомнительное счастье. Путин любит производить впечатление, а портить его вконец таким образом просто неэстетично.
Во-вторых, будущее слишком неопределенно, чтобы так подставляться под риски с неприемлемым ущербом, когда уйти можно будет уже только совсем скверно. Играть в такую русскую рулетку умному человеку вовсе ни к чему, да и некомфортно.
В-третьих, страну в любом случае надо выводить из институционального тупика, в котором она успешно конкурирует с совсем уже дикой Африкой, а то и уступает. Даже Кончаловского проняло. А делать это в условиях политического зажима в наших условиях не выйдет. Но смущает заявление Пескова о том, что не будет резкостей, но и, тем более, «горбачевского либерализма». Как можно вернуть страну в догорбачевские времена, не нарушая Конституции и не вступая в войну в проснувшимся обществом? В конце концов, КПСС смела не горбачевская либерализация, а глубинная динамика общественного развития, намного опередившая обновленческий потенциал Партии.
Сейчас как раз тот случай, когда Путину, чтобы двинуться вперед, надо сначала сделать два шага назад. Придется заново браться за институциональные реформы, начатые на старте нулевых, а потом успешно проваленные. Сейчас это будет труднее, чем тогда: общество может второй раз не поверить, а без него дело обречено. Но если не пытаться вновь заработать эту легитимность, страна обречена, а ее жалко. Она всё же большая, хорошая и всё еще почти великая.
http://www.novayagazeta.ru
07.03.12.