Интервью с Ярославом Качиньским – лидером партии «Право и Справедливость», братом президента Леха Качиньского, погибшего в авиакатастрофе 10 апреля 2010 года
Ярославо Качиньский (Jarosław Kaczyński): Лех Качиньский причинял неудобство тем, кто не хотел, чтобы Польша была самостоятельным эффективным субъектом. И все закончилось, как закончилось.
Onet.pl: Как закончилось?
— Все указывает на то, что это было покушение. Я не делаю категорических утверждений, но многое говорит в пользу версии покушения.
— Что говорит в пользу того, что на Леха Качиньского было совершено покушение?
— Генерал спецвойск распорядился снижать самолет на 100 метров вопреки мнению всех офицеров, находившихся на аэродроме в Смоленске. И это факт. Ту-154 было приказано снижать высоту. Я говорю это в противовес той подлой лжи, которую распространяет Миллер (Jerzy Miller), говоря, что садиться пилотам приказал президент. Он этого не приказывал, нет ни малейших доказательств, что со стороны главы государства поступало подобное распоряжение.
— У вас сложилось ощущение, что вашего брата убили?
— Разумеется, у меня есть ощущение, что президент Лех Качиньский был убит. Но уверенности в этом у меня нет.
— Какие третьи лица могли быть причастны к покушению?
— Если было покушение, должны были быть и третьи лица. К покушению были причастны те, кому оно было более всего выгодно.
— Назовите, пожалуйста, фамилии.
— Ответьте себе на этот вопрос сами.
Читайте также: Дочь Качиньского призывает к международному расследованию причин авиакатастрофы
— Но ведь не я выдвигаю тезис, что президент Качиньский погиб в результате покушения.
— Для большинства журналистов и публицистов версия покушения – это нечто, чего их психика не выдерживает. Моя выдерживает. Сначала мы должны принять тезис, что это было покушение, а потом найдутся и те, кто за ним стоял.
— То есть кто?
— И в Польше, и за границей были люди, которым могла быть выгодна смерть Леха Качиньского. И они этим воспользовались.
— Спустя два года со дня катастрофы версия покушения кажется вам самой правдоподобной?
— Да, потому что все другие абсурдны.
— У вас есть доказательства, что произошло именно покушение?
— Комиссия Мачеревича (Antoni Macierewicz) над этим работает, и это еще не все.
— Я переформулирую вопрос о том, кто мог быть причастен к покушению. Вы задавались вопросом, откуда Радослав Сикорский (Radosław Sikorski) так быстро узнал, что все пассажиры самолета с президентской делегацией мертвы. На это глава МИД представил источник своей информации. Вы считаете, что Сикорский мог иметь что-то общее с покушением на вашего брата?
— Вы выдвигаете любопытный тезис. Записи, которые предоставил Сикорский, совершенно неубедительны. Сообщения посла Бара (Jerzy Bahr) тоже очень скупы. Удивительное дело, что со 150 метров в тумане кто-то смог увидеть, что все мертвы. Смоленская катастрофа требует отдельного расследования, для которого нужно принять специальный закон.
— Я не выдвигаю версию, я спрашиваю, имеете ли вы в виду нечто подобное.
— Повторю, это очень любопытная гипотеза. Были люди, которые извлекли выгоду из смерти моего брата.
— Вы бы хотели, чтобы была произведена эксгумация тел вашего брата и его жены?
— Нет, не хотел бы. Но я не исключаю, что это может стать необходимым. Если при честном расследовании после смены власти прокуратура решит, что нужно провести эксгумацию, другого выхода не будет. Но для меня это будет очень тяжело.
— Можно ли назвать бездействием со стороны президента Качиньского то, что он не распорядился направить самолет на запасной аэродром? Когда капитан Аркадиуш Протасюк (Arkadiusz Protasiuk) рассматривал вариант посадки на запасном аэродроме, директор дипломатического протокола Мариуш Казана (Mariusz Kazana) сказал: «Решения президента, что делать дальше, еще нет». Мог ли президент хотеть любой ценой посадить самолет в Смоленске?
— Брату передали, что на аэродроме туман, и спросили, где сажать самолет. Но не брат принимал решения о снижении и посадке. Он не мог сам решить, что от посадки следует отказаться. Если бы пилоты сказали, что они не могут посадить самолет, или если бы аэродром был закрыт, тогда он должен был бы выбрать запасной аэродром. Брат не говорил о запасном аэродроме, т.к. пилоты не сообщали, что посадка невозможна. В самолете решения принимает пилот, который сажает самолет или нет. С контрольной вышки пилотам дали команду снизить высоту полета, т.е. снизиться с высоты около 10000 метров и идти в сторону аэродрома. И это было решением диспетчеров, а не пилотов. Потом им дали команду снизиться на высоту 100 метров, а третья команда была – «свободная полоса», т.е. садитесь. Они начали снижаться, а потом приняли решение уйти на второй круг. Это нам известно наверняка. Еще нам известно, что пилотов держали в ложном убеждении, будто они находятся на «курсе и глиссаде». Какое отношение имеет к этому президент? Никакого.
Читайте также: Россияне вели самолет Качиньского на «верную смерть»
— Мог ли президент до вылета самолета принять решение лететь на другой аэродром, раз на «Северном» был туман?
— Если бы пилоты сообщили, что для посадки нет соответствующих условий, и попросили президента указать другой аэродром, тогда он принял бы такое решение. Но такой ситуации не было.
— Адам Белян (Adam Bielan) (депутат Европарламента, — прим. пер.) сказал, что на том аэродроме не следовало садиться ни президенту Качиньскому, ни премьеру Туску (Donald Tusk).
— На тот аэродром до того прилетели Туск и Путин. Раньше там бывал Александр Квасьневский (Aleksander Kwaśniewski), и каждый год туда прилетала делегация катынских семей. Откуда президент Качиньский мог знать, что аэродром плохо оборудован? Никто ему об этом не докладывал. Я спрашивал представителя президентской канцелярии Яцека Сасина (Jacek Sasin), получал ли президент какую-то информацию о сложностях, имевшихся на аэродроме в Смоленске. Таких сведений он не получал. Информация, что на смоленском аэродроме сложные условия, поступила только 12 апреля. И это на сто процентов вина нынешнего правительства.