В последней статье в Democratist мы писали о концепции «однородности международного сообщества». Главная идея заключается в том,что государства со временем становятся похожими друг на друга в связи с распространением идей или идеологий на международном уровне. К примеру, французская революция 1789 года распространила идеи национализма, демократии и более централизованного государства, которые в последующие два века стали влиятельными во всей Европе. Примерно в то же время расцвет Британской империи подчеркнул через промышленную революцию важность науки для национального могущества.
В ходе соревнования между собой государства продвигают идеи национализма, образования, инвестиций в инфраструктуру и инноваций для укрепления своей международной позиции: в каждом случае элита стремится к тому, чтобы путем модернизации защититься от самой сереьезной угрозы – военного поражения. В результате государства становятся похожими друг на друга не только в связи с глобализацией или обменом идеями – их правители заинтересованы в том, чтобы стать более «современными», чтобы защитить свою легитимность на родине и соревноваться с другими на международной арене.
Во многих странах этот процесс способствовал приходу демократии. Например, введение права на голосование для рабочего класса в Великобритании в 1918 году следует воспринимать — по крайней мере, отчасти — как реакцию на революцию 1917 года и опасения правительства о ее возможном влиянии на возвращающихся из окопов солдат.
Читайте также: Российские правозащитники отказываются работать под руководством Путина
В России существует по меньшей мере два современных источника подобного международного давления на государство. Первый – это идея самой демократии как формы легитимации: в международной среде это давление резко выросло за последние 25 лет. Внутри страны оно остается довольно слабым, но постепенно растет в результате сфальсифицированных выборов и неуступчивости правительства.
Вторым источником давления (и одной из более актуальных проблем для лидеров страны в настоящий момент) является потребность в научных инновациях, особенно в сфере их военного применения. Конечно же, это все не является чем-то новым — Россия пытается догнать Запад по крайней мере со времен Петра Первого. Однако с 2008 года можно наблюдать возрождение интереса к данному вопросу, так как стало понятно, что страна теперь отстает сильнее.
Действительно, эта проблема является основной движущей силой программы «Россия – 2020»: впервые озвученная во время речи Владимира Путина в феврале 2008 года (незадолго до начала президентского срока Медведева), «Россия – 2020» предполагает три различных сценария экономического развития России:
-«Инновационный» сценарий. Он предполагает развитие национальной инновационной системы, конкурентоспособных кадровых ресурсов, региональных центров развития, а также всеобъемлющие реформы и инвестиционные программы. Предполагаемый рост ВВП — 6,5% в год.
-«Сырьевой» сценарий, базирующийся на быстром развитии и модернизации добывающей отрасли промышленности и предполагающий средний рост ВВП в 5,3% в год.
-«Инертный» сценарий, при котором не происходит никаких значительных улучшений, и поэтому средний показатель роста ВВП остается на отметке 3,9% в год.
По нашему мнению, хоть Медведев и искренне пытался начать претворять в жизнь «инновационный» сценарий во время своего президентского срока (об этом говорят налоговые льготы, технологические парки, отмена налог на ввоз высокотехнологичного оборудования, попытки привлечь иностранные инвестиции), в последние два года он столкнулся с очевидным сопротивлением правящей элиты.
Причиной подобного тупикового положения является тот факт, что номенклатура сопротивляется экономическим реформам (несущим угрозу их привилегированной позиции) и еще в большей степени предполагаемым политическим изменениям, которые должны стать опорой инновационной экономики.
В данном отношении мы рассматриваем возвращение Путина на пост президента, назначенное на седьмое мая, как показатель того, что эти интересы утвердили свою власть, а также знаком того, что они всеми силами постараются избежать потенциально «дестабилизирующих» эффектов политических и экономических реформ, которые необходимы для привлечения инвестиций и действительного осуществления «инновационного» сценария.
Вместо этого правящая элита, похоже, надеется, что продолжающийся рост цен на углеводороды в ближайшие годы поможет России вернуться к акценту на второй, «сырьевой» сценарий, с обещанными (все еще значительными) 5,3% роста в год.
Читайте также: Стратегия России
Возможно, они добьются этой цели. Возможно, нет. Но в то время как подобные темпы роста выглядят впечатляющими, особенно, если если их сравнить с показателями все еще находящегося в кризисе Запада, неспособность модернизироваться – что подобный сценарий преполагает — предвещает серьезные проблемы для российского военного потенциала: при отсутствии инноваций внутри страны, в частном или государственном секторе или в сфере иностранных инвестиций, при продолжающейся «утечке мозгов», российские стареющие кадры инженеров и по большей части все еще советская промышленная база сильно отстают.
Как написал Александр Гольц в «Ежедневном журнале» 24-го апреля, руководству «становится не по себе от мысли, что научно-техническая революция, происходящая во всем мире, может девальвировать самую важную часть их советского наследства — ракетно-ядерное оружие».
Однако, как он правильно заявляет, «любая серьезная реформа — что образования, что ОПК — рано или поздно придет в противоречие с главными институтами путинского государства».
Давление международного сообщества все больше ощущается в российской политике: возможности для демократизации, либерализации и инновации существуют, и все три взаимосвязаны. Однако та угроза, которую они несут для интересов элит, делает их осуществление маловероятным. Вместо этого, скорее всего, мы увидим «потемкинские реформы»: предварительно отобранных кандидатов на губернаторские выборы, множество незначительных партий вместо демократии, обещания, коррупцию и расточительные траты вместо инноваций.
И хотя реальность игнорировать и возможно, невоможно не обратить внимания на результаты игнорирования реальности. Если российские вооруженные силы столкнутся с унизительным поражением или значительным регрессом в ближайшие годы в результате все большей относительной отсталости, в то время как требования политических изменений останутся неуслышанными, политический эффект такой ситуации внутри страны будет разрушительным.