Еще до возвращения Путина в Кремль можно было предположить, что его режиму, чтобы попытаться раздавить протестную волну, потребуется предлог для новых шагов к фашизации – некий аналог поджога Рейхстага. События вечера 6 мая у кинотеатра «Ударник» идеально вписываются в такой сценарий.
Вернемся мысленно на 107 лет назад – к знаменитым события Кровавого воскресенья 9/22 января 1905 года. Власти должны были понимать, что люди, идущие к царю с челобитной, будут обязательно стремиться к Дворцовой площади. Те, кто ставил на площади Преображенский гвардейский полк с приказом стрелять боевыми, заранее планировали бойню.
Если бы царь хотел избежать кровопролития (и своего последующего превращения в страстотерпца), то он мог либо перенести цель притяжения грандиозной демонстрации, устроив встречу своих представителей с делегацией демонстрантов в любом другом месте; либо перегородить дальние подступы к Зимнему дворцу, подогнать пожарные помпы для отгона самых рьяных и предпринять иные, не очень сложные меры. Войска перед дворцом, к которому неминуемо придет тысяч двадцать-тридцать демонстрантов, которые не смогут свернуть под давлением следующих колонн – это гарантированное кровопролитие.
Шеренга омоновцев перед входом на полупустую Болотную площадь, к которой целый час шли многие тысячи демонстрантов, – это гарантированная драка. Либо необходимость на глазах телезрителей всего мира растаскивать тысячи сидящих на асфальте протестующих. Когда мундирные идиоты и чиновные подлецы перекрыли дорогу колонне, идущей с Калужской площади под предлогом превышения заявленной численности участников акции (вместо ритуального тысячерублевого штрафа организаторам) – они сознательно готовили сражение. Если была идея распустить колонну демонстрантов, то, отлично представляя себе ее численность по данным с ежеминутно пролетающего вертолёта, можно было по громкой связи призвать людей разойтись.
Никаких указаний не было – мирная демонстрация дошла до места согласованного митинга, приготовившись минут 40 послушать дежурные речи ораторов о том, что не всё еще проиграно, что надо объединяться и прочее. Это была бы панихида по надеждам на общественный подъем. Но это стало первым с октября 1993 года открытым уличным столкновением демонстрантов с ментами. Это стало концом «гандистского» периода российского протестного движения, когда высшей гражданской доблестью считалось стать очередной невинной жертвой произвола. Печальный финал был превращен в боевой старт. Давно уже страх и подлость властей не обнажались с такой циничной откровенностью.
Собственно, ведь и демонстрация 9 января 1905 года рассматривалась не как начало Революции, но как последний всплеск петиционной кампании, начатой осенью 1904 года – сперва банкетами во славу призывов к реформам, затем принятием либеральных обращений от имени земств, адвокатских и профессорских собраний.
Столкновение 6 мая было неизбежно независимо от того, готовил ли его кто-то специально. Но неизбежным его сделали исключительно власти. И не по глупости. Все действия властей по отношению к протестующим с самого начала были сплошным издевательством над ними, постоянным их унижением. Целенаправленным. Так уголовники, тюремщики и армейские деды сламывают волю своих жертв к сопротивлению, стремятся заставить их пасть духом, покориться, смириться. В данном случае — смириться с тем, что их нагло обжулили и обворовали на выборах.
Был у властей и мотив страха. Разумеется, не того, что демонстранты возьмут штурмом Кремль. На это сил у нас нет. Пока нет. Но власти всерьез и не без оснований смертельно боятся того, что какая-либо из акций протеста перерастет в бессрочную. А вот бессрочный митинг действительно может стать точкой кристаллизации протестных настроений, которые сейчас все еще распылены и фрагментарны. И вот тогда может сработать эффект снежного кома.
Но чтобы не допустить перерастания вчерашнего митинга в бессрочный, властям было совершенно не нужно так измываться над его участниками и перед ним, и во время его проведения. Так что задача унижения была вполне самостоятельна. И если бы властям действительно удалось заставить людей вновь испытать липкое чувство, что их опять нагнули, что они ничего не могут, это несомненно способствовало бы дальнейшей деморализации протестного движения. Именно так властям удалось добиться падения численности протестных акций между выборами. Но тем самым власти просто не оставили протестному движению иного выбора, кроме как наконец отказаться подчиняться тюремному режиму и ходить по кругу руки за спину. Люди шли на митинг как на свой «последний и решительный». Может, и не все были внутренне готовы к силовому противостоянию, но процент таких был на порядок больше, чем на первых «болотных» митингах.
В результате оппозиция своей цели достигла, а власть нет. Общество продемонстрировало, что с воровской узурпацией власти оно не смирилось, а власти показали себя озверевшей сворой оккупантов и уголовников. Узурпатор въехал в Кремль весь в дерьме. И от этого дерьма он не сможет отмыться.
Протестное движение смогло преодолеть серьезный психологический барьер: не только ужас перед дубинками, но и то, что можно назвать «комплексом законопослушности». А еще – надежду на то, что всего удастся добиться по-хорошему, улыбками и шариками. Не получится. Будут еще и дубинки, и сломанные руки, и разбитые в кровь лица. И чтобы добиться успеха, с этой мыслью надо свыкнуться. Как и с мыслью о том, что общество имеет право на жесткий ответ. И вот тогда уже можно принимать на себя «социалистические обязательства». Для начала: шестилетку Путина – в два года! А дальше бороться за перевыполнение плана.
За прошедшие полтора года российское общество сперва жило иллюзией, что после 11 декабря 2010 года (Манежка) русские националисты стали главное оппозиционной силой. Потом — иллюзией, что призыв Навального голосовать за мироновцев и зюгановцев в декабре 2011 года ослабит «Единую Россию», а не просто повысит политическую капитализацию управляемой оппозиции. Потом была иллюзия, что Прохоров способен стать новым словом либерального сопротивления. Потом была иллюзия, что не прошедшие преследований литераторы способны возглавить политическое движение. Потом была иллюзия, что Кремль готов к диалогу пусть с самой умеренной оппозицией. Последней иллюзией было то, что вечером 6 мая власти не помешают вождям декабря торжественно и печально «закрыть» протестную кампанию. Иллюзии кончились. Началась русская действительность.
Отдел мониторинга
Chechenews.com
07.05.12.