Глава из книги Сациты Асуевой при соавторстве Л. Челеби «Чечения. Cобытия и портреты»
Передавая информации о военной ситуации, Джохар почти никогда не использовал официальный язык. Другое дело — заявления и обращения, когда голос его звучал резко и категорично. «Отправляем солдатиков домой, — сообщал он обыденным тоном о передаче пленных солдат родителям.- Совсем пацаны. Плакать хочется, глядя на этих бедолаг». В голосе его звучала искренняя жалость к этим мальчишкам, которых российские генералы бросили в жернова военной мельницы без всякой подготовки, ни в грош не ставя их жизни.
На одном из сеансов связи я записала на диктофон обращение ста четырнадцати российских военнопленных к Правительству, Парламенту, родственникам и общественности России с призывом о помощи. Джохар говорил, что им приходится прилагать немалые усилия, чтобы уберечь их от бомбовых ударов, которые наносятся по местам их нахождения умышленно.
О положении российских солдат, оказавшихся на войне в Чечении, мы знаем больше, чем об этом написано в прессе. Но и те немногие публикации, которые увидели свет, говорят сами за себя. «…Военнослужащие росийской армии в большинстве своём состоят из призывников, плохо обученных и обманутых, — говорит в своём выступлении в английской газете «Индепендент» 27.12.95. лорд Гарольд Эйлитсон. – Как рассказал мне один дезертир, он узнал о месте прибытия от своего командира, когда их самолёт приземлился в Дагестане, хотя ему, как и другим солдатам, сказали, что их посылают в Санкт-Петербург!!! Если чеченцы, начиная от Президента и кончая рядовым бойцом, относятся к молодым российским солдатам сочувственно, понимая, что здесь они, в отличие от контрактников, не по своей воле, то подобное благодушие у тех же российских солдат по отношению к чеченцам отсутствует начисто. И не только у солдат».
Приведу впечатления словацкой журналистки Ирены Брежна, побывавшей инкогнито в Чеченской Республике в период первой русско-чеченской войны. «Они боятся по ночам. Они мне говорили: «Ночью мы стреляем в воздух, потому что просто боимся». Русские солдаты – они такие мальчишки! Они моют себе лицо вот только так, — Ирена проводит пальцами вокруг лба, щёк и рта,- а вот здесь,- она касается шеи,- всё гря-азное. У них порванная униформа, и этот мат, и вот такая полная беспомощность. И в то же самое время они будут жаловаться и будут вас убеждать, что чеченцы кастрируют трупы солдат, хотя это не доказано, никто этого не видел, но этот миф будет продолжать существовать.
Они говорят, что «нам сказали, что мы должны защищать родину», но они не понимают – какая родина. А потом они сказали: « Ну, ладно, хоть путешествуем…» Ну, они такие мальчишки, которые первый раз вышли из своего Ярославля или откуда они были родом, и говорят «ну, хоть путешествуем», хотя сидят в Серноводске в палатках уже с сентября. Они говорят: «Да, нам стыдно: люди плюют, когда проходят мимо». У них сознание раздвоено. Я в Грозном говорила с солдатами. Они будут опять же доказывать вину чеченцев. Я им говорю: «Это кто разгромил Грозный?» Я увидела Грозный – это кошмар, это – Дрезден после Второй мировой войны. Они там сидят, ну, конечно, боятся, в разгромленных руинах сидят, как крысы какие-то. Скрывают даже своё лицо. И ещё не понимают, кто это разгромил.
Я спросила у одного: какие у тебя чувства к Грозному? Он говорит: «Какие чувства! Я чувств не знаю, я знаю только приказ». А ему девятнадцать лет.
Меня очень страшит их духовный уровень. Я знаю, у меня в Москве есть друзья, художники-интеллектуалы, которые всё ещё говорят, что чеченцы – мафия. Когда я им говорила, моим высоконравственным московским друзьям, что еду делать репортаж о чеченских женщинах, они мне говорили, что это агрессивные женщины. Так что даже московским интеллектуалам я вынуждена была объяснять, что если кто агрессивен, то это — российские войска. Вообще, мне непонятен уровень российских интеллектуалов. Ну ладно уж, если простой народ не слышит доводов и шофёр говорит о чеченцах «черномазые», но – русские интеллектуалы? Чтобы в этой стране – и было такое колониальное мышление, чтобы считать кавказцев людьми второго сорта! И не только кавказцы, разве кто-то хочет учиться у каких-то других народов? Чтобы так относиться к народу, который уже уничтожили однажды в советское время! И всё это продолжается. Нет любознательности у людей, если бы были любознательны, они бы поехали и любовались чужим народом, и научились бы у него чему-то. Зачем убивать чужой народ. Это обеднять себя. И, вообще, такие банальные вещи, что там война – и там никого нет, там сегодня война, а здесь – все русские, которые против этой войны. Дома сидят. Зачешутся, когда танки войдут в Кремль, тогда только вспомнят.
Вокруг чеченского народа создаётся какой-то миф зла. Не зная народа, не зная чеченской национальной культуры, говорят глупости о каких-то кастрациях. Чеченское общество – это не общество индивидуалов, это очень строгое общество коллективных моральных ценностей. Если какой-то чеченец будет отрезать половой орган у трупа, его чеченское общество исторгнет. Он не сможет жить в этом обществе, это считается очень большим грехом. Если бы россияне хоть интересовались теми народами, которые они уничтожают, они бы понимали, что такие вещи просто невозможно говорить. Чеченцы всё ещё говорят: «У нас русские друзья». Но я спрашиваю: где эти русские друзья, которые сегодня там не защищают своих друзей? Чеченцы ещё очень добрые, что видят разницу между русскими и Ельциным. Меня пугает эта замкнутость восприятия на себе самом. В этой войне чеченцы не разрушают своих нравственных ценностей. А для русских солдат это обернётся нравственной трагедией – потом, когда они вернутся».
Продолжение следует….
Сацита Асуева
http://www.proza.ru/2011/05/18/1423
08.06.12.