Единственный живой свидетель убийства Троцкого испанцем Рамоном Меркадером делится воспоминаниями о своем деде. В этом году исполняется 75 лет со дня приезда Троцкого в Мексику.
Он — единственный живой свидетель одного из самых драматичных событий XX века. Эстебан Волков, внук русского революционера Льва Троцкого, приехавшего в Мексику три четверти века тому назад. Волков хранит память о своем знаменитом деде, он стал директором дома-музея в Койокане (Coyoacán), жилом районе Мехико, где в 1940 году был убит Троцкий.
Ему 86 лет, и он объясняет свое долголетие с помощью математических выкладок: «В моей семье все были уничтожены молодыми по приказу Сталина. Я, таким образом, выравниваю среднюю продолжительность жизни», шутит Эстебан, и начинает рассказ.
По спокойствию и взрывам хохота, которыми он перемежает свой рассказ, никогда не скажешь, что у него была тяжелая юность.
Его отец был сослан в Сибирь в 1928 году. Вернулся из ссылки, однако в 1935 году снова был подвергнут аресту и пропал в лагерях. Его матери удалось выехать из СССР вместе с маленьким Эстебаном и встретиться с Троцким на турецком острове Принкипос. Лишенная гражданства, в состоянии депрессии, она покончила с собой в Берлине в 1933 году, куда ездила на курс лечения.
Так семилетний ребенок оказался один в городе, где Гитлер уже шел к власти. Оттуда его перевели в интернат Вены, а затем в Париж, в дом его дяди, скончавшегося при странных обстоятельствах после хирургической операции.
Это был последний, или, точнее, предпоследний пункт его путешествия: после тяжбы с его теткой Троцкий и его жена, находившиеся в эмиграции в Мексике с 1937 года, добились того, чтобы их внук переехал к ним. И там Волков обрел свою окончательную родину, «щедрую страну во всем многоцветье красок», к которой он не испытывает ничего, кроме благодарности.
В бесчисленных переездах ребенок забыл свой родной язык, хотя сохранил в памяти слово «дедушка», чтобы называть им одного из лидеров русской революции. Он говорил с ним по-французски, но редко, потому что «Троцкий был человеком занятым, всегда читал, общался со своими последователями». И никогда не затрагивал серьезных тем, поскольку у него было правилом «не говорить с ребенком о политике». Сталин к тому времени уже отдал свой безжалостный приказ, но по приезде Волков не почувствовал какого-либо страха. «В доме царила оживленная атмосфера, чувствовалось ощущение какого-то подъема». До тех пор, пока однажды ночью в дом не ворвались громилы из Мексиканской коммунистической партии и открыли беспорядочную стрельбу. Всего было выпущено около 200 пуль, следы от некоторых из них до сих пор видны на стене, но внук получил только легкое ранение в ногу. «Мне крупно повезло», — смеется он. — Один из нападавших выпустил шесть пуль в мой матрас, но я спрятался под кроватью. Я до сих пор помню страшный шум, запах пороха».
Покушение положило конец относительно спокойной жизни дома. «Вокруг него возвели стены, задраили окна, но дед знал, что это будет лишь небольшая передышка». А тем временем будущий убийца, агент НКВД Рамон Меркадер (Ramón Mercader) уже начал осуществлять свой план. Завел роман с секретаршей Троцкого, чтобы попасть в круг его близкого общения. Постепенно он завоевал доверие всех в доме, хотя «предусмотрительно не приближался к Троцкому, подчеркивая свое полное равнодушие к политике», рассказывает Эстебан.
И его хитрость принесла свои плоды. 20 августа 1940 года Эстебан вернулся из школы вскоре после того, как действовавший по приказу Сталина агент НКВД пробил череп Троцкого ледорубом. «Дедушка лежал в столовой, голова вся в крови», — вспоминает он, «но он нашел в себе силы сказать: «Не пускайте ребенка, он не должен этого видеть». Это характеризует человека, который, будучи смертельно раненным, беспокоился о том, чтобы я не получил психологической травмы».
И ребенок ее не получил. Он вырос, стал инженером-химиком, женился на жительнице Мадрида, родил четырех дочерей. Но при этом он ничего не забыл и решил, что одна из целей его жизни будет заключаться в сохранении живых воспоминаний о своем деде.
«Я был свидетелем того, как на его имя выливали целые потоки лжи, и мой долг заключается в том, чтобы восстановить эти эпизоды, потому что память – это достояние человечества, и без памяти нет будущего».
В его рассказе не чувствуется никакой озлобленности. «Я скорее испытываю презрение к тем, кто предали один из самых высоких идеалов человеческого рода. Единственным оружием Троцкого было слово, но его острый ум заставлял дрожать кремлевского тирана», — продолжает Эстебан.
И когда в девяностых годах советская империя рухнула, внук стал свидетелем того, как с математической точностью сбылось пророчество его деда: «Он говорил, что если СССР скатится к бюрократическому режиму, то произойдет реставрация капитализма».
Но Ленину и Троцкому тоже пришлось применять насилие. «Одно дело революционное насилие, временные меры авторитарного характера с целью установления социализма, и совершенно другое – насилие контрреволюционное, с помощью которого Сталин растянул гражданскую войну. Кроме того, уровень террора несопоставим». «Я считаю, что Сталин был хуже Гитлера. Гитлер был хладнокровным убийцей, а тот получал наслаждение от жестокости», — завершает Волков свой рассказ.
Волков любит быть в курсе происходящих событий, читает газеты и пользуется интернетом. Поддерживает движение протестующих, «осознание молодежью того факта, что система себя изжила». Приветствует национализацию нефтяной компании YPF, потому что «иностранные предприятия прибыль получили, а в развитии отрасли денег не вкладывают». И в целом он — не в восторге от того, что происходит вокруг. «Кризис является порождением капитализма», — говорит он. — Вместо того, чтобы улучшать жизнь на основе научно-технических достижений, мы испытываем все большие тяготы. И разрушаем нашу прекрасную планету».
Каков же выход? «Человечество должно осознать, что идет классовая борьба, понять, что можно построить другое общество», — подчеркивает он. Классовая борьба? А не слишком ли заезжены эти термины? «Да, — соглашается Эстебан. — Сталинизм предал революцию, но марксизм возрождается, и Троцкий оставил после себя политический багаж, чтобы начать строительство нового мира. Он был искренне убежден в том, что истинный социализм наступит». Внук согласен со своим дедом, но при этом добавляет с мексиканским ехидством: «Весь вопрос – когда».
11.07.12.