Напомним, что во вторник, 10 июля «Агентство политических новостей» уже сообщало, что УФСБ по Нижегородской области инициировало уголовное дело против известного нижегородского правозащитника, председателя Комитета против пыток Игоря Каляпина (http://www.apn-nn.ru/545848.html). Нижегородский правозащитник, руководитель «Общества российско-чеченской дружбы» Оксана Челышева разместила на своей странице в Facebook.com сообщение, в котором рассказала: «Игоря уже опросили в Ессентуках. Требуют предоставить список всех сотрудников Комитета, которые работали в Чечне в 2011 году. С телефонами и адресами проживания. Включая тех, кто уволился… Прикол ситуации с Игорем — проверку ведет орган, созданный для расследования преступлений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов. С каких пор НПО приравнена к правоохранительным органом — одному бесу ведомо. Видимо, своеобразное признание «профессионализма» в работе».
Нам удалось связаться с Игорем Каляпиным и получить ответы на некоторые вопросы, возникающие в связи с этой историей в ходе небольшого интервью.
— Игорь, расскажите, что же все-таки происходит в отношении вас? Вам предъявлено какое-либо обвинение и если да, то в чем именно вас обвиняют?
— Официального обвинения мне пока не предъявлено. Однако проводятся некие действия в отношении возбуждения против меня уголовного дела. Меня собираются обвинить по статье 310 уголовного кодекса Российской Федерации, которая говорит о разглашении тайны следствия по уголовному делу, в котором я представляю интересы потерпевшего.
Что именно произошло в рамках данного уголовного дела? Житель республики Чечня Умар Пашаев был некоторое время назад похищен сотрудниками милиции, именно что не задержан и не арестован, а похищен. Он появился на свет божий спустя четыре месяца и рассказал, что все это время был прикован наручниками к батарее в подвале на базе ОМОН. По этому факту было возбуждено уголовное дело главным следственным управлением по Северному Кавказу. Я в этом деле представляю потерпевшего и в этом качестве участвую в следственных действиях.
В ходе следствия сотрудники УМВД Чеченской республики неоднократно допускали противоправные действия как против меня, так и против потерпевшего и членов его семьи. Я уже не говорю о том, что неоднократно допускались срывы следственных действий, в частности сотрудники УМВД не являлись на очные ставки, на опознания.
Я неоднократно рассказывал об этих фактах в средствах массовой информации и передавал информацию об этом различным людям в различные органы, начиная с сотрудников Следственного комитета и кончая президентом Российской Федерации.
— Вы встречались с главой российского государства?
— Я имел личную встречу с Дмитрием Медведевым в мае 2011 года. Я передал ему справку об уголовных делах в Чеченской республике, что, должно быть, вызвало раздражение у определенного ряда должностных лиц, начиная с сотрудников милиции и кончая президентом Чеченской республики.
Стоит отметить, что все это время следователь Соболь, руководитель следственной группы, ни разу не высказал мне никаких замечаний, и мне было очень странно в какой-то момент неожиданно узнать о том, что из нижегородского отделения Федеральной службы безопасности поступило некое сообщение об обнаружении в отношении меня признаков преступления.
Надо сказать, что Федеральная служба безопасности никак не участвовала в расследовании уголовного дела, в котором потерпевшим выступает Умар Пашаев. И не могла участвовать, поскольку это не предусмотрено законодательством Российской Федерации. Фактически в данном случае ФСБ словно бы занялось некой частной детективной деятельностью.
— Как это следует понимать?
— Все обязанности и все функции Федеральной службы безопасности РФ прописаны в статье 12 закона об этой службе. ФСБ должна заниматься охраной особо важных объектов, сохранением государственной тайны. Тайна следствия к этой сфере не относится.
По вопросам сохранения тайны следствия формально обвинение мне мог бы предъявить следователь. Однако мною занимается нижегородская ФСБ. Почему именно нижегородская? Преступление совершено не в Нижнем Новгороде, и следствие ведется не в Нижнем Новгороде.
Я хочу еще раз подчеркнуть и повторить: в отношении деятельности Федеральной службы безопасности существует статья закона о государственной тайне. Факты нарушения прав личности не подлежат засекречиванию. Не подлежат засекречиванию факты нарушения законов должностными лицами и факты нарушения прав человека.
Таким образом, Федеральная служба безопасности просто не имеет право расследовать вопросы, связанные с нарушением тайны следствия — эта сфера не относится к их компетенции.
Если же это происходит сейчас со мной, то для меня это факт тревожный. Это все равно что Федеральная служба безопасности России стала бы вдруг проверять, верен ли я собственной жене — это вопрос примерно из той же области. На каком основании проводятся подобные проверки? За какие деньги? Видимо, с поимкой шпионов у нижегородских органов ФСБ все обстоит в порядке, и им просто больше нечем заняться.
— Есть ли основания думать, что действия, которые предпринимает сейчас в отношении вас нижегородское отделение Федеральной службы безопасности могут быть мотивированы чем-то еще, что не выносится на поверхность? Например, не секрет, что вы оказываете поддержку нижегородским правозащиткникам и участникам протестного движения.
— Наверное, существуют какие-то свои мотивы для этой странной деятельности, для той ситуации, которая сегодня складывается.
Отдел защиты конституционного строя в рамках ФСБ занимается, в частности, несогласными, активистами, например, деятельностью известного нижегородского правозащитника Станислава Дмитриевского, которого персонально почему-то считают угрозой для государства. Воспринимая Дмитриевского и других активистов как угрозу для России, наверняка органы испытывают раздражение, когда мы оказываем гражданским активистам юридическую помощь.
Можно предполагать, что существует некий заказ из Чечни. Ведь Рамзан Кадыров не случайно месяц назад сделал заявление: я про врагов буду знать все и со всеми из них я разберусь.
— Вы встречались с самим Рамзаном Кадыровым? У вас был разговор по поводу уголовного дела, о котором вы говорите?
— Я сообщал резиденту Чеченской республике обо всех обстоятельствах уголовного дела, в расследовании которого я принимаю участие как представитель интересов потерпевшего. У нас с ним была личная встреча, и достаточно продолжительная. Я рассказал Рамзану Кадырову о фактах противодействия следствию, и тот заявил, что меры будут приняты, однако ничего не изменилось.
— Государственная Дума России продолжает рассматривать законопроект о статусе некоммерческих организаций (НКО), финансируемых из-за рубежа. Комитет против пыток этот закон касается напрямую. Как вы относитесь к этому закону и что намерены делать в связи с его принятием?
— «Закон об иностранных агентах» — в отношении меня и моей организации эти слова звучат как обзывательство. Наверное, когда этот закон вступит в действие, — а он скорее всего в действие вступит, — то мы будем защищаться всеми возможными конституционными способами.
Да, мы являемся крупным грантополучателем из-за рубежа. Но я всегда считал и буду продолжать считать, что Комитет против пыток действует исключительно в интересах российских граждан. Никогда ни одного давателя грантов я не спрашивал: чем бы мне таким заняться, чтобы вы мне деньги платили?
Деньги организации расходуются исключительно в целях защиты граждан России от произвола представителей власти и представителей правоохранительных органов. Казалось бы, вся наша деятельность должна быть положительна расценена государством, потому что в результате этой деятельности Российской государство становится лучше. В частности, в результате нашей деятельности за последние несколько лет были отправлены за решетку 93 сотрудника милиции. Причем я специально подчеркну: отправлены за решетку не Комитетом против пыток, а российским судом.
Если бы не мы, эти люди продолжали бы служить в Министерстве внутренних дел, фактически являясь преступниками. Неужели именно этого хотело бы Российское государство? Неужели выявление преступников в рядах правоохранительных органов — это деятельность, направленная против государства? Неужели Российское государство заинтересована в том, чтобы преступники оставались на службе?
Если закон об иностранных агентах вступит в силу, то фактически государство противопоставит себя нам. Мы же будем продолжать свою деятельность.
Фактически, это «агенты российского правительства» продолжают воевать с собственным народом, нарушают права человека, пытают и даже убивают людей.
А мы, «иностранные агенты», защищаем от преступников российских граждан.
И если это состояние противоестественно, то что же тут вообще можно сделать?!
http://www.apn-nn.ru/545877.html
13.07.12.