В колониях, в одну из которых могут попасть участницы Pussy Riot, содержатся 640 тыс. заключенных, из которых 52 тыс. женщин, пишет Le Figaro. «Колония шокировала. Я прибыла в начале зимы, снег падал беспрерывно. Я увидела толпу женщин в одинаковых стеганых серых куртках и с платками на головах», — рассказывает о своем приезде в колонию в деревне Парца Светлана Бахмина, осужденная по делу ЮКОСа. Российская тюремная система сохранила лагеря ГУЛАГа, отмечает автор статьи Мадлен Леруайе. «За колючей проволокой находятся бараки на 100-200 коек, двор, столовая, зона карантина для вновь прибывших, санчасть и завод, где работают заключенные, получая мизерную зарплату», — говорится в статье.
Все дни здесь проходят одинаково, рассказывает Светлана: «Подъем в 6 часов, перекличка во дворе. В 7 часов — завтрак, потом уход на работу. В 13 часов — столовая, потом возвращение на работу до 16 или 17 часов. В 18 часов проверка, затем ужин. Отбой в 22 часа». Она рассказывает о том, как мучается оттого, что не видит, как растут два ее сына. Ее муж не хочет их привозить в колонию. «По самой своей структуре колония — это мир мужчин. Нет никакого личного пространства. Многих женщин-заключенных это очень травмирует», — говорит Людмила Альперн, социолог, работающий в Центре содействия реформе уголовного правосудия. «Женщины особенно подвержены издевательствам со стороны руководства колоний, поскольку они не сопротивляются, держат насилие в себе. Исторически только политические заключенные отличаются своим неповиновением», — отмечает социолог. Ирина Ратушинская, советская диссидентка, писала: «Да, мы живем за проволокой, у нас отобрали все, что хотели, отгородили от друзей и родных, но пока мы не соучаствуем в этом всем сами — мы свободны». Около 30 лет спустя Pussy Riot выражают такое же неповиновение. В последний день процесса Надежда Толоконникова заявила: «Физически мы здесь, но фактически мы свободнее, чем люди, которые нас судят».