Журналист Леван Гудадзе, сбежавший в 2009 году на территорию оккупированного Цхинвальского региона с требованием политического убежища, а затем попавший в Российскую Федерацию, просится назад, в Грузию. С этим требованием Гудадзе начал сухую голодовку перед посольством Швейцарии.
Что вас побудило пойти на такой крайний шаг?
Должен сказать, что изначально моей целью не был переход на территорию Российской Федерации. Увозя семью в «Южную Осетию» я руководствовался только лишь интересами собственной безопасности и членов семьи. Из «Южной Осетии» на территории России мы оказались с начала и до конца в результате «деятельности» российских спецслужб.
Они заявили, что согласно имеющейся у них информации, в Цхинвали не была защищена безопасность моей семьи, и настоятельно «советовали» перейти на территорию России, куда наш перевод осуществил отдел действующей в Цхинвали ФСБ.
После этого я постарался по мере возможности наладить жизнь на территории России, однако, отказавшись несколько раз от сотрудничества с российскими спецслужбами, фактически оказался в правовом вакууме, прорвать который по сегодняшний день мне никак не удается. То есть, не удается в борьбе с российским бюрократическим аппаратом защитить собственные фундаментальные права и права членов моей семьи, и поэтому спустя короткий срок после перехода сюда я попытался вернуться в Грузию, и по сегодняшний день стараюсь это сделать. К сожалению, пока безрезультатно.
Проще говоря, я не могу обеспечить на территории России безопасность семьи, жены и двух малолетних детей, поскольку Россия, и ее государственные проблемы фактически не дают нам возможность спокойно жить.
Возможно, это по той причине, что я отказался от сотрудничества с российскими спецслужбами, возможно, просто российская бюрократия неприступна, и ориентирована на «прогиб» человека, но для меня этим ничего не меняется. Я в течение 18 месяцев не могу создать элементарных условий существования для членов семьи, и не могу с этим смириться. В настоящее время я нахожусь в сквере посольства Швейцарии и провожу акцию голодовки.
Что предлагали российские спецслужбы, кто с вами говорил, и от чего вы отказались?
С российскими спецслужбами конкретного разговора не было. Я не довел разговор до конкретики, то есть они хотели использовать меня в направлении СМИ и с точки зрения аналитических обозрений. Об этом говорилось открыто. Также был разговор о совместных акциях, направленных против Саакашвили, но как я уже отметил, отказавшись от сотрудничества с ними, дальше разговора эта тема не продвигалась. О том, с кем я разговаривал, по понятным причинам не могу сказать, тем более, что речь не об одном или двух сотрудниках ФСБ. Не забывайте, что я пока еще нахожусь в России.
Вы отметили, что вам не дали спокойно жить. Что конкретно под этим подразумеваете? И, в общих чертах, какое у вас было представление о России, и какой оказалась реальная ситуация?
Да, это так. Просящим убежища на территории другой страны, на первом этапе, и до того, как эти люди смогут существовать самостоятельно, помогает государство. По крайней мере, так в странах цивилизованной Европы. Россия — другой случай, здесь, насколько я догадываюсь, у беженцев реально нет никаких прав. То, что по закону они приравниваются к гражданам, знают, наверное, лишь принявшие этот закон, и несколько чиновников высокого ранга эмиграционной службы.
Коротко говоря, сначала примерно в течение 12 месяцев, я не имел права работать и, следовательно, возможности содержать семью, а в последние 6 месяцев нам дали статус беженцев и соответственно, право экономической активности. Однако чтобы реально начать работать, нужно обойти столько кабинетов, одной жизни не хватит. Так что в этом ракурсе тоже ничего не изменилось. Связавшись с российской бюрократией, мне не удалось даже номинально реализовать шансы, которые нам дали вместе со статусом беженца.
А о создании гарантий социальной безопасности со стороны российского государства вообще нет речи. Беженцев в России, как я уже говорил, не считают за людей.
Исходя из этого, вообразите, насколько трудным, если не невозможным, оказалось для нас создание на территории России минимально необходимых для жизни и здоровья условий, и если бы не помощь родственников и друзей, сегодня нас бы не было в живых.
Как относятся на улицах Москвы к кавказцам?
В России у многих крайне негативное отношение к кавказцам, и вообще к лицам с внешностью южан, разумеется, я не могу судить обо всех. По крайней мере, лично у меня несколько раз случались неприятные разговоры из-за этнического происхождения, но это касается рядовых граждан, а не чиновников. Чиновники, видимо, редко себе позволяют себе откровенно расистские, нацистские или ксенофобские заявления.
В настоящее время я и моя семья находимся в таком положении. В случае возвращения в Грузию, возможно, лично я окажусь в уголовном преследовании, однако ради безопасности и неприкосновенности членов моей семьи я предпочитаю, чтобы они находились в Грузии, нежели в России.
kavkasia.net
29/04/2011