Путин испугался своего народа, и потому очень опасен.
То, что мы сегодня наблюдаем, — это уже, конечно, никакой не авторитаризм, а фашизм. Еще, может быть, не заматеревший, но именно он. Одним словом, верной дорогой, товарищи (партайгеноссе)….
Репрессии против оппозиции, начавшиеся сразу после инаугурации Путина, уже свидетельствовали о том, что режим больше не считает нужным церемониться и маскироваться под демократический. Нынешние события — окончательное тому подтверждение. Собственно, похищения людей, пытки, даже убийства в России не новость, но до сих пор все это практиковалось, в основном, в отдельно взятом кавказском регионе, более всего в Чечне. Теперь подобные репрессии пришли в Москву.
Пока фашизм прессует своих политических противников, но можно не сомневаться: если общество это проглотит, под раздачу попадут многие.
Цинизм и наглость силовых ведомств на текущем этапе уже не удивляют. Какова цена признательным показаниям Леонида Развозжаева, всем очевидно, но официальный представитель СКР Владимир Маркин невозмутимо обещает проверить заявление похищенного в Киеве оппозиционера о применявшихся к нему пытках. Это замечательно, но хочется спросить: «А кто будет проверять эту информацию? Не лично ли Александр Иванович Бастрыкин?» Помнится, совсем недавно он, вывезя журналиста «Новой» Сергея Соколова в лес и угрожая ему убийством, то ли шутил, то ли нет, заявляя, что он же будет вести и его расследование. Поэтому, уже просто как скверный анекдот, воспринимаешь информацию о том, что глава президентского совета по правам человека Михаил Федотов направил письма руководителям силовых ведомств, в том числе и Александру Бастрыкину, с просьбой взять ситуацию с Развозжаевым под личный контроль. Очень удобный для власти правозащитник!
Кстати, минувшим летом, после публикации Алексеем Навальным в своем блоге материалов, изобличающих главу СКР Александра Бастрыкина как, по сути, иностранного агента, пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявил, что власти не будут проводить проверку в отношении руководителя Следственного комитета по следам этой публикации. «Мы не читаем блог Навального и не думаем, что это нужно, — сказал он. — Блог Навального — не повод для какого-то внутреннего расследования в отношении главы СКР или кого-то еще. Очень тяжело судить по блогам о достоверности информации». А фильм НТВ, получается, повод для расследования, и судить о достоверности изложенной в нем информации, очевидно, проще простого. Иначе не объяснить факт, что народные избранники расследование инициировали, а руководители силовых структур их инициативу более чем оперативно приняли к исполнению. И по материалам фильма возбудили уголовное дело!
Прав Сергей Пархоменко: «Телекомпания НТВ перешла в разряд силовых ведомств». Это уже не телекомпания, а одно из отделений, я бы сказал, лабораторий ФСБ. Ну вот, издавна у них была лаборатория ядов, теперь вот появилась лаборатория по созданию фильмов — тоже ядовитых для населения. Вспоминаю совсем недавние события. Так называемую тайную вечерю у Суркова 8 декабря прошлого года, когда вся либеральная общественность дружно гадала, как поступит власть с набиравшим тогда силу протестным движением — будет давить или пойдет на диалог и уступки. И последовавшую вскоре (20 февраля) аудиенцию несистемной оппозиции у тогда все еще президента и все еще, несмотря ни на что, надежи либеральной общественности Дмитрия Медведева. Тогда, как поведал присутствовавший на встрече Владимир Рыжков, Дмитрий Анатольевич сказал, что «хочет, чтобы мы (оппозиция — прим. В. З.) тоже принимали участие в реализации реформ, которые он инициировал». Плоды этих «реформ» один из участников той встречи — Сергей Удальцов — сейчас испытывает на себе. Как, впрочем, и вся оппозиция, да и все общество.
Сегодня, конечно, мысль о том, что путинский режим хоть на минуту мог задуматься о возможности каких-то уступок, по-гамлетовски размышлять «бить — или не бить», вызывает улыбку. Понятно, что это были игры кошки с мышкой с единственной целью сбить градус протестных настроений и любой ценой протащить Путина в президенты. После чего всякие игры в диалог и либерализацию можно будет прекратить. Дело здесь не только в том, что мы крепки задним умом. Те, кто пусть даже не извлекает из истории уроков, но хотя бы следит за текущими событиями, уже после «Норд-Оста», десятилетие которого отмечается как раз в эти дни, могли понять: оказавшись в критической ситуации, когда надо выбирать — идти на компромисс или не идти, Путин всегда выбирает второе.
Особенно если существует угроза его власти. В этом случае Владимира Владимировича не останавливают даже возможные многочисленные жертвы. Трагедия в Беслане только подтвердила это правило и должна была развеять последние сомнения у тех, кто все еще задавался вопросом: «Who is mister Putin?»
Академик Вячеслав Ивáнов, сын писателя Всеволода Иванова, 14 мая в интервью The New Times высказался предельно исчерпывающе: «Я в его лице читаю смесь трусости, небольшого ума, бездарности и каких-то подавленных комплексов, которые делают его очень опасной личностью. Боюсь, что он вообразил себя воплощением национального духа или что-то в этом роде есть у него. Отсюда и эти игры с РПЦ… Его опасно пугать. Неопасно реально что-то делать. А вот просто пугать — опасно: если они испугаются, то начнут делать необратимые вещи. А это плохо». Кажется, академик, увы, не ошибся: Путин таки испугался. Лидер нации испугался своего народа. И потому он очень опасен.
Я вспоминаю одно из его крылатых выражений: «Не надо никого пугать. Если вытащил пистолет — стреляй». А сейчас получилась ситуация, что Путин испугался, но выстрела не последовало (на всякий случай, чтобы мне не пришили экстремизм, поясняю, что про выстрел сказано не в буквальном, а в переносном смысле). Испуганный Путин теперь наглухо задраивает крышку кипящего котла, а когда ее сорвет — неизвестно. Путин недоговороспособен в принципе.
Его этому в КГБ — ФСБ не учили. Плюс, конечно, особенности характера Владимира Владимировича, сформированные во многом его тяжелым питерским детством. Нынешняя власть, как террористы, понимает только силу.
Хотя бы этот урок надо усвоить твердо. И всегда помнить, прежде чем думать о перспективах переговоров с этой властью.
Израиль Зайдман
30.10.12.