Для российской экономики и ее капитанов банкротство Кипра куда страшнее, чем гневно осужденный план обложить налогом тамошние банковские вклады.
Ни в одной стране за пределами Евросоюза кипрский кризис не вызвал такой бурной официальной реакции, как у нас. Правда, Владимир Путин не столько говорил, сколько действовал — спешно совещался со своими помощниками и советниками, беседовал с кипрским президентом, вел переговоры «с глазу на глаз» с главой Еврокомиссии.
Эмоции остались за закрытыми дверями, и только пресс-служба сообщила, что первоначальный план налога на банковские вклады российский лидер считает«несправедливым, непрофессиональным и опасным».
Зато премьер комментировал ситуацию публично, многократно и чрезвычайно подробно.
Высказанные Медведевым соображения, выражающие, очевидно, коллективную позицию всего российского руководства, можно свести к пяти пунктам.
Во-первых, тройка кредиторов (МВФ, Европейский ЦБ и Еврокомиссия) перед тем, как что-то предписывать Кипру, должна была посоветоваться с Россией: «решения нужно было обсуждать с заинтересованными сторонами, а не скрываться за формулировкой, что Кипру негоже обсуждать это с кем-либо другим».
Во-вторых, то, что предложили Кипру, это нечто абсолютно безграмотное и глупое: «Действия слона в посудной лавке… Совершены все возможные ошибки, которые можно совершить…»
В-третьих, это безнравственное попрание права частной собственности: «Мера, которая предложена, носит явно экспроприаторский характер, абсолютно беспрецедентна по своей природе… Не могу ее ни с чем сравнить, кроме отдельных решений, которые предпринимались советскими властями…»
В-четвертых, это толчок к новой волне мирового спада: «По кризисам соскучились, забыли, что происходило несколько лет назад…»
И, в-пятых, происходящее — неплохой повод, чтобы перенести главную нашу офшорную зону из Кипра прямо на территорию метрополии:«Сейчас весь мир Кипр обсуждает — офшорная зона там, не офшорная зона… Может, нам подумать, может, нам какую-нибудь зону создать на Дальнем Востоке — у нас там мест много хороших: Сахалин, Курилы…».
Все вышесказанное очень легко оспорить.
Внутренние офшорные зоны у нас уже были и оставили о себе недобрую славу заповедников отмывания денег.
Оценку грамотности или безграмотности предложенного Кипру плана лучше было бы предоставить тем, кто сами имеют репутацию знатоков и успешных руководителей современной экономики.
Что же до желательности предварительных консультаций с российскими властями, то такие консультации безусловно были бы жестом доброй воли. Но никак не обязанностью европейцев. Дело все-таки происходит в Евросоюзе и в еврозоне, частью которых является Кипр. А повседневные изменения наших собственных экономических правил, хотя и затрагивают интересы работающих в России иностранных инвесторов, почему-то никогда не посылаются на апробацию иностранным правительствам.
Ну а страстное возмущение экспроприаторскими намерениями тройки кредиторов наводит на мысль, что кипрские дела дали Дмитрию Медведеву возможность выплеснуть чувства, накопившиеся по поводу того, что он видит гораздо ближе. Во всем, что касается экспроприаций, а также и всех прочих способов манипулирования собственностью, нет решительно никакой необходимости углубляться в прошлое и вспоминать какие-то давние провинности «советских властей». Это воздух, которым наша страна дышит каждый день.
Возвращаясь к самому кипрскому кризису, надо сказать, что подлинной угрозой для мировой и российской экономики он стал не до, а после того, как кипрский истеблишмент отклонил навязывавшийся тройкой кредиторов план чрезвычайного налогообложения вкладов в местных банках.
Финансовый сектор — главная часть кипрской экономики. Можно понять, что местные власти не хотят подорвать его позиции и скорее готовы пойти на подлинную несправедливость — экспроприировать пенсионные накопления своих граждан. Но, каким бы ни был вклад кипрской финансовой системы в недавнее благосостояние этой страны, именно охвативший эту систему безответственный, спекулятивный дух и привел Кипр на грань банкротства. Поэтому разовый налог на депозиты (от которого, однако, надо было освободить застрахованные небольшие вклады) стал бы в сегодняшней ситуации наименьшим злом или даже естественной платой за вчерашний спекулятивный бум.
Крупные российские вкладчики, конечно, потеряли бы 10%, а может, и 15% накопленного, т. е. два-три млрд евро. Даже если исходить из оптимистического предположения, что все эти деньги абсолютно легальны и прозрачны (хотя в Евросоюзе и особенно в Германии в это не верят), то все равно по сравнению со среднероссийской нормой отката это довольно скромная потеря, которая вряд ли вызвала бы обратное движение капитала из-под кипрской юрисдикции в российскую.
Не очень возможен был бы и всеевропейский «эффект домино», та потеря доверия к банкам, которой пугал Медведев. Паническим изъятием вкладов из банков остальных европейских государств эта мера отозвалась бы едва ли. Ведь справедливо или нет, но жители ЕС считают кипрские вклады не похожими на свои, и поэтому распространение практики чрезвычайных налогов на собственные вклады в банках собственных стран сочли бы маловероятным.
Зато теперь, когда в планах, намерениях и заявлениях полная путаница и ситуация близка к выходу из-под контроля, подступает реальная угроза — банкротство кипрской финансовой системы в целом.
Если дело действительно дойдет до этого, то всеевропейская, а то и всемирная волна паники действительно неизбежна. И тяжелее всех придется нашей стране.
Ведь Кипр не просто место хранения денег российского происхождения. Рядовой гражданин нашей страны может в отличие от околокремлевских магнатов философски отнестись к перипетиям дальнейшей их судьбы. Но помимо этого под кипрской юрисдикцией множество кампаний, фактически работающих в России. Через Кипр осуществляется транзит капитала российского происхождения, часть которого под новыми вывесками возвращается потом обратно и вкладывается в экономику нашей страны.
Из-за невыносимой деловой атмосферы у нас дома, из-за нежелания наших властей заботиться хоть о каком-то правопорядке Кипр превратился в важнейший выносной узел российской экономики. Сбой работы или тем более паралич кипрских финансово-экономических институций — тяжелый удар по нашему народному хозяйству, по жизненному уровню и рабочим местам.
Преувеличенная тревога из-за предполагавшегося налога на депозиты сменяется теперь тревогой совершенно обоснованной. Кипрское банкротство — это действительно то, чего надо избежать.
Кстати, сразу же выяснилось, что Кремль, который недавно так обижался, что с ним «не посоветовались», теперь, когда все стали «советоваться», не очень-то и понимает, чем может помочь. Деньги, которые нужны для спасения Кипра, это вовсе не пара миллиардов евро, о судьбе которых неделю назад так трогательно пеклись, а сумма гораздо большая. Не факт, что российская казна, и без того находящаяся в неважной форме, может сейчас отстегнуть другой стране столько денег, причем явно без возврата.
Главной надеждой для Кипра как были, так и остаются все те же европейские доноры, а также и упования на способность местных властей как-то наскрести недостающие суммы, в том числе и вернувшись, хотя бы частично, к идее налога на банковские вклады.
Разрешение ситуации в ту или в другую сторону — вопрос ближайших дней. Такая встряска, чем бы она ни обернулась, это шанс для всех чему-то научиться и что-то понять. Чему научатся наши власти — как всегда, загадка. А вот чего стоили их все их разглагольствования о «деофшоризации российской экономики» — это поняли все.
Источник: www.gazeta.ru
23.03.13.