Главная » Все Новости » События » То ли безумец, то ли фашист, то ли писатель, то ли террорист

То ли безумец, то ли фашист, то ли писатель, то ли террорист

На основе образа Эдуарда Лимонова французский писатель Эммануил Каррер создает портрет неуемного русского персонажа XX века

Россия для Европы – загадочный сфинкс, написал в конце XIX века Федор Достоевский. «Скорее будет изобретен вечный двигатель или эликсир жизни, чем западный человек поймет русскую действительность, русский дух, русский характер и пути его развития». Французский писатель Эммануил Каррер не имел четко выраженного намерения понять русскую действительность и русский дух, когда обратился к Эдуарду Лимонову с просьбой об интервью с целью написания статьи.

Да, в общем-то, у него и не было такого намерения. Его мать, Элен Каррер д’Энкосс (Hélène Carrère d’Encausse), имеющая грузинские корни, является авторитетным специалистом по России. Уже в 1978 года она предсказала распад СССР, когда многие даже не могли такого предположить. Она также принадлежит к числу тех немногих женщин, которые имеют честь быть членами Французской академии.

Среди огромного количества книг, которые она получала в качестве отклика на свои исследования, была и такая, которая называлась «Русский поэт предпочитает чернуху» и имела странную памятную надпись: «Каррер д’Энкосс – от Джона Роттена литературы». Эммануил Каррер, которому тогда было в около 20 лет, в отличие от своей матери прекрасно знал, кто такой Джонни Роттен (Johnny Rotten), с увлечением прочитал эту книгу. Элен, которая ее лишь пролистала, сказала, что она «скучная и похабная».

Автором книги был украинец Эдуард Вениаминович Савенко, взявший себе в качестве литературного псевдонима фамилию Лимонов. Он рассказывает о своей бесшабашной жизни в Нью-Йорке с 1975 по 1980 год, где он общался с представителями культурной элиты, работал в навевавшей тоску русской газете и прислуживал в доме миллионера. Все это сопровождается звездными вечеринками, нуждой, беспорядочными связями с мужчинами и женщинами и недолгим сближением с американскими троцкистами. Эммануилу Карреру книга вовсе не показалась скучной. Он лично познакомился с ним в литературных кругах Парижа, где Лимонов пользовался репутацией писателя-диссидента, весельчака и смутьяна, весьма отличавшегося от сформировавшегося в умах парижан образа русских интеллигентов: бородатых, нелюдимых и весьма мрачных.

Лимонов интеллигентом не был и быть им не стремился. Его книги в Париже ожидаемого успеха не достигали, читатели были скупы на похвалу, и ему пришлось смириться со статусом второразрядного автора. Он вернулся в Москву в 1989 году, и вскоре до Парижа докатились слухи о том, что Лимонов активно выступил в поддержку сербов во время войны в Боснии. Стало известно также и том, что он основал в Москве Национал-большевистскую партию, чьи последователи, вскидывая вверх руку со сжатым кулаком, без зазрения совести выкрикивали «Сталин!» и «Гулаг!». Все, в том числе и Карреру, посчитали его ненормальным и фашистом.

Но наступил 2006 год, и известная журналистка Анна Политковская, одна из немногих, которые расследовали преступления федеральных войск в Чечне, была убита четырьмя выстрелами в упор. Поскольку Каррер кое-что знал о России (помимо сведений, полученных от матери, в 2003 году он снял документальный фильм в небольшом городе Котельнич, а вскоре опубликовал «Русский роман» (Una novela rusa), в котором пытался отыскать следы своего деда по материнской линии, обвиненного в сотрудничестве с нацистами и пропавшего без вести в Бордо в 1940 году), один из журналов обратился к нему с предложением написать статью о жизни и работе Политковской.

Его пребывание в Москве совпало с демонстрацией у театрального центра на Дубровке, чьи участники требовали проведения объективного расследования трагических событий 2002 года, когда чеченские террористы взяли в заложники зрителей во время представления, а администрация Путина приняла решение о штурме здания, применив при этом боевой газ, хотя нападавшие находились в зале вперемежку с заложниками. Во время этой демонстрации Каррер впервые за последние 15 лет увидел Эдуарда Лимонова. Он решил не подходить к нему, поскольку не знал, с каким человеком встретится, тем более учитывая последние факты его биографии. Однако, в ходе написания статьи про Анну Политковскую он с удивлением обнаружил, что она считала Лимонова и его последователей людьми смелыми, цельными, идеалистами. Той же точки зрения придерживалась и Елена Боннер, вдова Нобелевского лауреата Андрея Сахарова.

Тогда Каррер решил сам выяснить, что же из себя представляет этот человек. И то, что начиналось в качестве более или менее обширного репортажа, вылилось в книгу объемом 400 страниц, которая уже является бестселлером и получила множество наград. Лимонов выведен в ней не только как сложный и исключительно привлекательный человек, но и как персонаж последних лет существования СССР и первых постсоветских лет. Это рассказ о личных и исторических издержках, о неудачах в личной и общественной жизни, о безудержном стремлении кем-то стать и странных плодах, которые приносят контроль и бесконтрольность.

Каррер использует фактологический материал применительно к данному конкретному человеку, что для него является столь же естественным, сколь и неизбежным, хотя другие авторы могли мы посчитать такой прием неудобным да и просто неприемлемым. Он работает в этом ключе, начиная с 2000 года, когда Каррер приобрел известность как состоявшийся автор своего жанра. «Неприятель», захватывающая и трагичная история объемом менее 200 страниц про Жана-Клода Романа, который, оказавшись загнанным в угол в результате 18 лет лжи, решает убить тех, чей взгляд станет совсем невыносимым, когда всплывет вся правда: свою жену, двух маленьких детей и своих родителей. В «Рассказе о чужих жизнях» (2009) через людей, имена которых были неизвестны до тех пор, пока Каррер не решил рассказать о них, писатель анализирует самые тяжелые личные потери и мощную силу любви и человеческого участия. Создается ощущение, что Каррер может взяться за любую тему при условии, что охватит ее во всей глубине, причем не как репортер или исследователь, а как человек.

— Чтобы взять интервью у Лимонова, Вам практически пришлось прожить с ним бок о бок в течение двух недель. Трудно было удерживать разумную дистанцию по отношению к Вашему будущему герою?

— Нет, это в общем-то не было сложно. В тот момент в мои намерения входило написание статьи для журнала. Что обескураживало и одновременно было интересным, так это то, что я не знал, как его воспринимать. И проведя две недели почти все время вместе с Лимоновым, я стал знать больше, чем вначале. Думаю, именно по этой причине я и решил написать книгу.

— Чтобы понять его…

— Не столько, чтобы понять, сколько для того, чтобы еще более усугубить свое собственное замешательство.

— Наиболее шокирующее впечатление на Вас произвело пребывание Лимонова на Балканах.

— Да. В интернете все еще можно отыскать документальный фильм, снятый операторами BBC, в котором Лимонов стреляет в Сараево под одобрительным взглядом Радована Караджича. Меня смутило не только то, что он воевал не за тех, сколько ощущение, что Лимонов сам себя выставлял на посмешище. И это еще больше усложняет написание книги о ком-либо. Поэтому я отложил работу на год.

Каррер имеет в виду документальный фильм «Сербские хроники» (Serbian Epics) польского режиссера Павла Павликовского (Pawel Pawlikowski), и действительно, сцену, где писатель стоит у пулемета, можно увидеть в Youtube. Когда через несколько лет его попросили дать этому объяснение, Лимонов сказал, что стрелял в воздух. И хотя создается ощущение того, что действие происходит в горах, вдали от потенциальных жертв, она насыщена насилием и действует угнетающе.

— Что больше всего Вам нравится в Лимонове?

— Наверное, его храбрость, жизненная сила, напор, а также его вера в некий идеал, хотя это и идеал ребенка. Он может оказаться незрелым, неразумным, но при этом может и вызывать восхищение. Больше всего меня восхищает тот этап его жизни, который он провел в заключении, где он вел себя как герой, каковым он стремился быть всю свою жизнь.

Лимонову был 58 лет, когда ФСБ задержала его в 2001 году по обвинению в терроризме, организации вооруженной банды, незаконном владении огнестрельным оружием и подстрекательству к экстремистским действиям. Следует отметить, что Национал-большевистская партия, хотя и выступавшая активно против действующей власти, отнюдь не представляла собой угрозы ее стабильности и не собиралась организовывать теракты. Один из самых сложных тезисов, выдвигаемых Каррером, заключается в схожести его персонажа, как будто бы сошедшего со страниц произведений Данте, и трижды президентом России Путиным: тяжелое детство, отец военнослужащий невысокого звания, ностальгия по коммунизму и презрение к слабости. Каррер уверен в том, что Лимонов. Каррер уверен в том, что, приди Лимонов к власти, он остался бы верен своим убеждениям. Другое дело в том, что мы не сможем это проверить.

— Что сказал Лимонов по поводу Вашей книги?

— Он сказал, что не будет ее комментировать, и, как мне кажется, это вполне разумная позиция. А что ему говорить? Что какие-то действия были неправильными, что совершались ошибки? Конечно, ошибки совершались, но, в конце концов, говорить о них не очень интересно. Он мог также заявить о своем несогласии с определенными положениями и мыслями, которые я высказал относительно его жизни. Мне кажется, он правильно поступил, решив не говорить ничего, но при этом не скрывал своей радости по поводу успеха книги во Франции и других странах. Он считает это как бы своим воскресением и очень мне благодарен.

— Помимо истории незаурядной личности, книга о Лимонове – это еще и рассказ о последних годах Советского Союза и о том, что наступило потом. Почему Вы решили сделать это именно через подобного персонажа?

— У меня была мысль о том, что он прекрасный герой романа. Во-первых, если посмотреть на все события его жизни и на его склонность ко всякого рода приключениям, он, действительно, похож на персонажей романов Александра Дюма. Но при этом он мог бы также стать и персонажем исторического исследования о последних 20 годах Советской власти и о том, что произошло после ее крушения. Это малоисследованный, хаотичный период, который еще продолжается. В этот период произошли многие события, которые люди моего возраста и более молодые пережили лично. Эти события – часть нашей сегодняшней жизни, мы читали о них в газетах, и мне показалось весьма интересным совершить путешествие в ту эпоху с помощью столь необычного персонажа.

В моей книге я пытался погрузиться в непостижимую идеологию Лимонова, где смешаны Ленин, Муссолини, Гитлер, Мао Цзе Дун и Роза Люксембург. Когда его спросили, почему несгибаемый писатель-бунтарь ностальгирует по коммунизму и даже восхваляет КГБ в одной из своих книг, Лимонов ответил: «Я не диссидент, а всего лишь преступник». Создается ощущение того, что в какие-то тайники русского духа, который, по мнению Достоевского, непостижим для западного человека, можно проникнуть лишь с помощью персонажей, что называется, не от мира сего, подобных тем, что он вывел в своих романах «Бесы» и «Братья Карамазовы».

— Принято считать, что «Лимонов» — это биография, но Вы только что обозначили ее как историческое исследование. Как бы Вы определили ее жанр?

— Я бы не стал никак его определять, можете называть ее, как хотите. Для меня это не имеет большого значения, и я соглашусь с любым определением. Это книга, вот и все.

— До публикации «Неприятеля» Вы были, в основном, романистом. Каковы, по Вашему мнению, главные различия между документальной и художественной прозой?

— В обсуждаемой книге я ничего не придумываю. Если есть что-то, чего я не знаю, то я это и не изобретаю, а просто ставлю читателя в известность о своем неведении. С другой стороны, «Лимонова» можно рассматривать как роман. Хотя это и не художественное произведение, в нем используются все приемы и средства, присущие роману. Соответственно, от его чтения можно получить такое же удовольствие, как и от романа. Но, кроме того, и в этом как раз и состоит одно из главных различий, когда ты пишешь о реально существующих людях, ты должен думать о том, какова будет их реакция. В некоторых книгах я очень от этого зависел, но не слишком беспокоился, когда писал о Лимонове. Он – публичный деятель. Я рад, что книга ему понравилась, но если бы и нет, то тоже ничего страшного. Лимонов сам в весьма резких выражениях писал о других, так что я считал себя обязанным любезничать с ним. Но в любом случае, раз книга ему понравилась, тем лучше.

— Во время одной из рекламных кампаний книги «Лимонов» в Аргентине утверждалось, что рассказ о жизни этой незаурядной личности является предлогом для того, чтобы Вы и дальше «рассказывали о его судьбе». Что Вы можете сказать по этому поводу?

— У меня нет необходимости в каких-либо «предлогах». Я не верю в объективность, и мною скорее движут честность, чем самолюбование, когда я сообщаю читателю, по какой причине и при каких обстоятельствах я взялся за перо.

— О ком было сложнее писать: о Лимонове или о Жане-Клоде Романе, убийце из Вашей книги «Неприятель»?

— Если брать навскидку, то о Жане-Клоде Романе. Это жуткий персонаж. В течение семи лет работы над ним я как будто погрузился в яму депрессии. При работе над Лимоновым этого не произошло. Как я указывал выше, в какой-то момент я его возненавидел, потому что он уже встал мне поперек горла. Надо признать, это не самый добропорядочный и благопристойный человек, но чем-то он мне нравится. И вдвоем с ним было неплохо.

Источник: Clarin«, Аргентина)

08.03.13.