Исторически для Турции характерны циклы «конфликт-спокойствие», а не долгие периоды кровопролитной конфронтации народа с режимом. Десятилетиями дело обычно заканчивалось вмешательством турецких военных, которые быстро призывали к порядку расколотое общество, либо слишком, на их взгляд, происламски настроенных политических лидеров.
Однако хотя нынешние протесты вокруг стамбульского парка Гези уже переросли в кровопролитие, внутренние трения в Турции вряд ли на сей раз приведут к государственному перевороту.
Армия – институт, которому долгое время сильнее всего доверяло турецкое общество, и самозваный страж кемалистских норм светскости государства – была нейтрализована с помощью демократических реформ, которые усилили гражданский контроль над ней, и политических маневров, лишивших постов наиболее активных генералов.
С исчезновением угрозы со стороны военных Партия справедливости и развития укрепила свои позиции намного лучше, чем любая из прежних турецких правых партий. В такой ситуации она практически наверняка сможет сохранить полный контроль над армией и силовыми структурами.
Но может быть, простые турки поднимутся и против государства, и против военных? Это еще менее вероятно. Конечно, на улицы вышли сотни тысяч демонстрантов, которым, возможно, сочувствуют миллионы граждан, но ведь у ПСР тоже есть миллионы сторонников. Даже если чрезмерно жесткие действия правительства на прошлой неделе подтолкнули часть колеблющихся принять сторону оппозиции, ПСР по-прежнему может рассчитывать на поддержку большей части своих консервативных избирателей, обеспечивших ей в 2011 году третью подряд победу на выборах.
Сейчас возможны три исхода. Менее всего вероятно, что Эрдоган уступит давлению, подаст в отставку и будут назначены досрочные выборы, которые могут лишить его партию власти. Премьер-министр с каждым днем увеличивает накал риторики и упорно продолжает настаивать на продолжении строительства в парке Гези. Он сам загнал себя в политический угол и теперь считает, что не может откликаться на требования протестующих, чтобы не показаться слабым – независимо от того, сколько людей выйдет на улицы. Это плохо, так как уважительное отношение к демонстрантам само по себе в изрядной мере снизило бы напряженность.
Несколько вероятнее, что через несколько дней или недель протестное движение выдохнется под действием продолжающегося полицейского насилия и новых травм, арестов и смертей, которые будут его сопровождать. Можно только надеяться, что правительство не ужесточит тактику и не начнет расширять аресты и убивать гражданских лиц, что плохо бы сказалось на ситуации с правами человека и на международном положении Турции. В долгосрочной перспективе, если Эрдогану успешно удастся заглушить призывы к реформам, это усилит его деспотические тенденции и может привести к трагичному медленному сползанию в авторитаризм.
Наконец, о третьем варианте — длительном неразрешимом конфликте по сирийскому образцу — говорить пока преждевременно. Какой бы хаос сейчас ни царил в Турции, Эрдоган — это не Асад. Насколько нам известно, в стране не отключают интернет, полиции не приказывают убивать людей, а общественные и политические организации могут без опаски публично жаловаться на действия власти. Короче говоря, все не так плохо, как могло бы быть, и пространство для компромисса пока сохраняется. Эрдогану стоит этим воспользоваться и обуздать полицию, запретив ей крайние меры. Ситуация нестабильна, так как если вышеназванные факторы изменятся, это может придать новый импульс противникам ПСР и увеличить вероятность гражданского конфликта.
Отчасти стабилизирует обстановку коллективное понимание турками того факта, что страна за последние годы невероятно далеко продвинулась как экономически, так и политически. Никто, включая Эрдогана, не хочет разрушать достигнутое годами прогресса. Хаос ударил бы не только по турецким гражданам, но и по позиции Турции как новой региональной державы и образцовой демократической страны с мусульманским большинством.
Тем не менее, возможность неразрешимого конфликта нельзя сбрасывать со счетов. Она может увеличиться, если более жесткие меры обозлят и радикализируют демонстрантов вместо того, чтобы их разогнать. Исторически турецкое общество разрешало противоречия между своими основными сегментами — светским и религиозным, элитой и рабочим классом, правыми и левыми — путем периодических конфликтов, урегулировавшихся зачастую не без участия военных. Сейчас, когда армия обессилена, а национальные СМИ в большой мере подконтрольны ПСР, протестующие понимают, что их перспективы ограничены.
Если протестное движение раздавят и оно не получит ни каких-либо уступок и ни даже какого-либо признания со стороны правительства, эти люди могут счесть турецкую демократию фальшивкой, уйти из общественной жизни и оставить победоносную ПСР разбираться со страной, дестабилизированной ужесточением социальных противоречий, которое будет подталкивать инакомыслящих к насилию.
Эрдоган имело бы смысл сделать определенные шаги навстречу протестующим, не проверяя, насколько реальны пока маловероятные перспективы Турецкой весны или, что еще хуже, долгой гражданской войны.