Террор (терроризм) издавна присутствует в арсенале силового и психологического противоборства. Он сыграл важную роль в истории государств, войн и политики. Его методы и тактика развивались вместе с обществом и технологиями, а в последнее время получили новое измерение в связи с глобализацией.
В ХХ веке террор стал одной из главных и наиболее инновационных составляющих доктрины и стратегии тотальной войны. Его применяли основные участники двух мировых войн, холодной войны и последующих конфликтов.
В наше время элементы террора стали явными в силовой политике многих государств. Но его главными носителями стали разнообразные транснациональные группировки. И, поскольку террор по своей природе чужд общепринятым правовым и морально-этическим ограничениям, а следовательно, может достигать сверхвысокой «удельной» боевой эффективности (пропорционально задействованным силам и средствам), то такие группировки считаются особенно разрушительными и опасными для мирового сообщества.
«Элита» международного террора – ужасная комбинация хайтека с целенаправленным попранием всех гуманитарных норм. Именно на этом обстоятельстве буксует антитеррористическая борьба, призванная защищать государства и граждан, все же оставаясь при этом в рамках закона.
Между тем террористические формирования влились в глобальный баланс сил. Опыт показал, что полностью подавить или уничтожить их невозможно. Более того, в отличие от других видов военной деятельности, террор не поддается реальному контролю или хотя бы международно-правовой идентификации. Зато спонсоры террористов, а также их партнеры и союзники приобретают «неубиваемые» козыри в мировом соперничестве.
Ни в одной из великих стран террор не получал такого распространения и значения, как в России. Нигде больше профессиональные террористы не смогли захватить власть и затем подстроить «под себя» гигантскую империю, которая бросила смертельный вызов человечеству. Ни в одной другой стране терроризм не стал на многие десятилетия фактическим стержнем государственности, принципом внутреннего устройства и международного поведения. И, конечно, среди ведущих государств только нынешняя Россия вслед за СССР регулярно выступает «в концерне» с режимами и группировками, которые нередко оцениваются как террористические.
Родина институционального террора
В Российской империи второй половины XIX века сложились крайне острые, сами по себе взрывоопасные социальные противоречия. Их кумулятивный потенциал быстро рос по мере внутренней интеграции страны и развития коммуникаций. Одновременно с этим в стране не оказалось институтов – культурных традиций, церкви, партий, общественных объединений, – способных гасить экстремизм и переводить решения указанных противоречий в цивилизованное и безопасное русло. Режим отвечал своими репрессиями, только раскручивая колесо насилия. Объективно возникли предпосылки для захвата власти путем революционного террора. Не задержались и желающие ухватиться за этот исторический шанс.
В течение нескольких следующих десятилетий Россия дала изначальные и многочисленные образцы организации, тактики и идеологии терроризма. На это нацелили творческую энергию множества российских интеллектуалов. Открыто провозглашая насильственное отвержение христианства и вообще цивилизации, они, сознательно или нет, расчищали путь тоталитарному варварству.
Все это стало сквозной темой в творчестве гуру-провидцев: Достоевского, Толстого, Тургенева и других. Русская литература того времени в немалой степени предупреждала о терроре («нигилизм», «революция» и пр.) и особенно о последствиях замены заповеди «не убий» пресловутым «убийством по совести».
Достоевский яснее других предупреждал об угрозе, которая надвигалась. За это его так ненавидел Ленин.
Нет оснований сомневаться, кстати, что эти трое, как и другие светочи «золотого века», если бы дожили до «большого октября», закончили бы жизнь беженцами, а то и в лубянских застенках. Сам Ильич приговоры и подписал бы.
Жертвами революционного террора в России до 1917 г. стали десятки тысяч человек, в основном – просто «классово чуждые элементы». Практически необозримо количество «экспроприаций». Ряды террористической армии – ее организованного ядра и ближайшего резерва в лице «сочувствующих» – выросли от нескольких сотен в начале 1870-х до сотен тысяч (!) на пике событий 1905-1907 г.г. (см. Анна Гейфман, «Начало современного терроризма: очерк нравов и морали», Бостонский университет, изд-во «Либерти», Нью-Йорк, 2006).
Государственную власть в России, в конце концов, захватили большевики – наиболее последовательная, сплоченная и наиболее безоглядная из террористических групп. Против Ленина и соратников оказались бессильными царские спецслужбы, белые генералы, интервенты, а также другие революционные группы. «Марксистская» демагогия большевиков-ленинцев только прикрывала их суть – беспрецедентное по масштабам и жестокости системное террористическое насилие.
Тамбовская «модель»
Большевики сразу же попытались развить успех также и в международном масштабе. Но им пришлось приостановить агрессию из-за столкновения с Тамбовской республикой, которую Ленин называл главной угрозой своей диктатуре. Против Тамбовщины бросили отборные силы Красной армии и ЧК. Большевики не только уничтожили почти треть мужского населения (эта пропорция отмечается также при покорении других регионов, составляя, вероятно, одну из «констант» террористического правления в России), но и выработали новые формы массовых репрессий и пыток, обнаружив в этом деле небывалую изобретательность. Они явно экспериментировали. В результате была внедрена изощренная система заложников, концлагерей и показательных казней. Ленин внимательно следил за событиями, вносил коррективы и обобщал накопленный опыт для широкого применения.
Местные историки рассказывали мне в Тамбове о наиболее «оригинальных» методах большевистского террора, рядом с которыми меркнут даже нацистские зверства.
В итоге на руинах Тамбовской республики возник «оккупационный режим» (по терминологии самих большевиков), включавший полицейский надзор, выборочные экзекуции, «самоуправление» во главе с люмпенами и уголовными элементами, а также систему индоктринации. Православная церковь и другие религии были уничтожены. Знаменательно, что сначала напротив закрытых храмов ставили изображения Иуды Искариота – как «первого революционера»…
Означенный режим затем в определенных вариациях был распространен на остальную страну. Тем самым благодаря практике террора (а вовсе не по книгам европейских философов и экономистов) были построены Советская власть, «коммунизм», «реальный социализм» и т.д..
Офицеры рейхсвера, проходившие в 1920-х годах подготовку в тех краях, наверное, подсмотрели опыт этой советской оккупации – заодно и на предмет совершенствования и дальнейшего применения.
Террористический социализм
Только на таком фундаменте могли потом возникнуть: «коллективизация», «индустриализация», Голодомор, ГУЛАГ, 1937 год, многомиллионное пушечное мясо, общая милитаризация, глобальные военные авантюры, растрата природных ресурсов, «шарашки» вместо науки, пропаганда и культ смерти вместо культуры. И общая гуманитарная катастрофа. И, конечно же, дикие, немыслимые социальные диспропорции. Террористы, заняв Кремль, ничего другого не могли ни придумать, ни построить.
Подвергшаяся террору страна стала идеальной базой для мировой экспансии. Танковые армады и ядерные арсеналы – это же только видимая и достаточно контролируемая часть. В дополнение к ним мир, включая цитадели Запада, опутали террористические сети, которые периодически напоминали о себе. А каковы их настоящие конфигурация и потенциал? И какая их часть пережила холодную войну? ..
«Люди в масках»
Темой терроризма мне пришлось основательно заниматься в Северной Ирландии. Местные правоохранители объяснили, что в организации террора во всем мире есть что-то общее. Так, чем выше ступень иерархии, тем труднее угадываются у фигурантов черты преступников. Но истинное распределение смертоносной власти – обратно пропорционально этому внешнему впечатлению.
Подтверждением стали бывшие рядовые бойцы Ирландской республиканской армии – ИРА (главного, но вовсе не единственного актера местной террористической сцены), проходившие реабилитацию в специальных центрах по отбытии немалых тюремных сроков (в том числе за убийства). Среди них оказались люди с явными уголовными задатками (ограбления банков, рэкет). Но чаще встречались, например, искусные технари и коммерсанты, таланты которых, к сожалению, некогда использовали в крайне опасных целях (изготовление бомб и торговля оружием).
В регионе между тем воцаряются относительные мир и порядок, растет экономический бум, поэтому все они сокрушались и по поводу содеянного, и из-за потерянных лет. У законопослушных сверстников жизнь сложилась, мол, значительно лучше. Даже упоминаемый грабитель не без ревности расписывал, насколько успешно его давние приятели, которые не включились в политическую партизанщину, отражают теперь натиск «русской мафии». И население уважает, и даже полиция якобы в душе сочувствует. Вот где бы он пригодился, «если бы не эти» – и он выразительно указал глазами куда-то выше потолка…
На вершине же иерархии находился бывший глава боевого штаба ИРА, а к тому времени уже большой политик и парламентарий Мартин МакГиннесс. Говорили, что у него самого «руки по локоть в крови». Но Лондон предпочтение тому, чтобы договориться именно с ним, а не с какими-то «умеренными». Мартин и его окружение, с которыми я встречался в их вотчине (Лондон) Дерри, выглядели плоть от плоти западного истеблишмента. Сплошная политкорректность. «Терроризм? Ну да, слышали… В основном это клевета на нас и на наш народ».
Правда, был еще профессор университета Белфаста, на которого мне указали как на «одного из руководителей». Сначала такая аттестация показалась странной – он с восторгом рассказывал об истории своей многострадальной родины, не проявляя при этом никакой агрессии к прежним угнетателям. Но когда я напомнил о предстоящем выводе последнего британского контингента, профессор замолчал, нахмурился, а затем процедил: «Пусть идут по главной улице в полдень – хочу им в глаза смотреть»…
Эксперты подтвердили, что он за всю свою жизнь никакого оружия, кроме ножа с вилкой, в руках не держал, оставаясь всего лишь «начальником».
Аналогии с современной российской и международной жизнью действительно напрашиваются невольно.
Следовательно, не стоит переоценивать (как это продолжают делать многие исследователи) личности и психологию рядовых исполнителей, даже самоубийц. Ими манипулируют с помощью различных технологий те, кто понял, что терроризм – мощное оружие, с которым считаются даже великие державы, включая ядерные. «Цена» терактов в современном западном обществе такова, что правительства договариваются с теми, кого пока не могут или не хотят уничтожить. И здесь главное – не упустить момент и не продешевить …
Высший пилотаж современного политического терроризма – принудить цивилизованные страны и общества к уступкам и компромиссам. К политике умиротворения. А для этого угроза должна быть воспринята как вполне реальная и постоянная.
И насчет масок. Вечером в Белфасте отправляюсь перекусить и вижу, как повсюду торопливо закрываются двери и ставни, опустели улицы. Из церкви выходит старушка: «ах, это bomb scare – бомбу ищут, ничего страшного!». Наконец, ближе к окраине – Открытый паб. Сразу за дверью подскакивают два охранника, один буквально срывает с моей головы черную вязаную шапочку (стоял декабрь, хотя в Белфасте, согретом Гольфстримом, кое-где зеленели пальмы). Оказалось, что дело вовсе не в дресс-коде для пивных. Просто бывало так, что злонамеренные субъекты, едва ступив через порог, натягивали на лицо такую шапку, в которой оказывались характерные прорези для глаз. А на мне же еще и зеленая куртка с капюшоном – ну прямо католический активист! Тут у другого охранника звонит телефон и, ответив лишь короткое «да», он меняет гнев на милость.
Но вот откуда и от кого поступил звонок?.. И эти все – кто? Вечная неопределенность в тех краях …
Новый фронт
«Арабская весна» разбилась о Сирию и в Россию не докатилась (станут ли события в Турции новым катализатором?). Еще бы: сам СССР вместе с союзниками десятилетиями выстраивал Сирию как бастион против «империализма». Теперь этот бастион подкрепляется еще и союзным Ираном. А не так давно на авансцену событий открыто вышла Хезболла, которой также не было отказано в дипломатической и другой поддержке.
Хезболла, надо сказать, – это не ребята МакГиннеса. У нее космические спутники, пропагандистские центры, отличные профессиональные кадры, неограниченные человеческие и финансовые ресурсы, глобальная оперативная мобильность и, конечно, все необходимое вооружение.
Морской же фланг вскоре прикроет новый средиземноморский флот – российско-украинский (по крайней мере, таковой по месту своего базирования).
Так что фронт, противостоящий все тому же «империализму», обновился, расширился и переходит в наступление.
В Москве же на почетном месте продолжает лежать мессия мирового террора. Уж не грядет второе пришествие?..