Данный раздел доклада написан на основе опросов трех независимых групп свидетелей и участников событий.
Эти три группы были опрошены вскоре после событий в разных местах и в разное время: в Грозном медперсонал больницы № 9, в Самашках — несколько бывших заложников-больных, в Грозном — Х.ХАЧУКАЕВ и бойцы его отряда. Результаты опросов дали цельную и непротиворечивую картину.
Первыми о захвате горбольницы сообщили по радио «Свобода» корреспонденты А.БАБИЦКИЙ и Х.РАДУЕВ.
В начале августа в ходе боев в Грозном одна из окруженных групп российских военнослужащих закрепилась в нескольких жилых зданиях вблизи 9-й городской больницы.
Примерно в семистах метрах от этого места на территории бывшей школы ДОСААФ располагались подразделения федеральных сил, к которым, по-видимому, и принадлежали бойцы окруженной группы.
В 9-й горбольнице в это время находилось около 300 больных и раненых жителей Грозного и, кроме того, примерно 200 человек ухаживающих за ними родственников и медперсонала. [Информация получена О.П.ОРЛОВЫМ и А.В.ЧЕРКАСОВЫМ от медперсонала больницы 19.08.96 в Грозном].
9 августа российские солдаты вошли в больницу.
ХУНАРИКОВ УМАР, хирург 9-й городской больницы, рассказал [рассказы врачей и медсестер записаны представителями ПЦ «Мемориал» А.Н.МИРОНОВЫМ, О.П.ОРЛОВЫМ, А.В.ЧЕРКАСОВЫМ 19.08.96 в Грозном]:
«Девятого числа утром какая-то группа [военнослужащих] заскочила в больницу и начала вести огонь из здания. Через некоторое время они ушли. У нас была строгая договоренность с чеченскими бойцами, что на территорию больницы как та, так и другая сторона не будут заходить и не будут вмешиваться в работу больницы. <…> Удивительным образом совпало, что район вблизи больницы контролировался тем же отрядом чеченских бойцов под командованием ХИЗИРА ХАЧУКАЕВА, который в марте этого же года оборонял Самашки. <…>
Десятого числа на территорию больницы зашла более солидная группа российских военных. Возглавлял эту группу какой-то комбат ВЛАДИМИР. Пришли, требовали выдать боевиков. Девушек — медсестер наших — ставили к стенке».
Судя по рассказам медперсонала больницы, группа в составе 20–25 человек, зашедшая в больницу, состояла из людей по возрасту более старших, чем солдаты срочной службы. Медсестры называют их «контрактниками» – людьми, добровольно заключившими контракт на прохождение службы в вооруженных силах. Это люди более старшего возраста, чем призванные в 18 лет солдаты срочной службы. Контрактников много во внутренних войсках МВД.
В Чечне отношение к контрактникам особо неприязненное в связи с тем, что они участвуют в боевых действиях добровольно и для собственного обогащения; их наиболее часто обвиняют в грабежах и насилии над мирным населением, однако, по-видимому, это были сотрудники какого-то спецподразделения МВД. Чеченские бойцы утверждали, что на жетонах захваченных в плен было название подразделения — «Оборотень» и символика: наполовину — человеческое лицо, наполовину — череп в берете; впрочем, увидеть эти жетоны наблюдателям «Мемориала» не удалось.
Из рассказа медсестры травматологического отделения СУЛЕЙМАНОВОЙ ЗУЛИ:
«Когда федералы зашли, мы с ТУИТОЙ, медсестрой, погибшей позже при минометном обстреле больницы стояли в коридоре и орали: «Ребята, мы сюда никого не пускаем. Уходите, у нас много тяжело раненных. Если вы зайдете, то боевики могут по нам бить, потому что вы будете отстреливаться»».
Меня и медсестру ТУИТУ под автоматами поставили к стенке. Требовали выдать чеченских бойцов. Видите ли, они нашли во дворе какое-то оружие. Я сказала им, что ничего тут удивительного нет — идут боевые действия и можно найти что угодно, но в больнице боевики не находятся. Я думаю, что теперь нечего скрывать, — к нам действительно привозили двух тяжело раненных бойцов, но без оружия, и в больницу с оружием никто не входил. Утром бойцы забрали у нас их трупы.
Один из командиров федералов — бурят АНДРЕЙ — сказал, что они не уйдут, пока не проверят все. Стали взламывать двери, спустились в подвал, нигде ничего подозрительного не нашли и сказали, что будут уходить».
Однако, когда группа российских военнослужащих уже покинула больницу, был ранен в бедро командир группы — «комбат ВОЛОДЯ». Его занесли назад в больницу, и врачи оказали ему помощь.
Военнослужащие связались по рации со своим командованием. Эта группа имела постоянную радиосвязь со своим командованием. Медсестра З.СУЛЕЙМАНОВА, находившаяся по приказу командира группы рядом с российскими военнослужащими, слышала многое из их переговоров с командованием. Они попросили подмогу. Однако, как позже сказали солдаты медперсоналу больницы, им ответили: «Помощи не будет — держитесь до последнего». По-видимому, в этот момент у бойцов отряда и возникла мысль обеспечить собственную безопасность, заняв оборону в здании больницы. Они, по словам медработников больницы, заминировали входы и сказали: «Никто отсюда никуда не уходит».
ХУНАРИКОВ УМАР:
«В ночь с десятого на одиннадцатое, опасаясь, что боевики могут атаковать находящихся в здании больницы российских военных, мы больных спустили в подвал. Он давно уже не использовался, там была грязь, сырость. Нам же было запрещено туда спускаться, так как если бы мы с этажей ушли, то им в случае атаки некем было бы прикрываться.
После этого наши два врача и медсестры пошли к бойцам и упросили их не стрелять по больнице. Чеченские бойцы бойцы сказали, что ни одного выстрела вслед солдатам не сделают, если они соберутся и уйдут из больницы. Но то ли им был дан приказ не уходить, то ли они боялись уйти, но в эту ночь они не ушли».
БОКАЕВА ЛАРИСА, медсестра хирургического отделения:
«В подвале находились 210 тяжелых больных. Они у нас там гнили в прямом смысле из-за того, что федералы нам не давали оказывать медицинскую помощь. Многие в подвале умерли из-за этого. Они нам часто не разрешали спускаться в подвал и ходить за медикаментами — все зависело от их настроения. У нас в отделении лежали два трупа. Они уже начали разлагаться, но солдаты не позволяли их нам похоронить».
По словам Л.БОКАЕВОЙ, за время захвата больницы в подвале умерли 8 больных.
Медсестра КУРУЕВА рассказала, что военнослужащие в больнице «все сейфы сломали, наркотики забрали». Кроме того, по словам медсестер, военнослужащие кололись имеющимся у них препаратом промедолом. Промедол — противошоковый препарат, относится к классу наркотических анальгетиков. Предназначен для внутримышечного применения при ранениях. Перед боем каждому из солдат в индивидуальную аптечку выдаются одноразовые шприцы с этим препаратом. По правилам, после окончания операции неизрасходованные дозы должны сдаваться назад. Однако, естественно, если в ходе операции имелись раненые, то учесть, где и как была израсходована доза, затруднительно. Имеются многочисленные свидетельства, что военнослужащие федеральных войск в Чечне широко использовали промедол для достижения легкого наркотического опьянения.
Днем 11 августа переговоры с окружившими больницу чеченскими бойцами продолжались. Группа, захватившая больницу, регулярно выходила на связь по рации со своим командованием, и солдаты сказали медсестрам, что командование приказало им не покидать больницу. Из расположенных вокруг домов в здание больницы начали стягиваться группки российских военнослужащих. В итоге в больнице собралось до 60 человек военнослужащих федеральных сил (по показанию чеченских бойцов — более 60 человек вместе с ранеными).
ХАЧУКАЕВ ХИЗИР, командир отряда чеченских бойцов, блокировавшего больницу. [Рассказ записан 20.08.96 в Грозном]:
«Их командир сказал: «Если нас отпустите без единого выстрела, мы уйдем». Ну хорошо, мы дали им возможность уйти. Но они протянули время до вечера, а потом сказали, что им есть приказ не уходить. Они угрожали убивать больных, если мы будем открывать огонь, штурмовать будем».
По словам бойцов этого чеченского отряда, на переговорах военнослужащие федеральных сил угрожали, если не будут выполняться их условия, закидать гранатами подвал, где находились больные.
КУРУЕВА КИСА, медсестра операционного блока:
«Во время боя они (захватившие больницу военнослужащие) вывели из подвала мужчин, и молодых, и пожилых, ухаживающих за больными и ранеными. Мы спрашиваем: «Куда вы их ведете?» Они нам сказали: «Нужно раненых наших подобрать на улице, скорее нужно». На это мы сказали — сами идите и вытаскивайте, мужики наши ни один не выйдет из больницы. Все женщины встали и не пустили. Они начали ругаться, угрожать стрелять. Мы говорим: «Стреляйте». И мужчин-врачей тоже из больницы вывести не дали».
После провала атаки военные, захватившие больницу, поняли, что подмоги больше не будет, и снова пошли на переговоры об условиях своего выхода из больницы в расположение более крупной группировки федеральных сил на территории бывшей школы ДОСААФ.
По словам Х.ХАЧУКАЕВА, именно он инициировал начало этих переговоров, велев пленному офицеру написать записку к военнослужащим, находящимся в больнице. Есть основания предполагать, что пленным также угрожала расправа.
Из рассказа одного из членов отряда Х.ХАЧУКАЕВА. Рассказ записан 20.08.96 в Грозном:
«Мы пошли на переговоры только из-за того, чтобы освободить людей, больных. Женщин, стариков с болезнями печени, почек – там такие были. Много русскоязычных лежало в больнице… А они пошли на переговоры только из-за того, что в наших руках были их пленные – один из них старший лейтенант и рядовой состав. Только после этого они пошли на переговоры. Просто им дали возможность с оружием выйти, никто не требовал от них сложить оружие, ничего. Просто выйти с оружием, и если воевать, то уже в другом месте. Они не требовали — это мы сами предложили».
К трем-четырем часам дня 12 августа договоренность была достигнута.
Рассказ заложника, находившегося в подвале:
«Как только женщины вернулись в больницу, раненые и больные зашевелились — стали выходить из подвала. Я тоже стал выходить. И в этот момент территория больницы была обстреляна из миномета. Молоденькая девушка из медперсонала кричит: «Назад, назад! Не выходите!» Толпа остановилась, но назад не ринулась. И тут как даст у самого выхода из подвала.
Я не знаю, каким образом эту девушку насмерть убило — она стояла на две-три ступеньки ниже меня, а я только контужен был».
Так погибла медсестра ТУИТА, проживавшая в Старой Сунже. Ее фамилию сотрудники больницы, опрошенные представителями ПЦ «Мемориал», не вспомнили.
Следует учитывать, что опрос производился в Грозном под непрекращающимися обстрелами и бомбежками, когда в больницу продолжали поступать раненые. Это помешало опросить весь медперсонал. Во время этого обстрела были также ранены 2 медсестры, 2 врача и 1 находившаяся на излечении женщина.
Нет никаких сомнений, что действия «военнослужащих федеральных сил» по захвату больницы и взятию в заложники больных и медперсонала осуществлялись если не по прямому указанию командования, с которым данная группа поддерживала связь по рации, то, безусловно, с его согласия.
С.Н.САЛИЕВ:
«Там двое солдат сидят у них в БТРе, из люка высовываются. Я говорю этому одному: «Ты нацмен? Я знаю, что ты нацмен. А какой ты нации?». А он мне говорит: «Я — казах». Я говорю: «Как ты оказался в российских войсках? Казахи-то — это свое государство, другое?». — «Нет, — говорит, — мы жили в Волгограде, меня там призвали». Я говорю: «Ты казахский знаешь?» — «Знаю», — говорит. Ну, я ему по-казахски: «Скажи командиру — мы здесь мерзнем, легко одеты, уже ночное время — скажи, чтоб нас отпустили» Многие чеченцы умеют говорить по-казахски со времен депортации чеченского народа в Казахстан. Это уже 9 часов вечера было. Он подошел к командиру: «Эти два старика — отпустите…» — «Нет, пускай сидят, они нам нужны там, наверху!»
И не отпустил. Через некоторое время этот же парень командиру докладывает: «Я только что получил приказ занять прежние позиции». Я думаю: «Где же эти прежние позиции? Куда же повезут?» Оказывается, они сюда обратно приехали и остановились около моего дома… Через некоторое время опять я обращаюсь к этому командиру, говорю: «Отпусти нас!» И он нас отпустил».
Этот случай не был единичным. 17 марта около 6 часов утра российские военнослужащие зашли в дом № 2 на улице Рабочая (эта улица параллельна Выгонной). Там в крепком бетонном полуподвале прятались от обстрелов жители нескольких домов — по оценке хозяина дома, ИСМАИЛОВА ШЕПЫ РАСУЛОВИЧА, — примерно 30 женщин, 8 или 10 детей, 8–9 стариков, несколько мужчин среднего возраста.
Из рассказа пожилой женщины МУРТАЗАЛИЕВОЙ СОВДАТ, проживающей в Самашках по улице Восточной, д. 25. [Рассказ записан О.П.ОРЛОВЫМ и А.В.ЧЕРКАСОВЫМ:23.08.96 в Самашках.]:
«Говорят: «Выходите все». Они выгнали нас из подвала. Кричат: «Залезайте! Залезайте!», ругались. Они сами спрятались, стреляют. Троих посадили на танк, который здесь стоял.
И этот ребенок на танке сидел, ТИМРАН ТИМРАН КИРЕЕВ, сын КИРЕЕВОЙ КОКИ, проживающей на ул. Восточная, 22, которая также находилась в подвале дома №2 на ул. Рабочая и оказалась в «живом щите», ему шестой год идет. Его посадили на танк. И еще двоих ребят, чуть постарше – КИРЕЕВЫ МУРАТ И ХАМЗОР — одиннадцати и двенадцати лет. Я без сознания упала тут, в воротах… Я думала, что они будут стрелять, всех поубивают, так я думала, когда теряла сознание».
А вот как описал эти события хозяин того дома, откуда забрали людей для «живого щита», — ИСМАИЛОВ ШЕПА РАСУЛОВИЧ. [Рассказ записан О.П.ОРЛОВЫМ и А.В.ЧЕРКАСОВЫМ 23.08.96 в Самашках]:
«На 17-е число, утром, сразу тут грохот, танки и все такое. Я смотрю через окно — БТР подъезжает. Вооруженные люди сразу забегают во двор. Я говорю старикам и женщинам: «Давайте, чтоб не застали врасплох, спокойно помаленьку выходите». Мы же не знаем их настроение. Я помаленьку старика вперед, сам около него, все ж таки опасаюсь… Четыре человека стояло с автоматами, четыре с пулеметами, около ворот сидел человек с рацией. Мы вышли к дому, стали к стенам…
Начальник у них майор был. Погон у них не было. Я спросил у молодого парня-москвича, когда командир ушел к рации, о звании. Он сказал, что майор. И потом я у этого москвича спрашиваю: «Что случилось? Почему они так настроены? В чем дело?» Он говорит, что вчера там какого-то командира убили, они сейчас прочесывание будут делать.
Они все сидят, обстреливают везде. И потом в один момент командир говорит: «Женщины, вставайте. Вот ты, ты и ты». Троим женщинам, среди них — ЛЕЙЛА и КОКА, мои соседки. «Давайте на танк залезайте». (Рассказчики путают танк, БТР и БМП. В данном случае речь идет, по-видимому, о БМП). Они туда-сюда, ну никак, женщины… А ЛЕЙЛА слабая совсем. А потом детей – туда троих ребят Коки. «Залезайте!»
Потом нам разрешили занести СОВДАТ назад в подвал. Когда мы вернулись, командир приказал, чтобы все они слезли с танка…»
Косвенным подтверждением этому может служить и следующий эпизод.
За пять месяцев до описываемых событий — в марте 1996 года — в Грозном происходили похожие события. В город проникли крупные отряды чеченских бойцов, и в течение нескольких дней там шли ожесточенные бои. Имеется запись радиопереговоров, относящихся к этому периоду, между находящимся в окружении боевиков российским блокпостом и Главным управлением оперативного штаба МВД РФ (позывной «800»). Группа, обороняющая блокпост, оказалась в тяжелейшем положении — кончались патроны, было много раненых и убитых, наступали сумерки. Однако на отчаянные просьбы о помощи штаб отвечает, что возможности предоставить помощь нет, и далее следует совет: «Захватите две чеченские семьи и объявите, что взяли их в заложники. Выходите под их прикрытием». В данном случае захвата заложников не произошло — с блокпоста ответили: «Тем, кто нас атакует, все равно — кто чечены, кто русские. Будем принимать решения самостоятельно». [Запись транслировалась 06.09.96 в программе ОРТ «Взгляд»].
ПЦ «Мемориал»
Отдел мониторинга,
Chechenews.com
04.06.11.