Село Вишневое, что под Изюмом, удивительное. Настолько, что можно говорить о «чуде в Вишневом». Удивительно оно тем, что за время оккупации тут как будто никого не расстреляли, не замучили и даже не ограбили.
Кроме «бригады», как здесь называют механический двор бывшего колхоза. Отсюда оккупанты забрали технику. Но личную, в том числе грузовики-трейлеры, которых в селе было немало, не тронули.
Об этом сказал владелец одного из них, Николай Сивак, который чинил трейлер на улице. «Вот у моего кума в Веселом отобрали микроавтобус. Били его, пальцы грозились отрубить. Вымогали три тысячи долларов. У нас тут ничего подобного не было», — рассказывает Сивак.
Да что там трейлеры, даже яйца и молоко не отбирали, а покупали. Местные жители словно извиняются: «Но не будем же мы выдумывать, чего не было». Позже, в другом селе, нам рассказали, что в Вишневом все же был схвачен, после чего пропал без вести, как минимум один ветеран АТО. Но это по какой-то извращенной логике «не считается».
Юрий Лысенко — справа
Что же это за «хорошие русские», которые здесь стояли? Оказалось, что вовсе не русские, а мобилизованные из «народных республик». Об этом рассказал Юрий Лысенко. Юрий в прошлом директор радиостанции «Балаклея FM». Она ретранслировала украиноязычные каналы. Но когда Балаклейский район в 2020 году объединили с Изюмским, где на выборах победила ОПЗЖ (бывшая Партия регионов), радиостанцию закрыли якобы из-за нехватки средств. А вместо нее появилось радио, где «играла русская попса и давали сомнительную информацию». По словам Юрия, с жалобами он дошел до центральных властей. Не помогло. «С информационной политикой у нас был полный провал. А это ведь бреши в обороноспособности!» — сетует Лысенко.
Также он сообщил, что за двадцать дней до вторжения в село вернулся Анатолий Бузин, бывший директор сельской гимназии. После увольнения в 2016 году Бузин вскоре уехал на заработки в Москву. «Мне кажется, там его и завербовали. Они давно готовились», — считает Лысенко. Бузин возглавил при оккупантах гражданскую администрацию. «Он был уверен, что его из школы выжили. Еще и землю не дали, был у него какой-то конфликт с начальством. В общем, был обижен на украинскую власть. Говорил, дескать, тут бардак, а в России порядок. Хотя, казалось бы, человек был неглупый, начитанный. Я с ним любил побеседовать», — говорит Лысенко.
«Примерно за неделю до освобождения приехала сюда одна женщина на «Волге» в сопровождении военных — Екатерина, — рассказывает Лысенко. — Ее у нас никто не знал. Вроде как самая главная у них (в оккупационной гражданской администрации. — Д.Г.). Кричала, грубила. Затыкала рот, когда у нее спрашивали про решение бытовых проблем. Повторяла, как попугай: Украины тут больше никогда не будет, Россия здесь навсегда».
Лысенко был уверен, что Екатерина задержана и находится под стражей. В том же были уверены жители других сел, которые ее упоминали, тоже не зная фамилии женщины. И все говорили примерно одно и то же: занималась агитацией против Украины, насущных проблем не решала, затыкала рты тем, кто о них заикался. Но однажды сама чуть было не нарвалась — как рассказали жители Веселого, «ляпнула не то». А именно — назвала регион «оккупированными территориями». Когда сопровождавшие ее военные встрепенулись и взвели затворы, исправилась: «Освобожденные, конечно, освобожденные территории».
Нам удалось найти Екатерину. Она находилась дома с мужем в родном селе Морозовка. На просьбу прокомментировать однотипные свидетельства жителей разных сел, никак не связанных друг с другом, ответила только: «Мало ли что люди болтают». По ее словам, жители Морозовки сами ее выбрали на общем собрании из семи кандидатур — она пошла на это, для того чтобы помогать землякам, с оккупантами никак не взаимодействовала и не отчитывалась перед ними.
Мы уточнили у жителей Морозовки, действительно ли так было. Нам рассказали, что их собрали якобы для выдачи гуманитарной помощи. И обязали выбрать голову села. Кандидатур на самом деле было немало, но все, кроме Екатерины Донник, просто взяли самоотвод. «Она все время рвалась к власти», — так характеризуют ее односельчане. Но до оккупации с властью не задалось: Донник трудилась в балаклейском Доме культуры (секретарем, артисткой, костюмером; в феврале ее назначили исполняющей обязанности директора), а еще подрабатывала тамадой на свадьбах. «Ничего хорошего про нее сказать не можем», — ответили нам в первом же доме, куда мы постучались.
Фото Донник из соцсетей. Нам она запретила фотографировать.
Первым делом, рассказали жители Морозовки, Донник вскрыла вместе с оккупантами магазин. И себя не обидела: говорят, оттуда к ней домой с награбленным поехало минимум пять машин. Пила и гуляла вместе с оккупантами. Если и помогала, то себе самой, может, кому-то из своих. «А так в основном языком только молола», — рассказывают жители Морозовки. Занималась антиукраинской агитацией. Отказалась выдать детям учебники: мол, украинские нельзя, только российские, а их не завезли. Кроме того, в селе было немало адресов, куда приезжали «маски». Как говорят местные жители, во время таких рейдов в машине видели мужа Донник. По их мнению, он и сдавал адреса.
При оккупантах сохранялось украинское административное деление. Под занавес оккупации Донник возглавила Савинскую ОТГ (объединенную территориальную громаду), куда входят один поселок городского типа, пять поселков и двенадцать сел. «В своей Морозовке я себя показала на 250%, поэтому меня повысили», — пересказывали ее слова жители Веселого.
Здесь, в Веселом, чуда не случилось. Многие его жители пережили террор со стороны оккупантов. «Другой человек таких пыток просто не выдержал бы. Я сорок лет в спорте. Футбол, бокс. Меня это спасло. Чего со мной только не делали. И «тапик» (военно-полевой телефон ТА-57. — Д.Г.) к ноге привязывали, ручку крутили, и в ведре топили. Тяжелым деревянным бруском били по ногам. До сих пор рваные раны остались. Месяц потом не вставал с кровати, жена пластмассовую бутылку приносила, чтобы пописал», — рассказывает Николай Ляшенко. Ему 61 год. Футбольный тренер, в прошлом депутат сельского совета.
Николай Ляшенко
Пока мы говорим с Николаем, мимо на велосипеде пожилой мужчина везет ковер. «О, а с ним вообще абсурдная история про «мертвые души» приключилась, — говорит Николай. — Миша, иди сюда, расскажи, что с тобой было».
8 сентября, буквально накануне освобождения, 74-летний Михаил Дегтяр поехал на велосипеде посмотреть, что с его квартирой, откуда он перебрался в село. А в доме прятались россияне. Которые объявили его корректировщиком огня. Дальше все было как обычно: на колени, руки за спиной связали проволокой, мешок на голову. Доставили аж в Изюм. Там какой-то начальник спросил, где и когда Михаил родился. Несколько раз ответ его не устроил. А когда тот ответил, что родился в Советском Союзе, в 1948 году, начальник скомандовал: «Вы на х** его сюда привезли? Везите домой». Домой Михаила никто отвозить не стал, высадили где-то в Изюме, отдали паспорт. Только паспорт чужой. Позже выяснилось, что он принадлежал человеку, умершему двадцать лет назад.
Михаил Дегтяр
Виталий и Тамара Козлицкие рассказали, что сидели как-то у дома на лавочке с кумой. Смотрят — вооруженные люди в масках вломились к соседу. Но быстро его оставили — мол, не тот, и подъехали к ним. «Виталика повалили на землю, давай ногами его бить. А он недавно шунтирование сердца перенес. Дочка моя во двор выбежала, внук. Они на дочку: пошла отсюда, не то мы тебя по кругу пустим. И выблядка своего забирай. Мат-перемат. Соседи тоже высыпали, так они на них оружие наставляют: а ну по домам, перестреляем всех к такой-то матери. А ты, п***р (это Виталику), говори, что нацикам передавал. И бьют смертным боем. Грозятся застрелить», – рассказывает Тамара. Виталий добавляет, что не выдержал и сказал им: «Да стреляй уже давай, черт тебя подери». Выстрелили. В лежачего, прямо возле головы, пуля даже чиркнула лоб и оставила ожог.
Тамара и Виталий Козлицкие
По словам Тамары и Виталия, оккупанты только и делали, что гоняли на мотоциклах за водкой и пивом. «Едут, вихляют, оружие мотыляется из стороны в сторону… А раз как-то искали добавку, стали соседа кошмарить. Там дальше увидите по улице, у него на заборе написано: продаю мясо, фарш. Они ему: водку давай! Он отвечает — нету у меня водки. Сука, говорят, выводи детей, перестреляем всех на х**, сразу найдешь… Еще у одного соседа новый телефон был, только купил, еще не пользовался. Забрали, якобы на проверку. Он потом ходил в комендатуру, просил отдать, так они ему какую-то запрещенку закачали туда», — рассказывают Козлицкие.
Они уверены, что оккупантов на их дом «навела» Наталья Остапчук, староста села. В Веселом собирают подписи под требованием отстранить ее от должности «за коллаборационную деятельность в период оккупации». Пока собрано 78 подписей (в оккупации оставались 200-300 жителей Веселого). Остапчук обвиняют в том, что она «терлась» с российским майором Иваном Колывановым по прозвищу Колобок. Занималась доставкой гуманитарной помощи, на этой почве у нее возникали конфликты с односельчанами. Алла Брага, арендатор сельского магазина, утверждает, что после ее бурного конфликта с Остапчук (дело дошло до драки) та привела российских военных, в том числе Колобка. Майор якобы выстроил у забора всю семью Браги, «от внучки до прабабушки», и угрожал прострелить им всем колени.
Алла Брага
Прилавок ее магазина
22 сентября, когда мы общались с Брагой, она и ее сын — а это именно у него, как выяснилось, оккупанты отобрали микроавтобус и вымогали три тысячи долларов, угрожая отрубить пальцы, — давали показания полиции.
Петиция за отставку Натальи Остапчук
Чтобы выслушать вторую сторону, мы поехали в село Украинка. Но Остапчук не застали. По словам ее матери, Зинаиды Валентиновны, которую мы там встретили, Наталья сейчас находится в Харькове вместе с мужем. Муж перенес тяжелую операцию, оккупанты якобы перебили ему обе ноги. «У Наташи характер такой, она с гонором, резкая и всегда за правду стояла. Поэтому и страдала всегда», — говорит Зинаида Валентиновна. Она уверена, что дочь перешла дорогу кому-то из начальства. «Есть люди повыше, кому Наташа мешает. А эти сами коллаборанты», — говорит она о составителях петиции за отставку Натальи.
Мать Натальи Остапчук
Зинаида Валентиновна показывает фото дочери
С самой Натальей Остапчук нам связаться не удалось, поэтому выводы делать сложно. Зато ясно, чего стоят утверждения о том, что украинские власти якобы развязали террор на освобожденных территориях. И при малейших подозрениях в сотрудничестве, даже самом невинном, жестоко карают. Надо сказать, эти вбросы дали свои плоды.
Например, в Изюме сразу после его освобождения я говорил с местным жителем, который боялся, что ему грозит какое-то страшное наказание только за то, что он занимался починкой электрики во время оккупации. Многие иностранные журналисты, когда свободный доступ в тот же Изюм закрывали из-за разминирования или обстрелов, начинали шушукаться: не потому ли это, что там расправляются с коллаборантами.
Не расправляются даже с такими очевидными коллаборантами, как Екатерина Донник. Да и российские пленные, как можно судить по фото и видео, возвращаются по обмену домой в добром здравии. В отличие от украинских — которые выглядят как узники концлагерей…
Сhechenews.com
24.09.22.