Международный Трибунал по Чечне был инициирован Первым Президентом Чеченской Республики Ичкерия Джохаром Дудаевым.
Мы не сомневаемся, что рано или поздно преступления против человечества, совершаемые русскими оккупантами на чеченской земле, народоубийство получат достойное осуждение и наказание, а потому продолжаем сбор новых материалов для предстоящего международного военного трибунала. Мы также приглашаем общественность к диалогу по подготовке и проведению данного процесса.
Попытки создания общественных судов имели место еще в Советском Союзе, а также на международном уровне. В 1962-1963 годах в Москве (в целях коммунистической пропаганды) был создан Международный суд над расистами ЮАР. При составлении Устава суда обратились к Аркадию Полтораку, который в свое время работал в Нюрнберге. Суд был общественный, на него пригласили экспертов, в том числе из Англии, которые также работали в Нюрнберге. Этот общественный суд ограничился тем, что вынес обвинительный акт. Однако потом (в то время премьер-министра ЮАР) застрелил какой-то фанатик, и это дало повод сказать, что «приговор был приведен в исполнение каким-то добровольцем».
Серьезным примером общественного суда был Расселовский трибунал. Позже была создана и долгое время существовала комиссия по расследованию преступлений в Чили. Ее возглавлял бывший министр юстиции, сейчас председатель Омбудсмана Финляндии Джекоб Седерман. Были комиссии по Южной Африке, по Гватемале, по Никарагуа, где принимали участие юристы разного уровня. Комиссии ограничивались расследовательскими целями без вынесения обвинительных актов и тем более приговоров, поскольку это был суд общественности.
Чтобы быть влиятельным, для такого трибунала важно, чтобы в нём принимали участие высокие юридические авторитеты. Скажем, конечно, сила Конституционного суда России заключается в том, что Россия — мощное государство, но сила его морального авторитета определяется тем, кто там заседает, а это сегодня простые смертные, доктора наук, юристы, вышедшие из Института государства и права, те, кто в свое время дружно помогали составлять уставы, о которых я говорил.
Когда начались события в Чечне, председатель Фонда Рассела — член Европарламента Кэн Коут — предложил провести трибунал. Война разгоралась. Сергей Адамович Ковалев говорил с Кэн Коутом об идее собрать новый трибунал Рассела по поводу массовых нарушений прав человека в Чечне. Правда, Ковалев говорил скорее не о трибунале, а о комиссии, расследующей массовые нарушения прав человека. Копии обращений Кэн Коута я передавал ряду членов Государственной Думы, которые занимали активную антивоенную позицию. К сожалению, развития эта идея тогда не получила.
Возглавить такую комиссию выразил согласие Жак Дэлор, при этом он считал, что инициатива должна исходить от общественности России. Но в тот момент, к сожалению, со стороны российской общественности такой инициативы проявлено не было.
Сейчас в Европе есть целый рад крупных юристов — это бывшие министры юстиции видных европейских стран, крупнейшие специалисты в области прав человека, члены Европарламента, — которые считают, что нельзя оставлять без юридической и морально-правовой оценки события в Чечне. Они несомненно примут участие в работе Международного общественного трибунала по Чечне. Более того, они могут принять участие и в составлении окончательного варианта устава. Я думаю, что устав по Югославии может быть взят за основу, во всяком случае, в той его части, где речь идет о конкретном характере преступления, об источниках международного права, на которые можно сослаться.
Конечно, необходимо продумать силу воздействия этого трибунала. Он не может вынести приговор, не может привести его в исполнение. Но он должен продемонстрировать, как российская общественность относится к войне в Чечне. В Европе сегодня создается впечатление, что большинство населения России вне антивоенных движений, создается впечатление, что в России смотрят на всё сквозь пальцы. Многие представители русской культуры заняли проправительственную позицию. Я убежден, что преступления в Чечне нельзя списать, их нельзя оставить на совести народа России, необходимо назвать конкретных виновных. Поэтому появление такого «круглого стола», который проходит сегодня — очень важно. Это делает нам честь.
Что же касается возможного трибунала по Чечне — может быть, это общественность России. Ведь в глубине души большинство жителей России не одобряют эту войну, эту бойню, — но не хватает какого-то движения, чтобы критическая масса открыто высказалась против.
Я считаю, что такой трибунал нужен прежде всего совести народов России. Нельзя пройти мимо этого чудовищного преступления. Сегодня самое мощное движение против войны в Чечне развернулось в Швеции — большее движение, чем в России, чем где-либо. Десятки тысяч людей высказывают свое отношение, на каждой станции висят плакаты «Помогите бедным чеченцам», «Будем собирать деньги». Они внесли в Красный Крест больше, чем кто-либо. Думаю, и в России наша инициатива будет иметь большое моральное значение.
Таир Таиров,
доклад для Круглого стола «Война в Чечне. Необходимость проведения Международного Трибунала»
Several words on the practice of the public tribunals and public courts. Attempts to create public courts have taken place back in the time of the soviet union, as well as at the international level. In 1962-1963 (as part of the communist propaganda ploy) an international court was held in Moscow over the South African racists. When the charter was compiled they turned to Arkadiy Poltorak, who used to work in Nuremberg. It was a public trial to which experts were invited , including those from Britain, who worked in the Nuremberg trial. The public court limited itself to the announcement of an indictment act. But later the South African prime minister Ferwoord was shot down by some fanatic and it triggered allegations that the «sentence was carried out by some volunteer». Russell’s tribunal was a serious example of public court too.
Later a commission on the investigation of crimes in Chili was created and worked for along time, it was headed by the former justice minister, now chairman of Finland’s ombudsman, Jacob Sederman. There were commission on South Africa, Guatemala, Nicaragua, where lawyers of various levels took part. The commissions limited its work to the investigations proposes without announcing indictment acts, to say nothing of the verdicts, because these trials were public.
To be influential, it’s important for such tribunal to have top lawyers take part in them. Say, the power of the Russia’ Constitutional Court lies in the fact that Russia is a powerful state, but the force of its moral authority is determined by those who sit there, who are now ordinary people, scholars, lawyers- graduates the Institute of the state and law, those who took part in the drafting of the charters I mentioned.
When the hostilities in Chechnya began, chairman of the Russel Fund, Europarliament member, Ken Coat, suggested the holding of a tribunal. The war intensified. Sergei Kovalev discussed with Ken Coat the idea of convening a new Russel tribunal to try the mass violations of the human rights in Chechnya. True, Kovalev spoke not of a tribunal but rather of a commission investigating the mass violations of the civil rights. The copies of Ken Coat’s appeal were passed to a number of Duma deputies who occupied active anti-military position. Unfortunately, this idea received no further development.
Jacque Delore agreed to head such commission, saying such initiative should be expressed by the Russia’s public. But at the moment, the Russian public expressed such initiative.
There is a whole number of prominent lawyers in Europe at the moment, former ministers of justice from a number of European states, largest experts in the civil rights sphere, the whole range of members of Europarliament,. who think the developments in Chechnya should receive their moral and legal assessment. They would undoubtedly take part in the work of an International public tribunal in Chechnya. Moreover, they can take part in the drafting of a final version of the charter. I think the charter on Yugoslavia can be taken for a blue-print, anyway, in a part where the concrete character of crime is covered, about the source of international law which could be cited.
Of course, one has to examine the force of action of this tribunal. It cannot announce its verdict, nor can carry it out. But it should show the way Russian public reacts to the war in Chechnya. One has an impression in Europe that the majority of the Russian population do not care for the hostilities, one has an impression that they give a tacit approval to them. Many representatives of the Russian culture adopted a pro-government position. I’m convinced that the crimes in Chechnya cannot be written off, nor should they be laid as a blame at the door of the Russian people, one should name concrete culprits. Therefore, the emergence of such «round table» is very important. It boosts our prestige.
As for a possible tribunal on Chechnya, may be it’s up to Russia’s public. Deep at their hearts, the majority of the Russian population do not approve this war, but some movement is needed for a critical mass to openly speak out against.
I think such tribunal is a matter of conscience of the Russian people. One cannot pass by this awful crime. Nowadays the most powerful movement against the war in Chechnya is in Sweden. Thousands of people, dozens of thousands express their attitude, at every station there are banners «Help poor Chechens», «Let’s collect money». They donated the largest share to the Red Cross. I think our moral initiative is to have a great impact in Russia too.
T. Tairov
Chechenews.com
26.07.16.