Московском окружном военном суде коллегия присяжных огласила вердикт по делу об убийстве оппозиционного политика Бориса Немцова, признав всех пятерых фигурантов дела виновными.
В интервью «Апострофу» российский адвокат Марк Фейгин рассказал, почему в суде не были названы реальные заказчики и организаторы преступления, зачем президент РФ Владимир Путин покрывает убийц, будут ли в дальнейшем в России происходить подобные покушения на политических оппонентов власти, и чем отличается расследование громких преступлений в России и Украине.
— Почему имя заказчика убийства Бориса Немцова так и не было названо в суде?
— Не прозвучал ни организатор, ни заказчик, то есть он звучал, но только из уст адвоката потерпевших. Почему не звучал? Потому что эти фамилии известны. Они звучали не раз: Делимханов (депутат Госдумы Адам Делимханов, — «Апостроф»), Кадыров (глава Чечни Рамзан Кадыров, — «Апостроф»). Но все эти фамилии назывались стороной потерпевших. Приговора еще не было, пока только вердикт присяжных, который определяет «виновен — не виновен». Прозвучало только то, что эти пятеро исполнителей виновны, их признали причастными к убийству.
А почему их (заказчиков, — «Апостроф») не называет сторона обвинения? Для этого есть политические причины, потому что эти люди пользуются прямой протекцией Кремля, в частности Владимира Путина. Я, признаюсь, не склонен думать, что именно он отдавал приказ или имел прямое отношение к заказу убийства Бориса Немцова, но это сугубо мое умозрительное заключение. Но то, что он покрывает убийц, организаторов, заказчиков, по мне — это точно. Кремлю хорошо известно, кто убил и заказывал.
— Получается, ваши недавние слова о том, что Кремль фактически дал индульгенцию заказчикам убийства, означают, что лично Путин дал такую индульгенцию?
— А выше его никого нет. Кто есть выше Путина, кто бы мог прикрывать этих людей? В России пирамидально устроена система, поэтому, конечно, речь идет о Путине. От Кремля есть прямой политический запрет. Но следствие не дает ответа на главный вопрос: хочет ли власть узнать имена организаторов и заказчиков для того, чтобы их наказать? Нет, не хочет. И делает это более-менее сознательно.
— Почему следствие все же главной и фактически основной версией оставило чеченский след? И означает ли это, что в убийстве непосредственно замешан глава Чечни Рамзан Кадыров? Ведь Руслан Мухудинов, которого следствие называет организатором убийства, вряд ли мог действовать самостоятельно?
— Сначала скажите, а зачем этому названному товарищу было убивать Немцова? Ответа-то нет. С Борисом мы были хорошо знакомы, состояли в одних политических организациях, в той же «Солидарности». И если сейчас обсуждать мотивы, то я хочу сказать: уж кто, как не Борис Немцов, был предельно дружелюбен к чеченскому народу? Бывшая жена Бориса Немцова, первая, была татаркой по происхождению, то есть ислам для него не чужд. Второе: он собирал подписи в свое время за прекращение войны в Чечне, это еще было в 90-х годах, когда он был губернатором (Нижегородской области, — «Апостроф»). Мотивы национальной неприязни или политической, или же религиозной, которые рисует суд, дабы обосновать это преступление в своих решениях, предельно неубедительны. Нет оснований у чеченцев ненавидеть Бориса Немцова.
Это, конечно же, заказное политическое убийство. Но мотивы его имеют другой порядок. Немцов был оппозиционером, противником путинского режима, противником его сателлитов, каким, в частности, является Кадыров. Кадыров предельно лоялен к власти, к Путину. И он является инструментом Путина в том смысле, что в какой-то момент дикость выходца с Северного Кавказа Кадырова поможет Путину, спасет его от протестов. Поэтому Путин держит его про запас, такие «мелкие шалости» ему позволяет. На такие издержки система готова идти. Ну, убили Политковскую (российская журналистка Анна Политковская, — «Апостроф»), убили Немцова, каждый день убивают кого-то… Но для них это всего лишь издержки. Неприятные издержки, потому что они несут публичные потери, но это всего лишь издержки. Один, два, три, пять, сто человек… Это не та цифра, ради которой стоит в Чечне устроить непонятно что. И все осознают, все понимают все.
Причем нужно не забывать, что есть антикадыровские службы во всей этой системе. ФСБ определенно не нравится Кадыров, его самостоятельность, то, что он окружил себя целой армией за счет федерального бюджета. Но последнее слово-то за Путиным, а не за ФСБ. В этой системе Путин сам олицетворяет и ФСБ, и Северный Кавказ, и всю систему целиком. Он сам есть и цель, и средство этой системы, поэтому ему не надо спрашивать у ФСБ, что они думают по этому поводу. У него есть свой стратегический план сохранения своего во власти, и Кадыров служит этому плану, будучи важнейшей деталью.
Так зачем же Путин будет сам ломать эту машину? Так что, покуда Кадыров имеет эту безопасную крышу, ему все спускают с рук, его выводят за скобки, когда происходят такие шумные убийства. Причем я даже убежден, что Путину это все невыгодно, потому что для Путина конкретно Немцов не был опасен. Немцов не представлял собой какую-то решающую угрозу для путинской системы. И поэтому устранение его — и, тем более, такое шумное, с последствиями — самому Путину и не нужно. Преодолевать последствия этого убийства гораздо сложнее, чем игнорировать существование таких как Немцов.
— Можно ли говорить, что это логическое завершение дела и что в дальнейшем с ним будет происходить то же, что в Украине с делом убитого журналиста Георгия Гонгадзе, когда исполнители были наказаны, а заказчики — нет, и так продолжается уже много лет?
— И да, и нет. Тут все-таки несколько разные ситуации. Прямо скажем, сейчас нет препятствий в Украине для окончательного расследования убийства Гонгадзе. Препятствия могут быть во власти, когда не заинтересованы найти заказчиков, если мы говорим, например, о Кучме. Заинтересован ли Кучма в расследовании дела Гонгадзе? Наверное, нет. Насколько власть готова соответствовать этому желанию? Это вопрос к украинской власти, но, по большому счету, правовых препятствий для расследования этого дела в Украине нет.
Что касается России… Да, это дело останется в таком же виде, пока власть не поменяется, и пока новая, пришедшая на смену нынешней, не займется этим расследованием по-настоящему, не попытается выявить настоящих заказчиков. То есть нужны политические перемены. В каком-то смысле эти дела похожи, а в каком-то — различны. В Украине нужна политическая воля, чтобы расследовать, в Украине, пусть и слабенькая, но политическая демократия есть. А в России нет никакой демократии, мы отталкиваемся от авторитарной, достаточно жесткой системы. В этом и различие между двумя странами. Политический характер обоих убийств очевиден, но последствия могут быть разные, потому что разные возможности у систем дать ответ на интересующий общество вопрос.
— Есть ли вероятность, что и дальше в России будут происходить подобные политические убийства, учитывая, что заказчики этого не будут наказаны?
— Я просто убежден, что политические убийства будут, у меня нет никаких сомнений. Во-первых, потому что рано или поздно что-нибудь да происходит, это происходит везде: и в Украине, и в России. Но в России политический заказ исходит от самого верха власти. Даже если непосредственно заказчиками убийства не являются бенефициары этой системы, в широком смысле сама система хочет этих убийств, потому что именно так они представляют себе оборону от вызовов, которые предъявляет этой системе общество. Оно, конечно, хиленькое, гражданское общество в России, аморфное, разрозненное… Но именно так они в качестве инструментария реализуют планы своей защиты.
Они убивают активных, убивают слишком громких, публичных, это происходит не часто. Конечно, нельзя сказать, что практика политических убийств настолько обширная, но они будут происходить, потому что, с одной стороны, истерия, которая поддерживается кремлевской пропагандой, делит общество на лояльных и нелояльных, «пятую колонну» и большинство, и поэтому всегда эти настроения будут инспирировать сверху, вызывать желание решить все проблемы разом, убив человека. Как говорится, нет человека — нет проблем.
Продолжатся убийства именно политических оппонентов, потому что у них никаких возможностей для ответных действий нет, ненасилие для них является более важным принципом, чем для власти. Власть допускает его, им нужно, чтобы власть не менялась никогда. И поэтому избирательные политические убийства могут быть. Другое дело, что мы не знаем, куда камень упадет — то ли какой-то отдельно взятый сумасшедший решит расправиться с оппонентами, то ли это будет заказ с убийствами на мосту перед самым Кремлем. Заказное убийство и отличается тем, что оно планируется, подбираются средства, привлекаются люди, условия для сокрытия создаются влиятельными людьми, а не чабанами и колхозниками, которые участвовали в убийстве Немцова. Куда важнее власть, которая покрывает эти убийства, вот она несет главную ответственность.
02.07.17.