Петр Порошенко (10%), Михаил Саакашвили (7,3%) и Юлия Тимошенко (6,4%) по итогам 2017 года возглавили рейтинг самых авторитетных украинских политиков. При этом 43% опрошенных не смогли назвать уважаемым ни одного местного политика. Такие данные приводятся в социологическом исследовании фонда «Демократические инициативы» и Центра Разумкова, проведенном во всех регионах страны, за исключением неподконтрольных территорий.
Несмотря на скромные в абсолютном выражении цифры, лишенный украинского гражданства Саакашвили оказался одновременно самым цитируемым украинским политиком.
За прошлый год энергичный экс-лидер Грузии успел разругаться с президентом Порошенко и генпрокурором Луценко, подружиться с Юлией Тимошенко и замириться с Игорем Коломойским, хотя еще год назад призывал отправить его за решетку.
Скандалы и противоречивые истории, связанные с его именем, лишь добавляют ажиотажа. Сам Саакашвили пользуется шумихой, раскручивая идею новой украинской революции.
Власти страны пытаются остановить бойкого революционера при помощи компромата. В декабре 2017 года генпрокуратура Украины опубликовала запись якобы переговоров Саакашвили с беглым олигархом Курченко, где обсуждалось финансирование протестов. Саакашвили назвал пленку «абсолютным фейком», хотя так и не ответил на вопрос «Новой», почему до сих пор не подает в суд.
В интервью спецкору «Новой» Павлу Каныгину бывший грузинский президент рассказал, зачем Украине новая революция, как она отразится на России и что он будет делать, придя к власти.
«Для радикальных перемен моего премьерства недостаточно»
— Зачем вы залезли тогда на крышу?
— Мне [силовики в момент ареста] глушили во всем доме связь, а как-то надо было послать сообщение через Telegram.
— Кому?
— Соратникам! Залез, и сразу все отправилось, разлетелось.
— В одном из интервью вы говорили, что Порошенко пытается выдавить вас в Польшу или в Голландию, и вы еще сказали: «Что я там буду делать?»…
— Лучше было бы в проруби где-то утопиться, чем где-то еще жить.
— Но правда, чем так привлекает бойкого грузина эта страна?
— Я почти 13 лет своей жизни прожил в Украине. Пять лет учился, два года в армии, после учебы еще несколько месяцев здесь пробыл.
— Это было во времена Советского Союза.
— Какая разница? Я был участником обеих революций, я был одним из организаторов первого Майдана. И очень помогал во втором. Значительная часть моей жизни ушла на Украину. На Польшу или еще на кого-нибудь вряд ли у меня когда-нибудь уйдет столько времени. И я не отличаю Грузию от Украины, для меня украинцы — практически родной народ. Они меня усыновили, и они мне нравятся. Очень много эмоций, времени, сил инвестировано сюда. Киев для меня — это родной город, Одесса очень похожа на Грузию и напоминает мне детство. По типажу, характеру люди очень похожи. С Украиной у меня очень сильная эмоциональная связь, это вторая родина.
— Родина, выходит, там, где эмоции и движуха. Или власть?
— Энергия перемен.
Я не говорю, что у человека может быть пять родин, но две может, если страны очень похожи. А Украина и Грузия похожи друг на друга больше, чем на Россию,
хотя в Украине по-русски говорят очень многие. Да, у всех есть общий советский базис. Но есть и другие черты. Есть национальная идея. Украина — это большая страна по своей природе, но у нее нет психологии большой страны. Тут местечковость. Украинцы считают себя меньшинством. Они всегда были меньшинством в составе большой империи.
Именно поэтому украинцы и грузины лучше понимают друг друга. У украинцев нет своей имперской идеи. И когда я говорю, что Украина должна стать мощной державой в Европе, их это не возбуждает, для них это не национальная идея — стать сверхдержавой. Их удовлетворяет просто статус отдельной страны.
— Что значит стать супердержавой?
— Посмотрите на размер и ресурсы [Украины]. По своим ресурсам она может стать ведущей страной в Восточной Европе. Региональной державой, устанавливающей стандарты жизни для региона. Как когда-то делала Грузия. Да, Грузия — маленькая страна, но мы создали стандарты в области реформ. Украина тоже может завоевывать влияние в регионе «мягкой силой». Никому не угрожая и не запугивая, как Россия, но являясь привлекательным стабилизатором. Сюда будут стремиться люди из соседних стран, в экономику знаний, где не будет и намека на империю, которая желает грубой силой контролировать регионы мира. Такая имперская идея до сих пор сидит лишь у народа России, а нам этого не нужно.
— Но разве не украинцы и один известный грузин десятилетиями внушали русским эту имперскую идею?
— Я не думаю, что в этом причина. Просто в целом другая специфика национального характера и истории [у России]. Вот, например, в Украине было магдебургское самоуправление городов, чисто европейское.
И когда делают опрос: кто был лучшим правителем Украины, здесь называют Франца Иосифа. А в России до сих пор голосуют за Сталина. Вот это четкое отличие в национальной психологии.
Украинцы более хаотичны, в России многие вещи более упорядочены, и это плюс. В Украине гораздо труднее получить результат, но и в этом тоже можно найти плюс. Если изменить политическую систему, то свободолюбие, хаотичность, «гуляй-поле», «махновщина» помогут бурному экономическому развитию.
«Украинские госструктуры инстинктивно считают врагом «америкосов», сам это слышал»
— Вот я сегодня был в проруби, меня чуть на сувениры не растащили. Все спрашивают, почему я так популярен среди обычных украинских людей. То, что они иностранца могут принять как своего и признать его лидером, безошибочно говорит, что это открытая страна, и в этническом плане тоже. Украина — последний плавильный котел в Европе. Это страна, состоящая из разных частей, которые не объединяет больше ничего, кроме государственной идеи. Это же реально — разные языки, разное историческое и географическое прошлое, разные традиции…
— То же можно сказать и о России.
— Да, но сейчас я вам объясню разницу. В России очень много успешных грузин, например, Лео Бокерия или тот же Зураб Церетели. В Украине тоже есть успешные грузины.
Но я вижу, что здесь они быстро растворяются, становятся украинцами.
А российские грузины, какими бы успешными они ни были, так и не становятся русскими. Что-то их останавливает. Им постоянно будто кто-то напоминает, что это не их страна.
Даже если ты Зураб Церетели или Лео Бокерия. Кстати, замечу, что в Грузии такая же история — тебе всегда будут напоминать, что ты — иностранец. Да и во многих других странах так, в Польше тоже. А в Украине ты можешь быть кем угодно. Сейчас здесь премьер Гройсман, и для людей его происхождение и национальность вообще никакого значения не имеют.
Украина должна сохранить свое единство в войне, которую ведет против нее Россия. Она может выйти победителем, но не за счет ущерба России. Она победит, когда станут двузначными цифры экономического роста, когда дороги станут лучше российских, когда успех будет во всех сферах. Когда появится оптимизм и люди перестанут уезжать из страны и, наконец, когда жители Ростовской области скажут жителям Донбасса: «Мы сами хотим в Украине жить».
— Когда это будет?
— Я думаю, что это можно будет сделать за два-три года. Но только если будет новая власть и новый политический лидер. Моего премьерства для этого недостаточно. Должна быть новая политическая элита, которая будет фундаментально отличаться от нынешней — второсортной российской политической элиты.
— Российской?
— Постсоветской украинской, младшей сестры российской. У нас поселок Конча-Заспа — точная копия московской Рублевки. Вроде страны воюют, но Порошенко имеет бизнес в России. И не только он — весь украинский олигархат, может, за исключением Коломойского. И Пинчук, и Ахметов, и Фукс имеют бизнес-контакты в России. И те, кто вокруг них. СБУшники, которые меня вывозили, очень ругали Порошенко и говорили, что Путин бы здесь навел порядок. В госструктурах такие люди. У нас коррумпированные менты, для них враг — не Россия, а «америкосы» — сам это слышал. Почему, они и сами не знают, но, видимо, это инстинктивно получается, раз в Америке борются с коррупцией.
Я говорю о том, что в наших странах есть интернационал — олигархов, коррумпированных чиновников и советских элементов, просто ставших частью системы, которые не приемлют изменений. Да, некоторые изменения уже произошли, однако вовсе не благодаря украинской власти. Сейчас Украина уже не делится на Запад и Восток, она объединена, и в этом помог Кремль с войной. Четкое разграничение теперь идет по другому признаку — совковому и несовковому менталитету.
— Но совковый все равно остался? Сколько процентов?
— Я думаю, что пятьдесят на пятьдесят.
— А вы говорите, что нет деления!
— Есть деление, но оно уже не географическое. В Днепре, Киеве, Одессе и во Львове люди объединены общими ценностями больше, чем когда-либо. Это уже не Запад и Восток, Север и Юг. И это Путин помог: нет региональной разницы, есть разница в мозгах. И наш совок — это не значит, что люди хотят назад в Союз. Это люди, которые приемлют реальность такой, какая она есть, считая, что от изменений может быть еще хуже. И у них есть аргумент, что второй Майдан привел к ухудшению. Такая ситуация вообще на всем пространстве бывшего Советского Союза — и в Грузии, и в Молдове. Везде откат.
— И вы хотите начать третий Майдан, попросить людей поверить еще раз?
— Нет.
Думаю, что сама по себе грядет большая волна изменений на всем постсоветском пространстве, включая Россию. А Украина будет лидером. И эта волна изменений в Украине вызовет изменения в России, Молдове и Грузии. Если Украина поменяется, для Грузии совершить подобное — вопрос нескольких недель.
— Но это опять Майдан.
— Без оружия и кровопролития. Я думаю, будут огромные массы народа на улицах, но не так чтобы они много месяцев оставались в центре города. Без улицы здесь ничего не выйдет, и Украина готова к этому. Повсюду будут массовые мирные шествия, которые приведут к смене власти. Шествия могут быть до выборов, и приведут к выборам, и будут идти во время выборов. Потому что здесь выборы обязательно будут фальсифицироваться. Эта элита просто так не хочет никуда уходить.
— Вас не тревожит, что отсутствие мирной передачи власти становится опасной традицией, привычкой для Украины?
— Если бы Порошенко провел настоящие реформы, этой ситуации бы не было. Люди хотят не уличных шествий, а изменений. И мы сейчас готовим позитивную программу, если люди не увидят альтернативу, никто не выйдет. Все уже не так, как было раньше. За первым шагом они хотят видеть второй, который не будет вызывать опасения.
— Но элита, мощные группировки тормозят любые реформы.
— Элита очень слабая. Таких слабых олигархов у Украины не было никогда. Во-первых, у них никогда не было так мало денег. Их главные деньги делались вместе с Россией на газе. Сейчас такого кэша у них нет. Во-вторых, еще никогда народ не был настолько осведомлен об их проделках. И в‑третьих, у них никогда не было такой слабой поддержки. Нет ни одного региона, который бы за них встал, и нет поддержки правоохранительных структур.
— Зато у них есть контроль над СМИ, есть активы, есть рабочие места.
— Даже у Ахметова в Запорожье всего 16 000 рабочих, они не могут влиять на все. СМИ сейчас здесь намного менее эффективны, чем в России. Они не работают над возвышением кого-то, не могут обвинить Порошенко, они просто топят других. Но этот ресурс ограничен. Сколько ни топи противников, если ты и сам не поднимаешься, то все равно утонешь. СМИ олигархов так и не смогли улучшить имидж элиты в целом. И украинцы, хоть и весьма подвержены влиянию телевизора, эту игру разгадали. Они, в отличие от россиян, очень скептично относятся к олигархическим СМИ. И раньше так было — во время революций маленькие каналы, ручейки «Эспрессо», «Громадское ТВ» или «5 канал» стали большими реками и снесли все. Тут нет монополии как таковой. Когда кажется, что под контролем уже все, — что-то происходит, и все рушится. Недоверчивость — тоже такая украинская черта. Может, они и не знают, где правда, но чувствуют, что их оболванивают, и ко всему относятся настороженно.
— Согласитесь, что и вы сами подрываете авторитет власти, проявляете неуважение, дискредитируете ее институты. Ваш прорыв границы, стычки с силовиками на крыше и штурм микроавтобуса…
— Власть сама себя дискредитирует. Я вчера был на встречах в Одессе, и трижды мне меняли место встречи. Выключили свет не только в зале, но во всем 18-этажном отеле. Это подрывает доверие. Ну что бы было, проведи я встречу? А так вся Одесса теперь об этом говорит. Или как меня дома 150 человек арестовывало, когда вдвоем могли в кафе зайти, где я обедаю. Каждый их шаг дискредитирует их власть. Они слабы, и каждое их действие заканчивается большим скандалом и провалом.
Chechenews.com
24.01.18.