Цель так называемой чеченизации изначально заключалась в подрыве национальных традиций, причем изнутри, руками самих чеченцев. Для этого на первом этапе была предпринята селекция среди пророссийски настроенных политиков и общественных деятелей.
В итоге в немилость впали даже самые преданные из них, доказавшие лояльность еще во времена Джохара Дудаева и в ходе первой войны. Ставка была сделана на тех, кто выразил готовность окончательно порвать с национальными традициями и действовать против своих соотечественников теми же самыми методами, что и федералы, то есть захватывать, убивать, пытать…
К примеру, из старой пророссийской «гвардии» в нынешней Чечне дольше всех продержались Алу Алханов, Ахмед Хасамбеков и все тот же Саид-Магомед Какиев. Почему? По очень простой причине: отринув все традиции, они охотно воевали со своими. Первые два показали, на что способны, в 1996 году во время августовского штурма Грозного, когда во главе своих подразделений оказали сопротивление вошедшим в город чеченским отрядам, а третий демонстрировал преданность России все время, участвуя в сомнительных операциях, в том числе направленных и против гражданского населения.
Вернусь к началу и повторю: чеченцы – обычные люди. Среди них есть благородные и достойные — надеюсь, что таких большинство. Но имеются и те, для которых жизнь человека, его права и свободы – вещь не вполне осязаемая, скорее, виртуальная, улетучивающаяся, как эфир, при виде денег. Все это было и раньше, и если бы Александр Солженицын более внимательно изучил чеченцев того времени, то, вероятнее всего, нашел бы среди них и подвергнувшихся «психологии покорности». Ведь кто-то же закладывал чеченских девушек, исполнявших на родном языке антисталинские песни! Да и те, кто наряду с войсками НКВД депортировал своих, а потом в мягких, теплых вагонах отправился в ссылку вслед за остальными, тоже никуда не исчезли. Их, как и остальных, рассеяли по населенным пунктам в бескрайних казахских степях.
То есть были и Мазлаки Ушаевы, не только Хасухи Магомадовы… Однако для народа, оказавшегося по вине власти на грани жизни и смерти, первый является воплощенным символом национального позора, а другой навсегда останется героем. Вопрос, другими словами, не в том, есть ли такие люди в чеченском обществе, а в том, какое место они в нем занимают. И тут многое зависит от той шкалы ценностей, которая формируется устоявшимися традициями и обычаями. Изменив их, можно изменить и общество, привить ему те черты, которые ранее им самим же и были осуждаемы.
Например, любое проявление самолюбования, неоправданной гордости за себя («дозаллаш лелор», если по-чеченски) – вещь прежде однозначно осуждаемая. Даже в хорошем деле, считалось у нас, нельзя выставлять свои заслуги напоказ. Милостыню и ту надо подавать втайне от других, чтобы никто не засомневался в искренности твоего намерения, чтобы не подумали, что это всего лишь показуха. «Люди сами тебя оценят», — утверждает народная мудрость. Однако достаточно посмотреть на портреты первого лица республики, которыми увешана Чечня в день его рождения (а его заставляют справлять чуть ли не всенародно), и станет понятно, насколько нынешняя власть учитывает местные традиции.
Другой пример, более свежий, тот, что еще на слуху, — убийство шести или семи девушек не совсем достойного, скажем так, поведения. По всем признакам, его совершила какая-то отдельная вооруженная группа: трупы были найдены практически одновременно, причем в одном месте два или три сразу, да и методы расправы схожи. Согласитесь, трудно предположить, что в один и тот же момент разные люди, в разных концах республики, вдруг озаботились нравственностью своих чад и, решив исправить эту самую нравственность, одинаковым образом их «порешили» и сбросили потом недалеко друг от друга?..
Любому чеченцу понятно, что дело здесь вовсе не в родственниках, вспомнивших о «национальных традициях». Если бы дело было в них, то в соответствии с негласными правилами родители сначала нашли бы человека, совершившего прелюбодеяние с их дочерью, и заставили бы его на ней жениться. Хотя бы на время, оговорив срок, до истечения которого он не сможет с ней развестись. В случае отказа последовали бы более решительные действия – с обидчика попросту сняли бы штаны и в таком виде повозили на глазах у людей. И в том, и в другом случае позор считался бы смытым.
Однако правило потому и является правилом, что из него могут быть исключения. Исключительным делом считалось в Чечне убийство опозорившейся девушки. Но даже в этом случае никто не осмеливался выбросить труп, родственники обязательно его хоронили. Причем втайне, так как убийство — помимо того, что оно само по себе преступление, требующее наказания, — это еще и признание факта позора, неспособности уследить за своей собственной семьей. Для мужчины-чеченца хуже обвинения нет.
Или возьмем кровную месть – наиболее дикий, на взгляд постороннего, обычай, все еще соблюдаемый чеченцами. Но если разобраться, то средневекового в нем мало что и оставалось. Более того, до последних военных кампаний он играл, скорее, стабилизирующую роль в обществе. На убийство человека мог решиться даже не каждый уголовник, так как последствия для него самого и его родственников оказались бы слишком тяжелыми. И не обязательно связанные с лишением жизни кого-то из членов семьи преступника.
Кровная месть в чеченском варианте – набор различного рода механизмов, при помощи которых пострадавшая сторона, не прибегая к новому кровопролитию, может восстановить справедливость. Это и система выплаты компенсаций, наложения на родственников преступника ограничений и одновременно новых обязательств. Не любое убийство подпадало под кровную месть, а только тяжкое, заранее подготовленное и совершенное жестоким способом. В большинстве остальных случаев происходило полное замирение сторон. Иногда даже путем усыновления виновного родителями убитого им человека.
При этом кровная месть персонифицирована, к ответственности может быть привлечен только тот, кто непосредственно совершил преступление. Или ближайший родственник, если семья вопреки очевидным фактам выступила в его защиту. Преступника не могут оправдать никакие причины, политические – тем более. Если он выполнял приказ, приведший к чьей-то гибели, находясь на службе в официальных государственных структурах, то ответ все равно держать ему одному.
В период правления Джохара Дудаева, например, оппозиционные движения, заявлявшие, что для достижения своих целей готовы применить силу, тем не менее всегда старались избежать прямого столкновения со своими противниками. С их стороны поначалу все ограничивалось демонстрацией намерений. Боевые действия напоминали имитацию, а сами вооруженные группировки походили на бутафорское войско, лишенное главного – желания воевать. В условиях существования кровной мести рядовые члены оппозиции хотели гарантий безопасности. Именно поэтому, если кто помнит, в «народную армию» Умара Автурханова и Саламбека Хаджиева в качестве впереди идущих были включены российские военнослужащие.
Впрочем, речь не об этом, а о чеченских обычаях и о том, насколько они соблюдаются сегодня в республике. Так вот, не соблюдаются совсем. Более того, целенаправленно изживаются. Что касается той же кровной мести, то сейчас это уже не дело конкретных людей. Особенно когда кто-то из них является членом вооруженной группировки, находящейся на государственной службе. За него обязательно вступится его «команда», уничтожая всякую возможность для подключения посредников и замирения сторон.
Кроме того, в ходе подобной «мести» нарушаются все табу: на безопасность женщин и детей, неприкосновенность жилища, бережное, в соответствии с нормами ислама обращение с трупом убитого. Игнорируется и правило — один человек равен одному человеку. Обычай превратили в бойню, когда может быть убит не только виновный, но и члены его семьи. Для острастки остальным и невозможности мщения в будущем.
Хотя кровная месть – это все же крайность. Возьмем область экономическую. Так вот, чеченцы раньше и не думали, что их кто-то может заставить отдавать часть своих средств неизвестно кому и куда. Теперь же рэкетом обложены все торговые точки, весь бизнес, который здесь еще существует. Более того, своими доходами вынуждены делиться даже бюджетники. Прежде не было случая, чтобы чеченцы взяли в заложники родственников своих противников, тем более женщин и детей.
Трудно было представить, что одни чеченцы будут пытать других и торговать их трупами. Сейчас и это стало нормой. Сотрудники силовых структур из местных жителей, пользуясь своим положением, избивают и унижают любого, кто им по какой-либо причине не понравится. Причем толпой, массой, тогда как обычаи требуют разбираться с обидчиком, если уж по-другому нельзя, один на один, без посторонних. Внутри народа создана каста людей, не останавливающихся ни перед чем, для которых традиционные нормы и правила не являются чем-то святым и неизменным.
И все это с одной целью – научить народ подчиняться. Если сказать по-другому, главная задача чеченизации заключается в холопизации местного населения, в привитии ему несвойственных прежде рабских черт. Такая политика не имеет, естественно, ничего общего с политикой Джохара Дудаева. Говорить о возвращении к его порядкам однозначно нельзя. Напомню, что главным для него как раз было достоинство чеченцев. «Каждый чеченец – это генерал», — кажется, так он говорил когда-то.
Имеет ли проводимая сегодня политика хоть какой-то успех?.. Имеет, раз есть те, кто расхваливает нынешний режим. Впрочем, они были всегда, во все времена. Поэтому говорить, что процесс зашел слишком далеко, приобретя необратимый характер, все же, думаю, еще рано. И отсутствие протестующих, тех, кто готов, рискуя собственной жизнью, обличать власти, вовсе не показатель этого. В чеченском языке есть два термина, по-разному определяющие характерное для населения республики состояние: «кхерар» и «ларлуш хилар». Первый как раз и означает боязнь чего-то, страх, в том числе и животный. Второй переводится как «быть осторожным в чем-то, осмотрительным».
Ничего предосудительного в том, чтобы быть немного осторожным, согласно чеченским обычаям нет. Время бросания грудью на амбразуру прошло, мир даже не заметит от нас такого самопожертвования. Да и ради чего? – Неужели ради того, чтобы к власти пришли те, кто, хотя и под религиозным соусом, но все так же отвергал бы нашу национальную идентичность?.. Остается лишь ждать, опираясь в этом на традиции, которые одним из главных достоинств человека уже давно провозгласили «собар хилар», то есть «обладание терпением».
Руслан Насипов
Chechenews.com
21.01.18.