Он не понимал её ни тогда, когда она была Великим княжеством Московским, методично и целенаправленно подгребавшим под себя соседние княжества — Суздальское, Тверское, Рязанское; ни когда изменила название, повысив статус до Московского царства; ни позднее, когда царство разрослось и провозгласило себя — попутно сменив название — империей. Не понимал Запад Россию не потому, что не хотел, а потому, что не мог. Просто — не мог, и всё.
То, что происходило в этой части суши на планете Земля, было ему натурально непостижимо. Оно не вписывалось в его представления о том, как должна быть устроена человеческая жизнь, как должны функционировать политическое устройство, социальная структура и экономика — все те базовые основы, без которых не может существовать ни одно территориальное образование, имеющее внешние признаки государства. Более того — оно этим представлениям противоречило. Запад знал, что Россия устроена неправильно, но не понимал, отчего её жители это терпят и позволяют своим правителям обращаться с собой как со скотиной — той, что безропотно идёт на убой, чтобы затем предстать на трапезном столе в виде жаркого с гарниром и супа с потрохами.
Растолковать это Западу никто не мог — ни свои, ни чужие. Ни беглый князь Андрей Курбский, считающийся многими современными историками первым русским диссидентом, ни французский маркиз Астольф де Кюстин. Ни Сигизмунд Герберштейн с Патриком Гордоном, ни Жак Маржерет с Исааком Массой. Ни Герцен с Огарёвым, ни все прочие российские эмигранты, добровольные или вынужденные.
Происходило это отнюдь не потому, что Запад — обобщённый, условный, именуемый также «свободным миром» — не мог понять того, про что они пишут и что рассказывают про эту загадочную страну, а потому, что по большей части просто не желал их слушать. Они были для него недостаточно репрезентативными источниками информации. Если свои, то путешественники, купцы, военные авантюристы — словом, мелочь пузатая. Если русские, то сплошь перебежчики и невозвращенцы, все эти Печерины и Котошихины, то есть люди ещё более сомнительного свойства, да к тому же глубоко обиженные на свою родину. Стоит ли говорить о том, что такое недальновидное отношение на протяжении столетий играло с Западом злые шутки — одну злее другой.
* * *
Как и всякая новорожденная империя, империя Российская стремилась к неуклонному расширению своей территории. Начиная с тридцатых годов XVIII века она постоянно развязывала войны с сопредельными странами, стремясь любой ценой отхватить тот или иной кусок чужой земли и, проглотив, сделать его своим. Особенно доставалось туркам и полякам. Этим, последним, вообще пришлось пережить 125-летний период утраты государственной независимости, превратившись из жителей Речи Посполитой в подданных трёх империй — Австро-Венгерской, Российской и Германской, изначально называвшейся Королевством Пруссия. Но и туркам тоже было о чём вспомнить, глядя со своих турецких берегов на север, где находился ранее подвластный султанам Османской империи Крым, или на северо-восток, где был когда-то принадлежавший им Карс.
К 1914 году Российская империя достигла своего максимального могущества. Её исполинская туша, на политических картах изображаемая чаще всего различными оттенками зелёного — от ядовито-тёмного до нежно-салатного, распростёрлась на 4383 версты с севера на юг и на 10060 вёрст с востока на запад. На западе российская граница проходила в 300 верстах от Берлина, на востоке упирались в Корейский полуостров. В империи проживало, по различным оценкам, от 167 до 178 миллионов человек. Этнический состав населения её был чрезвычайно пёстрым — чуть ли не двести народов и народностей; в одном только Туркестане их было больше тридцати. Это было государство, игравшее в то время в мире иудео-христианской цивилизации ведущую роль — во всяком случае в европейской части этого мира. Главные страны Запада — Великобритания, Франция, Германия и Австро-Венгрия, также сплошь империи, — воспринимали Россию если и не как полностью равноправного партнёра по уровню экономического развития, то, уж во всяком случае как страну, без учёта мнения которой в Старом Свете не может быть передвинут хотя бы на метр ни один пограничный столб.
И тут случилась катастрофа. Под названием Мировая война.
Можно сколько угодно дискутировать на тему «Стоял ли за малахольным сербским террористом Гаврилой Принципом весь разведывательный отдел Главного штаба Русской Императорской армии или один только военный атташе российского посольства в Белграде?». Можно сколько угодно обвинять императора Николая II в том, что у него были все возможности избежать развития событий по наихудшему сценарию, но он не только не воспользовался этими возможностями, но, напротив, сделал всё, чтобы события пошли именно по сценарию наихудшему. Можно, наконец, во всех трагических событиях лета 1914 года, предшествовавших 1 августа, усматривать происки всемирного жидомасонского заговора, тамплиеров и иллюминатов, чем занимаются всевозможные Прохановы и Дугины, а также прочие сомнительные личности с нестабильным состоянием психического здоровья. Всё это не имеет никакого значения.
Значение имеет то, что в этой чудовищной бойне, продлившейся больше четырёх лет и обошедшейся миру в несколько десятков миллионов погибших, раненых и искалеченных людей, Россия воевала вместе с одной частью Запада против другой его части. То есть де-факто была полноправной частью Запада. При этом и её тогдашние союзники — Англия и Франция, и тогдашние её противники — Германия и Австро-Венгрия — и помыслить не могли, что в итоге этой войны три империи из пяти прекратят своё существование. Причём если на месте одной из них возникнут новые государства, а вторая существенно ужмётся в своих границах, заодно утратив сам имперский статус, то на месте третьей образуется империя новая. Да такая, что затем на протяжении семидесяти с лишним лет будет угрожать самому существованию человеческой цивилизации.
* * *
В ноябре 1917 года власть в России захватила криминальная группировка, известная под самоназванием «большевики». Эти люди, в подавляющем своём большинстве являвшиеся плохо образованными и не имеющими никакой иной профессии, кроме статуса «профессионального революционера», действовали исходя из сугубо меркантильных интересов. Интересовали большевиков всего две вещи — персональное обогащение и власть над окружающими, чтобы этого обогащения добиться. Соответственно, узурпация власти происходила под лозунгами «Грабь награбленное!» и «Кто не с нами — тот против нас!», что в переводе с воровского жаргона на русский язык означало: «Было ваше — стало наше!» и «Сдохни ты, падла, сегодня, а я — завтра!».
Первым делом большевистский режим отменил все законы Российской империи. Им было ликвидировано право на частную собственность, уничтожены судебная система и система социального обеспечения трудящихся. Запад, ещё терзаемый мировой войной, смотрел на то, что творят все эти Ульяновы, Броншейны, Бухарины, Рыковы, Апфельбаумы и Розенфельды, с неимоверным изумлением, переходящим в дикий ужас. Да и было чему ужасаться: у него на глазах непонятно откуда взявшиеся варвары в считанные дни уничтожили то, что сам он создавал столетиями. Но никаких реальных действий, направленных на прекращение этого безумия, Запад не предпринимал — ему было не до того.
Разумеется, в России нашлись люди, не пожелавшие этого безумия терпеть и готовые бороться за своё право жить в нормальном государстве, а не в сумасшедшем доме — в том числе с оружием в руках. Тогда большевики развязали в стране гражданскую войну.
Четырёхсоттысячный офицерский корпус бывшей Русской Императорской армии повёл себя в сложившейся ситуации неимоверно подло. Около 40 000 офицеров встало под знамёна антибольшевистских сил, более 70 000 примкнуло к большевикам, а все остальные сделали вид, что происходящее в России их совершенно не касается. Мотивировалось такое поведение чаще всего циничной фразой — что от присяги на верность царю и отечеству условного капитана Иванова освободила Февральская революция, Временному правительству он не присягал, так что и с теми, кто это правительство сверг, воевать не обязан. Это привело капитана Иванова к тому, что пять лет спустя он оказался обитателем убогой квартирёнки в Исси-ле-Мулино, платить за которую ему приходилось деньгами, заработанными верчением баранки парижского таксомотора или слесарными работами на заводе Рено, где эти таксомоторы производят. Это — в лучшем случае. В случае же худшем от Иванова к тому времени не осталось уже не только сорванной с фуражки кокарды и споротых с кителя погон, но и костей — во время длившейся в течение этих пяти лет гражданской войны его могли сотню раз расстрелять, повесить, зарезать, утопить, заживо сжечь или живьём же закопать в землю.
Нельзя сказать, чтобы Запад совсем не помогал антибольшевистским силам. Он помогал — оружием и амуницией. Но, разумеется, не бесплатно — за поставки оружия и снаряжения вожди Белого движения платили золотом, захваченным ими у большевиков. Участие же воинскими силами стран Антанты в войне между красными и белыми было минимальным — вопреки мифу об «интервенции мирового империализма», сотворённому впоследствии большевистской пропагандой. А то и дело звучавшие из России призывы отдельных лиц, претендующих на статус моральных авторитетов, действительно немедленно осуществить массированную военную интервенцию, — вроде раздавшегося в феврале 1919 года отчаянного вопля писателя Леонида Андреева, — Западом полностью игнорировались.
Итог: 30 декабря 1922 года на политической карте мира появилось новое государство. Его название — Союз Советских Социалистических Республик (СССР) — ни в коей мере не отражало его сущности. Поскольку это был никакой не союз — это была новая империя, собранная большевиками из обломков империи Российской, которые им удалось подгрести под себя во время гражданской войны. Кое-какие части, правда, отпали: Финляндия, Эстляндия, Лифляндия, большая часть Белоруссии и значительная часть Малороссии (Украины), а также вся Бессарабия и кое-что ещё по мелочам. Но уголовная мафия, утвердившаяся в Кремле, была уверена в том, что это — ненадолго. Равно как и в том, что скоро весь остальной мир будет принадлежать ей.
* * *
В 1920-1930-е годы по отношению к Советской России Запад совершал одну ошибку за другой.
Вместо того чтобы окружить захваченную большевикам территорию прочным «санитарным кордоном» и заблокировать распространение этой чумы XX века на новые территории, он повёл себя абсолютно недостойно. Никто не вынуждал в 1922-1924 годах правительства Великобритании и Франции признавать большевистский режим и устанавливать с ним дипломатические отношения. Но они это сделали. Никто не заставлял их заводить с большевиками отношения торговые. Они сделали и это. Дольше всех из стран Запада держались Соединённые Штаты Америки — но и они капитулировали в 1933 году. И когда Сталин и его подручные целенаправленно уничтожали российское крестьянство как враждебный социализму класс, когда они устраивали массовые голодоморы — на Украине, в Казахстане и других регионах СССР — Запад, как и в чём не бывало, покупал у Советской империи зерно и поставлял в неё промышленное оборудование, в том числе новейшие образцы военной техники.
Почему это происходило? Это происходило потому, что, как утверждал задолго до того Карл Маркс, нет такого преступления, на которое не пойдёт капитализм ради трёхсотпроцентной прибыли. Подобное поведение Запада дискредитировало сами основы, на которых он был устроен, однако в то время это его ничуть не волновало. А то, что какой-нибудь пресловутый Арманд Хаммер своей коммерческой активностью с СССР наносит тем же Соединённым Штатам идеологический ущерб, о котором большевистская пропаганда не могла и мечтать, — в расчёт не принималось.
* * *
В 1939 году Советский Союз развязал новую мировую войну. Сделано это было его правителями совершенно сознательно. Созданная ими экономическая система была крайне неэффективна и в ближайшие же годы должна была полностью развалиться. Соответственно, несмотря на длившийся уже без малого четверть века массовый террор, нищее население, которому просто нечего стало бы есть, могло выйти из-под контроля и взбунтоваться. Этот вариант Сталина и компанию не устраивал. И для того чтобы его предотвратить, было принято гениальное, как им казалось, решение: захватить всю Европу, пожрать её материальные и людские ресурсы и поделиться объедками с собственным населением — и тем самым постараться оттянуть свой конец. А для того, чтобы сохранить хорошую мину при преступной игре, закамуфлировать порабощение под видом освобождения — от Гитлера.
Однако этому плану сбыться в полном виде было не суждено. По итогам Второй мировой войны 1939-1945 годов, стоившей человеческой цивилизации не менее 110 миллионов жизней, большевикам удалось заполучить не всю Европу, а лишь меньшую её часть. При этом страны «свободного мира» в течение всего второго периода войны (1941-1945) были союзниками Советской империи в борьбе с Третьим рейхом, воспринимая такой союз как хотя и вынужденное, но необходимое для себя зло. О том, что Сталин много страшнее Гитлера, тогда понимал один лишь премьер-министр Великобритании Уинстон Чёрчилль. Тогда как президент США Франклин Делано Рузвельт, фактически содержавший сталинский режим экономически — поставками по ленд-лизу, отказывался верить собственной разведке, информировавшей его том, что Дядя Джо (как он шутливо именовал Сталина) перепродаёт американский авиационный бензин японцам — и те, заправляя этим бензином свои самолёты, топят американские корабли в Тихом океане. Идиотом президент Рузвельт не был. Просто такая информация в его сознание не вмещалась. Так бывает, и не только с государственными деятелями.
* * *
Почти сразу же после завершения Второй мировой началась новая война, получившая название «холодной». В этой войне Запад действовал крайне непоследовательно. В 1948–1949 годах у него хватило решимости отразить попытку Сталина отжать Западный Берлин и захватить Грецию, а после того как в 1950 году тот развязал войну в Корее — дать достойный отпор и там. Однако после того как советский диктатор отправился в ад, что-то пошло не так.
В ноябре 1956 года Запад предал Венгерскую антикоммунистическую революцию, позволив Советском империи задавить её гусеницами своих танков. Персональную ответственность за это преступление несут президент США Дуайт Эйзенхауэр, премьер-министр Великобритании Энтони Иден, президент Франции Жюль Коти и федеральный канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр.
В августе 1968 года Запад предал Пражскую весну, также безропотно позволив Советской империи подавить кампанию ненасильственной либерализации в Чехословакии посредством оккупации этой страны её войсками. Персональную ответственность за это преступление несут президент США Линдон Джонсон, премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон, президент Франции Шарль де Голь и федеральный канцлер Западной Германии Курт Кизингер.
В 1973 году американский президент Ричард Никсон (впоследствии получивший у себя в стране кличку Жулик) предал самого верного союзника США в Юго-Восточной Азии — Южный Вьетнам. Это предательство позволило северовьетнамским коммунистам, за спиной которых стоял Советский Союз, победить во Вьетнамской войне.
В 1975 году американский президент Джеральд Форд (ставший самым позорным явлением в череде президентов США за весь XX век) предал другого союзника США — Камбоджу. О том, к чему это привело, известно каждому, кому что-то говорит словосочетание «красные кхмеры» или хотя бы одно имя — Пол Пот.
Кремлёвские правители воспринимали это тотальное предательство Западом своих принципов и ценностей как явное свидетельство его слабости. В какой-то момент они, несомненно, решили, что Запад можно не только прогнуть, но и раздавить. И развязали Афганскую войну.
О том, как Запад был вынужден осуществить мобилизацию, чтобы раздавить Советскую империю, а также о том, по каким причинам он обречён на то, чтобы повторить этот исторически вынужденный опыт, — в следующей, завершающей части.
Chechenews.com
28.02.19.