Живущую в Турции уроженку Чечни Арубику Сулейманову по запросу России разыскивает Интерпол. 60-летняя женщина едва может говорить после инсульта, у нее ампутирована часть ноги, но на родине ее подозревают в пособничестве террористам. Арубику обвинили в помощи боевикам после того, как ее сыновья ушли воевать за сепаратистскую Ичкерию после второй российско-чеченской войны.
Вместе с супругом Хасаном Арубика живет в отдаленном районе Стамбула. Они родом из горного села в Веденском районе Чечни, обоим по шестьдесят лет. Вырастив четырех сыновей, пара осталась без помощи и средств к существованию. Их младший сын сидит в тюрьме, средний в бегах, а двое старших убиты после того, как поехали на вторую войну в Чечне.
В интервью Кавказ.Реалиям Арубика рассказала, как попала в списки пособников терроризма, а потом и в турецкую тюрьму. Ей помогал отвечать супруг Хасан, так как она с трудом разговаривает после болезни.
Арубика: Мы с Хасаном познакомились в начале восьмидесятых. Почти ровесники, учились вместе, Хасан на класс старше. В 1982 году родился наш старший сын Рамзан, через год Мовсар, спустя три года появился на свет Ризван, а младший сын Рашид родился через десять лет. Сейчас он сидит в тюрьме, Ризван в бегах, а старших нет в живых.
— Когда вы покинули Чечню?
Арубика: В сентябре 2000 года мы бежали от бомбежек в Азербайджан и прожили там 12 лет. (управление комиссара ООН признало, что ситуация семьи подпадает под действие Женевской конвенции о статусе беженцев — прим.ред.). После пришлось перебраться в Турцию, потому что нас стали преследовать из-за случившегося с нашими детьми.
Справка: вторая российско-чеченская война началась в августе 1999 года. Тогда около тысячи человек из отрядов полевых командиров Басаева и Хаттаба атаковали село Гигатли в приграничном районе Дагестана. Активные боевые действия шли с 1999 по 2000 год. Однако режим контртеррористической операции в регионе продолжался до 16 апреля 2009 года.
— Они уехали в Чечню воевать против федеральных войск?
Арубика: Да, старшие сыновья. Но годом ранее Рамзан поехал навестить родных, тогда еще были живы престарелые родители Хасана. В Шали он встретил одноклассника и еще одного знакомого. Они разговаривали на улице, когда их увидели федералы. Одноклассник сына и второй парень убежали, а Рамзана схватили. Его насильно переодели военную форму, подбросили гранату и обвинили в подготовке терактов. Нам пришлось продать в Чечне квартиру и влезть в долги, чтобы его вытащить. Суд назначил ему полтора года условно. С этого момента нас и в Баку не оставляли в покое: полиция все время приходила.
В 2005 году Рамзан уехал во второй раз и присоединился к чеченским бойцам, а за ним и Мовсар. Мы ничего не знали об этом. Они сказали, что идут в интернет-кафе, а на следующий день уже позвонили из Чечни. Конечно, мы как родители не отпустили бы их, если бы могли.
Рамзан погиб через год, а Мовсара убили спустя семь лет вместе с Гакаевым (Муслим Гакаев — полевой командир экстремистской организации «Имарат Кавказ» — прим.ред.). Перед гибелью он связался с нами, чтобы попрощаться. Он уже знал, что это его последние дни.
Хасан: В 2013 году ко мне домой в Баку пришли силовики. Я не понял, к какой стране они относились. Думаю и местные, и российские вместе были. Я закрылся изнутри. Они звонили, стучали, пока соседи не стали возмущаться. Потом за домом установили слежку. Мы поняли, что преследование не закончится и уехали в Турцию.
— Как вы узнали, что Арубику ищет Интерпол?
Хасан: В 2015 году мы собрались переехать в Европу. Определились с местом, раздали людям вещи. Но в последний момент выяснилось, что Арубика числится в базе Интерпола. Младший сын как-то нашел ее карточку в сети. Там было написано «пособничество в терроризме». Пришлось остаться в Турции. Когда мы пошли в местную администрацию продлевать вид на жительство, Арубику арестовали, как только мы подали документы. Ничего не объяснили, сказали только, что у нее «проблемы с Россией».
Арубика: Я не понимала, за что задержана, никаких преступлений я не совершала. Исламская благотворительная организация помогла мне тогда с адвокатом. Говорят, эта история дошла до премьер-министра Турции. Меня отпустили после месяца в миграционной тюрьме.
В камере были ужасные условия: сидят двести женщин, и все курят днём и ночью. В результате у меня подскочил сахар и появились проблемы с давлением.
— Что именно вам инкриминировали?
Арубика: Как я понимаю, те триста долларов, которые я передала сыну в 2010 году. Мовсар позвал меня в Чечню. Я поехала, узнала, что ему нужны лекарства. Все имущество в Чечне мы к тому времени уже продали. При встрече я дала ему денег. Один из местных настучал на него, донес силовикам. После гибели сына это превратили в содействие терроризму.
Хасан: После смерти сыновей пострадала вся наша семья. В 2014 году при продлении прописки в Турции арестовали Ризвана, через год Арубику. Ризван ни разу не ездил в Чечню после переезда, никаких доказательств против него не было. Но его продержали в тюрьме полгода. Когда арестовывают, полиция ничего не объясняет, просто забирают. На него ничего не было, он никуда не выезжал.
Редакция Кавказ.Реалии не располагает комментарием полиции Турции относительно причин, по которым был арестован Ризван.
В 2017 Арубику снова посадили в тюрьму, на этот раз арестовали дома. «Одевайся, пойдем», — вот так, без разговоров. Потом предъявили просроченный паспорт. Она не ходила его продлевать, опасаясь новых преследований. В 2018 году забрали самого младшего сына, Рашида. Он уже два года в тюрьме, а Ризван уехал из Турции.
— В чем обвиняют Рашида?
Хасан: Любого из нас, кавказцев, здесь могут забрать за терроризм. Даже женщин и подростков. Меня самого арестовали в 2019 году. После пяти лет здесь я имею право получить гражданство. Я подготовился, собрал документы, но меня жестко задержали.
Арубика тогда осталась совсем одна, Рашид уже сидел, я тоже. Суд меня оправдал, но мы хорошо понимаем: если эта система тебя схватила, то уже не выпускает.
Сейчас я подал документы на очередное продление прописки, чтобы разрешили созваниваться с Рашидом хотя бы раз в неделю. Свидания ему не дают.
— Арубика, как вы лишились части ноги?
Арубика: Несколько лет назад у меня обнаружилась закупорка вен, началась гангрена. Мы пошли в больницу, но врач ничего не делал трое суток. Нога болела, я уже не могла ходить. Она вся стала красная, случай экстренный, а нам сказали три недели ждать УЗИ.
Тогда нам помогла благотворительная организация, и в итоге меня обследовали быстро. Но затем врач заявил, что отрежет ногу. Хасан на него накричал по-русски и по-чеченски, турецкий он не знает. Потом позвали переводчика, договорились, что доктор сделает операцию, почистит вены. Через день возникли осложнения и я пережила инсульт. Кроме того, не удалось спасти пальцы ноги, мне ампутировали часть ступни. Теперь я хромаю.
— Что будет, если вас все же выдадут России?
Арубика: Чем отправлять в Россию, лучше бы на тот свет меня отправили. Власти Турции не депортируют чеченцев, есть такое обещание на словах. Мы не знаем, как долго его будут соблюдать.
Хасан: Говорят, что до новогоднего теракта в Турции в 2017 году здесь вообще было безопасно кавказцам (ответственность за теракт взяла экстремистская группировка «Исламское государство» — прим. ред.). Запросы из России на выдачу людей, как я слышал, игнорировались полицией. А теперь все поменялось.
В Турции живут несколько десятков тысяч выходцев из Чечни. Среди них – беженцы двух российско-чеченских войн, а также эмигранты новейшего времени, которые уехали из республики из-за преследований или плохой экономической ситуации.
В 2019 году Интерпол отказался исключить из базы розыска проживающего в Турции россиянина, 36-летнего уроженца Кисловодска Павла Окружко. Его обвиняют в участии в боевых действиях против президента Сирии Башара Асада в составе «Свободной сирийской армии».
Chechenews.com
22.09.2020.