Чеченский феномен: Неистребимая страсть к свободе гл. 42
Лето 1999 г. было тревожным. Первые признаки новой войны появились ещё в марте, когда российская авиация начала наносить воздушные удары по приграничным районам Чеченской Республики. Воздушные границы Чечении нарушались и в 1997 г. Тогда на протест Правительства ЧРИ по данному инциденту Россия самолёт-нарушитель своим не признала.
В марте 1999 г. начались провокации на границе со Ставропольским краем. Участились столкновения между российскими военнослужащими и жителями приграничных сёл, у которых отбивали и угоняли на территорию Ставропольского края скот. Были нередки случаи избиений. Особенно опасно стало передвигаться на транспорте, который время от времени расстреливался российской артиллерией.
В мае 1999 г. российская армия при помощи бронетехники и авиации захватила в результате штурма таможенный пост, углубившись на несколько километров на территорию Чечении в районе Кизляра. Был убит один и ранено семеро сотрудников таможенной службы. Очередной теракт против населения республики был совершён в Чеберлоевском районе в июне 1999 г. Были убиты пятеро жителей села, проживавших недалеко от места приземления российского десанта.
Договор о Мире между Россией и Чеченией, подписанный 12 мая 1997 г., был нарушен. Забыто было обязательство «навсегда отказаться от применения силы при решении любых спорных вопросов». А если вспомнить, что провокации против республики начали совершаться Россией сразу же после подписания мирного договора, становится ясно, что он никогда и не соблюдался.
Представьте, что в тёмном закоулке к вам приближается грабитель и просит у вас сигарету. Вы можете отдать ему всю пачку или смиренно просить прощения за то, что вы не курите, — это не спасёт вас от перспективы быть ограбленным, так как сигарета – это ничто иное, как повод. Если же вы (в силу отсутствия оружия, физической слабости или просто трусости) не в состоянии оказать ему сопротивление, он поведёт себя по отношению к вам ещё более безжалостно. Вы можете даже стать его сообщником, разбойничать и убивать вместе с ним, но в конце концов вам не избежать статуса жертвы.
Имеется достаточно фактов, доказывающих, что повторное вторжение российской армии в Чечению не было спонтанным. О спланированности второй войны говорили просачивавшиеся в прессу неосторожные высказывания российских генералов, а также высокопоставленных чиновников и политиков России, срывавшихся иногда на открытые угрозы.
О неминуемой в ближайшее время войне говорили и российские диверсанты, задержанные на территории ЧР задолго до начала крупномасштабных военных действий в августе 1999 г.
Имелись случаи разоблачения сотрудников российских спецслужб, внедрённых в чеченские военные формирования с целью организации терактов, направленных на уничтожение известных командиров; установки маяков в местах военных лагерей и местах скопления мужского населения.
По всей вероятности, именно по такой наводке было совершено убийство шестидесяти восьми местных жителей в Веденском районе в августе 1999 г. Сообщение об этом поступило по рации. Звонивший говорил о жуткой картине, которую он застал на месте, где джамаат (мусульманская община) проводил пятничный намаз. Просил прислать съёмочную группу. На мой вопрос, каким способом произведено убийство, ответил: «Тут полно трупов, тут всё в крови. Я ничего не могу понять». Затруднился он и с ответом о численности убитых. Точное число жертв было установлено позже.
Интересно отметить, что и задержанные отрядом Ш.Басаева четверо сотрудников ГРУ также сообщали в своих показаниях, что в их задачи входили: установка координат мест концентрации мужской части населения с целью их уничтожения; убийства людей, занимавших высокие посты и значительные должности в Чеченской Республике; уничтожение посевов и т.д.
Один из задержанных – Иванов Зурико Амиранович, оказавшийся полковником ГРУ, назвал даже фамилии чеченских командиров, которых ему предписывалось уничтожить. О деятельности российских диверсионных групп на территории Чеченской Республики в мирное время свидетельствует и запись в военном билете контрактника-спецназовца старшего сержанта Дубовских, убитого в апреле 2000 г., где в графе «участие в боях» было записано: «принимал участие в боевых действиях на территории Чеченской Республики с 29.01.97. по 30.04.97 г.г.» А ведь российские войска покинули территорию Чечении 31 декабря 1996 г.
Все задержанные диверсанты были одеты в чеченскую военную форму, а кое-кто входил в чеченские военные формирования. На вопросы о планах России в отношении Чеченской Республики все задержанные отвечали, что война неизбежна, хотя точной даты никто не называл.
Получалось, что все два с лишним года после подписания мирного договора Россия вела всестороннюю подготовку к новому вторжению. Но для этого требовался убедительный предлог. Необходимо было обработать сознание общественности в самой России и за её пределами. А также нейтрализовать тех, кто на протяжении двух лет предыдущей войны неустанно поднимал голос в защиту чеченского народа.
С этой целью в СМИ России была с новой силой развёрнута кампания по созданию образа врага в лице чеченцев, представляющих, якобы, угрозу для всего мира. Нужны были факты террора. Иностранные журналисты, не раз бывавшие в Чечении и России, с сожалением отмечали в своих публикациях, что журналистика в России подменяется хамством, а факты – голыми измышлениями.
Взрывы жилых домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве вызвали тот резонанс, который был необходим Кремлю для оправдания новых боевых действий в ЧР. Но назвать этот план безупречным было трудно.
Исполнителями этих чудовищных акций были объявлены чеченцы, но общественности так и не было представлено абсолютно никаких доказательств, кроме голословных утверждений о «чеченском следе». В юриспруденции, как известно, существует понятие «презумпция невиновности». Никто не может быть обвинён в совершении преступления, пока вина подозреваемого не установлена официально. И потом, данные теракции не согласовывались с интересами чеченцев.
Если следовать логике авторов сценария «чеченского следа», получалось, что чеченский народ, не успевший ещё залечить раны первой войны и потерявший в ней более 120 тысяч своих граждан, ждёт-не дождётся новой бойни, в которой его, скорее всего, добьют, но, несмотря на это, делает всё для развязывания новой войны. Воистину, чтобы додуматься до такого, нужно начисто лишиться дара здравомыслия.
Но всё тайное, рано или поздно, становится явным. Вот и со взрывами домов случилось так же. Завеса над этой зловещей тайной начала приоткрываться постепенно. В российской прессе регулярно публиковались материалы на эту тему, в том числе журналистские расследования, подробно рассказывавшие о происхождении взрывчатых веществ, которыми производились взрывы домов, и о сорвавшемся взрыве очередного жилого дома в Рязани, из которых следовало, что чеченцы к этим взрывам не имеют никакого отношения.
5 марта 2002 г. в Лондоне состоялась конференция «Россия Путина. Государственный терроризм?», на которой был продемонстрирован десятиминутный отрывок из фильма, в котором рассказывалось о том, что взрывы жилых домов, осуществлённые в 1999 г., производились ФСБ России. А подполковник ФСБ Александр Литвиненко в книге «ФСБ взрывает Россию», изданной в 2002 г., опубликовал признания о том, что взрывы домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве производились под личным руководством директора ФСБ России Николая Патрушева с целью обвинить в террористических акциях чеченцев, оправдав тем самым повторное вторжение в Чеченскую Республику.
Наводит на определённые размышления и загадочная смерть генерала ФСБ Германа Угрюмова, чьё имя было замешано в истории со взрывами домов и который был отправлен в Чечению после того, как эта история получила огласку. Судя по официальным сообщениям, генерал скончался в Чечении в результате сердечного приступа. Но есть и другие версии. По одной из них, Герман Угрюмов покончил жизнь самоубийством.
Если задаться вопросом, зачем ФСБ взрывчатые вещества, ответ может быть только один: чтобы взрывать. Но ведь эта организация призвана не взрывать, а предотвращать преступления против государства, взрывы в том числе. Следовательно, она не может приобрести эти вещества официально.
О существовании тайной схемы хищений взрывчатых веществ с участием ФСБ рассказал в своём интервью еженедельнику «Власть» (12 марта 2002 г.) бывший И.О.директора НИИ «Росконверсвзрывцентр» Никита Чекулин, агент ФСБ по совместительству, которому эта посвящённость едва не стоила жизни. Отвечая на вопрос корреспондента о связи взрывчатых веществ со взрывами домов, Н.Чекулин заявил следующее:
«…У меня есть фамилии, есть должности. Я сейчас не могу рисовать вам эту схему. Если я это сделаю чуть раньше, то либо уничтожат людей, либо… С высокой степенью вероятности я знаю, как пропажи взрывчатых веществ связаны со взрывами домов. Материалы о вышеназванной деятельности этого института, включая видеозаписи, мной ещё осенью 2001 г. были переданы в комиссию по борьбе с коррупцией Госдумы депутату Щекочихину».
Обсуждая тему химического оружия, которое американцам так и не удалось обнаружить в Ираке, Путин как-то сказал в шутку, что, будь он на их месте, давно бы его туда завёз.
Завезти, конечно, можно. Но не так просто замести следы. Ведь даже в России, где со свидетелями, как правило, особо не церемонятся, не всегда удавалось спрятать концы в воду. Видимо, американцы извлекли уроки из прошлого своей страны и из прошлого России, кстати, тоже. «Ирангейтский» скандал периода Рейгана и взрывы жилых домов времён Ельцина и Путина их, кажется, чему-то научили.
Поход Басаева и Хаттаба в Дагестан пришёлся для Кремля как нельзя кстати. Сторонники новой войны с Чеченией уцепились за него, как утопающий за соломинку. Он широко освещался по частному каналу Кавказ ТВ, который шаг за шагом отслеживал передвижение отряда через горные переходы.
По собственному признанию Ш.Басаева, он вместе со своими единомышленниками откликнулся на зов оказавшихся в тяжёлой ситуации единоверцев. Точно так же, как 20 тысяч российских добровольцев, отправившихся в своё время на помощь сербам во время конфликта с косовскими албанцами. Причём, отозвавшихся на зов дагестанцев чеченских ополченцев, в отличие от российских контрактников, в военкоматах не регистрировали и «добро» от Чеченского Правительства они не получали.
Жители Косово не забыли о злодеяниях, совершённых россиянами на их земле и, памятуя об этом, делали всё возможное, чтобы воспрепятствовать входу российских миротворческих сил на свою территорию. Создавали на их пути баррикады, устраивали митинги протеста. Они не верили в миротворчество россиян, которые ещё несколько лет тому назад вместе с сербами заливали их землю реками крови.
Разница была ещё и в том, что Россия участие своих граждан в военных операциях на Балканах пыталась держать втайне, тогда как поход добровольцев из Чечении широко освещался в средствах массовой информации.
В Чечении на это смотрели по-разному. Одни говорили, что Ш.Басаев даёт лишние козыри России, которая и без того ищет повода, чтобы вторгнуться в республику вновь, подняв на весь мир крик о «чеченском терроризме».
Другие считали, что отправившиеся на помощь дагестанцам исполнили свой гражданский долг по отношению к оказавшемуся в беде братскому народу, поставив на карту собственные жизни. Ведь каждый из участников похода отдавал себе отчёт в том, что может не вернуться.
Довольно распространённым было и такое мнение: известные лидеры ваххабитского движения Дагестана, сотрудничавшие, якобы, со спецслужбами России, нарочно зазвали басаевцев, с целью выставить чеченцев перед всем миром в роли агрессоров, посеяв заодно рознь между двумя братскими народами, а также создать повод для повторного вторжения России в Чечению. И это несмотря на то, что собственно чеченцев среди участвовавших в этом походе было не более 10-15 процентов.
Особого внимания заслуживает освещение этих событий в СМИ.
Что-то выкрикивают взахлёб в камеру, перемежая русские слова со своей родной речью, несколько дагестанских женщин.
Из этой смеси трудно вообще что-либо понять. Можно только догадаться, что они, таким образом, выражают возмущение. Но кем? Это становится ясно из последующих репортажей.
На экране появляются несколько дагестанских мужчин, демонстрирующих свою воинственность при помощи автоматов Калашникова и расточающих угрозы в адрес чеченцев.
Судя по этому репортажу, чеченцы совершили нападение на дагестанские сёла с целью их уничтожения. Истина промелькнула на экране, глаголя устами дагестанского мальчика, который честно, по-детски, рассказывал о том, чему стал свидетелем:
«Они (басаевцы) пришли и сказали: «Уходите побыстрей, сюда скоро прилетят самолёты. Они будут бомбить». Но наши соседи не хотели уходить. Они не поверили, что их будут бомбить».
Но некоторые, судя по свидетельству дагестанского мальчика, всё же ушли. Правда, недалеко. Он видел, как прилетели самолёты, и их село действительно начали бомбить. Итак, выходит, что нападения на дагестанские сёла не было. Наоборот, их пытались спасти, предупредив о возможной воздушной атаке. Но это лишь частица правды. Что же происходило на самом деле?
Руководство Республики Дагестан не раз обращалось к своим соотечественникам, проживавшим в последние годы в Чеченской Республике, добиваясь от них возвращения на родину, причём с оружием в руках. По крайней мере, так утверждают те, кто находился в постоянном контакте с ними и располагают информацией о развитии последних событий.
Как только внявшие настойчивым уговорам своего руководства дагестанские сторонники независимости вернулись домой, против них были начаты карательные операции. Цумадинский район, в который они прибыли, окружили со всех сторон. Они поняли, что попали в западню. Не имея возможности вырваться из блокадного кольца самостоятельно, обратились за помощью к Ш.Басаеву. Тот, в свою очередь, — к Правительству Дагестана с требованием выпустить из окружения хотя бы женщин и детей. Но это требование выполнено не было.
Рассказывали, что по мере ужесточения карательных акций со стороны силовых структур увеличивалось и число гонцов с просьбами о помощи к Ш.Басаеву. Считая, что военное вмешательство, всё же, мера крайняя, и пытаясь разрешить конфликт мирным путём, Басаев вновь обратился к Правительству Дагестана, но положительный результат не был достигнут и на этот раз. Чтобы помочь обречённым вырваться из окружения оставался только один единственный путь.
И Ш.Басаев, и все остальные участники похода прекрасно понимали, что руководство России не преминёт использовать этот случай в качестве повода для начала новых военных действий против Чеченской Республики. Но и оставаться сторонними наблюдателями уничтожения своих товарищей они, по их признанию, не могли. Их цель состояла в отвлечении российских войск на себя, чтобы дать возможность цумадинцам вырваться из окружения. Для этого они и вошли в Ботлихский, а позже и в Новолакский районы, чтобы здесь оказать помощь карамахинцам.
В Ботлихском и Цумадинском районах отряд Басаева противостоял войскам МО и МВД России. В результате жесточайших боёв они прорвали кольцо окружения, благодаря чему и цумадинцам, и карамахинцам удалось спастись из-под огня. На этом задача отряда Ш.Басаева была завершена. После этого участники похода начали выходить с территории Дагестана. Не обошлось, разумеется, и без потерь. Люди, как известно, погибают не только в объявленных войнах.
Бои в Дагестане закончились, но эфирная война продолжалась ещё долго. Параллельно с репортажами с места недавних событий, подготовленных официальными сотрудниками телевизионных каналов, в эфир запускались видеосюжеты со сценами убийств пленных, совершаемых, якобы, чеченцами.
Убийство безоружного человека – это преступление, так как лишённый оружия противник не представляет опасности. А если так, то зачем, спрашивается, убивать? А тем более, снимать это на камеру? Напрашивается мысль, что и те, кто совершал под видео эти убийства, и те, кто их демонстрировал, выполняли определённую задачу – вызвать негодование в адрес чеченцев.
Будучи зимой 2000 г. в Москве, я не успевала отвечать знакомым и незнакомым, задававшим один и тот же вопрос: «Зачем вы демонстрируете эти кадры?» Действительно, по логике вещей, любой здравомыслящий человек попытается скрыть следы своего преступления. А тут всё наоборот. Вопросы, вопросы… Но и ответов было не меньше.
Про съёмки с отрубленными пальцами, например, говорили, что они произведены группой Саидовых, которые занимались похищениями местных жителей – чеченцев, русских, — национальность значения не имела. А попутно наладили производство короткометражных фильмов ужасов, где по заказу ФСБ запечетлевались сцены зверств над заложниками с целью дискредитации чеченского народа перед всем остальным миром. Ведь эти сюжеты демонстрировались не только по российским и «независимым» каналам. Их использовали в качестве анонсов перед совещаниями и в зарубежных странах, где обсуждались взаимоотношения России и Чечении, куда их постоянно вывозили государственные деятели России.
Эту историю я услышала от бойцов Сопротивления, участников первой русско-чеченской. Массовые убийства местных жителей, совершавшиеся крайне жестокими способами, вызывали у них естественную жажду мщения. Страшно было смотреть на лица товарищей, получавших сообщения о жуткой участи своих близких. Когда захваченные в ходе операции несколько контрактников признались в своём участии в карательных операциях в горном селении, где погибла семья одного из бойцов, никто не сомневался в их участи.
— А как же правила, гарантирующие пленным жизнь? — спросила я.
— Так оно и получилось, — продолжали они. – Пришёл Шамиль и приказал отправить всех в штаб.
И так много раз. Однажды захватила спецназовцев группа Хаттаба.
«Можете делать с ними, что хотите, — сказал Хаттаб, — но у вас очень мало времени». И, указывая рукой в сторону, добавил с улыбкой: «Вон идёт Шамиль, он их всё равно отпустит».
— А что, он и в самом деле их отпускал? – поинтересовалась я.
— Он не позволял убивать пленных. Хаттаб по-русски говорил не очень хорошо. Тогда это прозвучало дословно так: «Вон идёт Шамиль. Он их будет спасать». По сути Хаттаб всё излагал точно. Отправление в штаб и было их спасением.
Видеосюжеты с отрезанными головами, которые демонстрировались во время похода Басаева в Дагестан и, после его окончания, по Кавказ-ТВ и российским телеканалам, как-то не очень вязались со всеми этими рассказами, которые мне, кстати, доводилось слышать и раньше. «Вся эта пропаганда финансировалась Березовским, — поясняли мне. — Он почему-то был очень заинтересован в широком резонансе этих событий».
Были даже высказывания о том, что он, якобы, профинансировал и сам поход в Дагестан, снабдив группу новейшими средствами связи и всем необходимым для выполнения данной операции. Многие находили, что Борис Абрамович слишком часто вмешивается в дела Чеченской Республики, связывая все громкие похищения с его именем. Для чего он это делал? Неужели только для того, чтобы, освобождая потом похищенных за собственный счёт, создать себе имидж благодетеля?!
Один сотрудник Кавказ-ТВ, встреченный мной в Грозном в 1999 г., расписывая преимущества своего т/канала перед республиканским телевидением, говорил, в порыве откровенности:
— Зачем тебе это гостелевидение, где даже своевременной зарплаты нет? Иди к нам. У нас джипы, аппаратура, деньги и Березовский, который нам всё это даёт.
Убедительного ответа на свой вопрос «А за что он вам всё это даёт?», я так и не получила. И всё же, зачем Березовскому платить деньги Кавказ-ТВ? Может быть, он сочувствует чеченскому народу, считая, что Россия поступает несправедливо, отказывая ему в праве на независимость, и поддерживает коллектив телевидения материально из дружеского расположения? Отнюдь.
Выступая во время посещения Турции в телевизионной программе «CNN-Turk» в июне 2001 г., на вопрос ведущего программы Мехмет Али Биранда, какой статус, на его взгляд, предпочтителен для Чеченской Республики, Б.Березовский отвечал, что о независимости не может быть и речи. И дословно: «Независимость Чеченской Республики означала бы катастрофу не только для России, но и для всего мира».
Тогда что же руководило его действиями, и какие цели он преследовал в Чечении? С одной стороны — щедрая благотворительность, хотя и довольно избирательная, а с другой – неприятие и даже откровенная клевета на чеченский народ, который, оказывается, по каким-то, известным только Березовскому, причинам ни в коем случае не должен быть независимым. Не удовлетворившись сказанным, он пускается на прямой шантаж, обращаясь к миру с предупреждением о грядущей катастрофе, если он допустит независимость Чечении.
После таких откровений по-березовски остаётся только признать правоту за теми, кто утверждает, что Чечения для Березовского была полигоном для его политических интриг; козырной картой, которую он использовал по своему усмотрению в любое время при помощи идиотов и предателей, которых среди чеченцев ничуть не меньше, чем среди любого другого народа.
Березовский знал, за что платит. Ибо допустить, что такой человек стал бы транжирить своё состояние без определённых целей, было бы наивно. 200 карманных телефонов, подаренные «данайцем» Чеченской Республике и распределённые между правительственными структурами, отличались одной весьма любопытной особенностью: они взаимно прослушивались. То есть, если один обладатель телефона говорил с другим, их могли параллельно слышать и все остальные абоненты, выходившие в этот момент на связь. А спустя два месяца Березовский преподнёс ещё один сюрприз, потребовав за подаренные им ранее телефоны деньги, причём немалые.
Разумеется, все, кто наблюдал по телевидению кампанию по нагнетанию обстановки летом 1999 г., понимали, что делается это неспроста. «Кому-то очень нужно выставить нас в дурном свете», — качали головами старики. Причём осуждали они даже не Басаева за поход в Дагестан, который воспринимался в итоге, как благородный поступок, а освещение, которым он сопровождался, имея в виду сцены жестокостей, которые демонстрировались по телевидению.
И действительно, все эти видеосюжеты резко контрастировали со сложившимся мнением, что обращение с военнопленными в Чечении было человечным.
Это подтверждали многочисленные свидетельства представителей Комитета солдатских матерей и родителей российских военнопленных, публиковавшиеся на страницах российской прессы, а также самих военнопленных. Они рассказывали, что чеченцы кормили их тем же, что ели сами, и что жили они в одинаковых условиях, наверное, в силу традиционного гостеприимства, хоть гости и были незваными (не путать только бойцов Сопротивления, воевавших за свободу Чечении, с бандгруппировками, похищавшими людей с целью выкупа или во исполнение заказов).
Убивать военнопленных не имело смысла ещё и потому, что их можно было обменять на гражданских лиц, которых задерживали во время так называемых зачисток. Было немало случаев, когда военнопленных отпускали без всяких условий и даже обеспечивали их безопасный уход.
Описываемый случай имел место в самом начале войны, в январе 1995 г. Встреча начальника Главного Штаба Вооружённых сил Чеченской Республики А.Масхадова и генерала Бабичева происходила в здании, на 12-м этаже которого находились заблокированные российские десантники. Когда военачальники стали прощаться, так и не придя к обоюдному соглашению, А.Масхадов спросил, указывая наверх: «Что делать с этими?» В ответ Бабичев махнул рукой, давая понять, что их судьба его абсолютно не интересует.
Эти десантники были разоружены и отпущены вместе с их командиром, капитаном, без всяких условий. И это был не единичный случай.
О походах Ш.Басаева в Будённовск и С.Радуева в Кизляр написано и сказано немало. Известно также и об их обходительном обращении с заложниками, которых не только не убивали, но и не нарушали в обращении с ними этикета вежливости.
Впечатления, вынесенные корреспондентом радио «Свобода» Андреем Бабицким, освещавшим захват заложников в Будённовске и Первомайском, были прокомментированы в программе Савика Шустера «Хроника объявленного теракта» 22.01.1996 г.:
«Наш корреспондент Андрей Бабицкий освещал захват заложников Шамилём Басаевым в Будённовске. Он был в Первомайске. Андрей заметил в поведении чеченских заложников одну особенность. Набеги вооружённых чеченцев в российские города роднит одна необъяснимая, на первый взгляд, причудливая черта: отношения между захватчиками и заложниками складываются вопреки всем представлениям о классической схеме террористического акта. И в Будённовске заложники, и заложники в Первомайском, получив свободу, наотрез отказываются давать показания о жестоком с ними обращении – истязаниях, расстрелах. Напротив, многие из них бросаются доказывать, что все официальные сообщения – бесстыдное враньё…
…На мой взгляд всё объясняется достаточно просто: и в Будённовске, и в Дагестане чеченские командиры относились к заложникам не как к безликому обменному материалу, они всеми силами пытались обрести в них союзников, объяснить им свои действия, убедить в бессмысленности кровопролитной войны в Чечне.
В Будённовской больнице Басаев каждый вечер, что называется, выходил к народу, отвечал на вопросы, рассказывал какие-то истории. То же самое, по свидетельству заложников, происходило и в Первомайском: «Салман Радуев заходил в дома, где располагались заложники, рассказывал, что происходит, и старался нас успокоить», — говорил мне заложник Андрей Дубаненко…
…Лёгкость, с которой заложники становились союзниками чеченцев, на мой взгляд объясняется ещё и непониманием, какие причины заставляют российское руководство вести кровопролитную и жестокую войну в Чечне».
Своим мнением по поводу событий в Чеченской Республике поделился в интервью газете «Известия» №134 за 1995 г. Сергей Говорухин, получивший ранение во время съёмок боевых действий для фильма «Война» в 1995 г.
«…Дело в том, что мы всегда уделяем внимание следствию, а не причине. Чечня не хотела оставаться в составе России – это вполне закономерно. И ни одна республика не хотела и не хочет жить в этой демократической разрухе. Но не все могут, а Чечня смогла и решила жить сама по себе. Кнутом её за это! Вы мне возразите, но тогда все разбегутся. Что ж, следовательно, таково государственное устройство России, таков её режим. Вот причина. Не с Чечнёй надо воевать, а с Ельциным и иже с ним.
Кстати, такая война начиналась в октябре 93-го и закончилась полным поражением, потому что мы не Чеченцы — у нас ни чести, ни национального достоинства не осталось. Нам говорят: Чечня – криминогенная зона. Да все чеченские преступления – детские шалости по сравнению с тем, что происходит в Москве за неделю. Следовательно, для ликвидации московской преступности Москву также надо разнести в пух и прах вместе с мирными жителями. Так что ли?…
— Нападение Басаева на мирный город не уронило в ваших глазах Чеченцев?
— Я не могу осуждать не только Чеченцев, но и террористов, несмотря на кровь, пролитую в Будённовске. Возможно, это звучит абсурдно, но я рад, что нашёлся человек, который хоть как-то попытался остановить эту бойню. А факт того, что случилось, лично у меня гневного протеста не вызывает. Во всяком случае, здесь в очередной раз мы повели себя гораздо хуже Чеченцев. Начиная от продажности гаишников и заканчивая этим безмозглым штурмом. Чеченцы и здесь оказались на высоте…»
Коль скоро зашла речь о Говорухине, нельзя обойти молчанием его отца, Станислава Говорухина. Говорухину-старшему не хватило мудрости, честности и мужских качеств своего сына, который, даже потеряв ногу в результате ранения, полученного в Чечении, не утратил объективности.
Как известно, Станислав Говорухин оказал плохую услугу чеченскому народу, подпевая шовинистам, настроенным на полное уничтожение, и отрицая то, что было известно всему миру, — истребление чеченского народа. И это после того, как лично побывал на месте трагедии в селении Самашки. Там он заявил, что потрясён зверством солдатни. А потом бесстыдно вещал на всю Россию:
«Чтобы российская армия вошла в мирное село, расстреляла каждый дом просто так, повесила на околице села тридцать детей, отрезала 11-летней девочке голову, вырвала сердце юноше… Уж в это поверить трудно, …армия у нас рабоче-крестьянская – это дети самой честной части общества… Такое можно сочинить только в пьяном угаре русофобии».
Какими категориями мыслят представители рабоче-крестьянского сословия, мы видели на примере двух водителей из Воронежа в мирное время. Ну а что получается, когда их снабжают оружием и мандатом на беспредел, мир увидел в тех же Самашках и других населённых пунктах Чеченской республики. Видел это и Станислав Говорухин.
А любой благородный шаг, сделанный чеченцами, даже себе в ущерб, расценивается в России, как проявление ограниченности, о чём свидетельствует то, как, к примеру, было прокомментировано событие, связанное с гибелью нескольких командиров и бойцов чеченского повстанческого отряда 29 января 2000 г.
Единственно возможный путь из Грозного в Алхан-Калу, который предстояло преодолеть отряду, был засеян минами. Для выхода из этой ситуации имелось два варианта: либо пустить вперёд пленных российских солдат и продвигаться по их трупам, либо рисковать собой. Когда один из бойцов высказался в пользу первого варианта, командиры отвергли его, как безнравственный и недостойный. А Лечи Дудаев добавил: «Да за такое было бы стыдно перед Аллахом.» Это благородство обошлось им очень дорого.
Первым ступил на минное поле командующий операцией Шамиль Басаев. «Если я подорвусь,оттащите меня в сторону и идите дальше. И так каждый раз…», — сказал он и… в следующую минуту подорвался.
Это вызвало замешательство, но вперёд тут же вышел Лечи Дудаев со своими бойцами, чтобы проложить путь остальным, и погиб, подорвавшись на двух минах. Так, на минном поле погибло 27 бойцов Чеченского Сопротивления, не считая раненых. Погибли Хункарпаша Исрапилов, Асланбек Исмаилов и многие другие. Потерял ногу Ш.Басаев. Были тяжело ранены Абдул-Малик Межидов и другие. А российские генералы, в своих победных интервью, называли этот поступок чеченцев, ставших жертвами собственного гуманизма, идиотским…
А вот фактов удерживания в местах заключения мирных жителей Чеченской Республики, не имевших к военному противостоянию никакого отношения, и жестокого с ними обращения, включая убийства, тоже имеется немало. Об этом говорят и многочисленные официальные обращения к Правительству России с начала и до конца первой войны.
Вот краткое содержание Заявления правительственной делегации Чеченской Республики Ичкерия на переговорах по мирному урегулированию российско-чеченского конфликта.
«По прошествии четырёх месяцев полностью забыто Соглашение о таких основополагающих пунктах, как прекращение боевых действий и вывод войск, российская сторона не заикается вообще. На недавнее предложение чеченской делегации об обмене насильственно удерживаемых лиц по схеме «всех на всех» получен символичный ответ. Русские заявили, что у них нет насильственно удерживаемых лиц.
Ещё немного, и они, видимо, договорятся до отрицания факта существования самих фильтрационных пунктов. Такая реакция российской стороны наряду с демонстрацией безразличия к судьбе своих военнопленных подтверждает информацию о том, что узников фильтрационных лагерей систематически умерщвляли, чтобы скрыть чудовищные пытки и издевательства над людьми. У чеченской стороны имеется список более 1500 человек, пропавших без вести после задержания российскими военными».
Но факты фактами, а кампания по обвинению чеченцев во всех смертных грехах, подхваченная всеми средствами массовой информации, шла полным ходом. На чеченцев вешали взрывы домов, подменяя доказательства версией о пресловутом «чеченском следе», который, якобы, уходит в Кавказские горы. А те отбивались, дескать, мы не маньяки, чтобы взрывать жилые дома. «Нам, если на то пошло, гораздо легче взрывать административные здания, что логичней с точки зрения урона для России».
Позже у чеченцев появились и доказательства, подтверждающие их непричастность.
22 сентября в Рязани происходит непредвиденное: трёх офицеров Министерства обороны России замечают и арестовывают в тот момент, когда они размещают в подвале одного из жилых домов спального района Дашково-Песочная мешки, содержащие RDX (мощная взрывчатка). Если вначале офицеры утверждали, что мешки содержали «сахар», то впоследствии они признались в причастности своей организации к взрывам жилых домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве. Документы, касающиеся участия в них ФСБ, были затем опубликованы в российской прессе.
Нелепой фальсификации со взрывами домов, послужившей поводом для вторжения в ЧРИ в 1999-м, ужаснулся даже Жириновский.
На пленарном заседании Госдумы от 17.09.1999 г. Жириновским был поднят вопрос о взрывах жилых домов. Он обратился к председателю Госдумы Г.Н.Селезнёву с вопросом:
«Объясните, Геннадий Николаевич, вспомните. Вы в понедельник, 13.09.1999 г., нам сказали, что дом в Волгодонске взорван, за три дня до его взрыва. Госдума знает, что дом взорван в понедельник, 13-го сентября, а его взрывают в четверг – 17.09.1999 г. Как это произошло, что вам докладывают в 11 утра, в понедельник, что взорван дом?»
В этом месте микрофон Жириновского отключают, и вопрос остаётся без ответа. Но Владимир Вольфович решает выиграть время, предложив снять неудобный вопрос. Однако, когда микрофон включается, вновь к нему возвращается. Но этот манёвр ему не удаётся. Микрофон снова отключается, на сей раз окончательно.
На Жириновского обрушивается град оскорблений. Особенным негодованием объят некий Александр Николаевич. Разбушевавшийся народный избранник запускает в коллегу папкой с какими-то бумагами со своего стола. Немедленно ставится вопрос о лишении Жириновского права голоса на один месяц. «За» проголосовало 287 депутатов, «против» — 0…».
Продолжение следует …….
Chechenews.com
30.05.20.