— Вы по-прежнему считаете, что нужны переговоры с Масхадовым?
— Все — уже поздно. Масхадов ввел военное положение, теперь не отступит от своего. А он ждал до последнего, надеялся, думал.
— Но Москва тоже многого от него ждала. Например, что порядок наведет у себя, с бандитами расстанется, заложников отдаст.
— Он был бессилен, сам заложник ситуации. А центр, видя это бессилие, Масхадова бросил. Вот он, например, просит о переговорах. Ему отвечают: нам надо подготовиться. Но если Путин утверждает, что Чечня — субъект РФ, то разве премьер по полгода готовится к встрече с Шаймиевым? Да я сам был за это время у Путина уже раз пять!
— Так и сказали бы ему обо всем этом!
— Он меня не слышит. И никто не слышит в Москве. Не хотят слышать. Им этого не надо — им надо то, что сейчас есть. У каждого своя выгода на этой войне.
— А что вы хотели? Народ назван бандитами. И загнан в угол. А ведь людей нельзя загонять в угол. Центр не оставил выхода ни для армии, ни для чеченцев. И сейчас эти две массы начинают воевать, а победителей не будет.
— Какой будет судьба Масхадова?
— Если все-таки не найдут компромисс, он будет сопротивляться до последнего. Он никуда не уйдет, если даже додавят.
А если бы вас подобным образом загнали в угол, что бы вы делали?
— Воевал, конечно. Неужели Масхадов — перед всем миром, перед своим народом — убежит куда-то? Ему объявили войну. Если мне объявят, я тоже буду воевать.
— Даже если будете знать, что победа мощной Российской армии неизбежна?
— Конечно.
— А если Масхадов попросит у вас убежища? Дадите?
— Не попросит — исключено. Он будет биться до конца — у него нет выхода.
— Но если бы от вас сейчас зависело принятие главного решения, что бы вы сделали?
— Немедленно прекратил бы огонь. Остановил бы войска — и никакого движения дальше. Потребовал от спецслужб точных доказательств, какой террорист и где находится. И заставил бы их работать, но не артиллерию и не авиацию. А параллельно вел бы переговоры. Но ничего этого не будет! Значит, война — на уничтожение.
По стране расползается мощная отрицательная энергетика. Мода этой осени — культ крайних решений, сжатые челюсти и лютая бескомпромиссность. Кожан, «калаш», мрак. Стадо ставит на жесткий кулак. Маленькая и глупая победоносная война на крошечном пятачке стремительно превращается в государственную идеологию силы. Опять без ума.
Выдержки из интервью Руслана Аушева «Новой Газете»
Анна ПОЛИТКОВСКАЯ
18.10.99, «Новая газета Понедельник» N 39
Chechenews.com
08.10.17.