Накануне запланированной на 4 июля встречи президента России с папой Римским жители сирийской провинции Идлиб обратились через социальные сети к папе Франциску с просьбой донести до российского президента правду о том кошмаре, в котором оказались сегодня миллионы сирийцев.
Мужчины, женщины и дети, врачи и активисты, коренные жители Идлибской провинции и бежавшие в Идлиб от войны сирийцы, живущие в жутких условиях в самодельных палаточных лагерях, сфотографировались с плакатами, на которых — цитаты из Евангелия от Матвея:
- «Был болен и Ты посетил меня»,
- «Был странником и Ты принял меня»,
- «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» —
а под ними:
- «Папа Франциск, наши больницы бомбят»,
- «Папа Франциск, наши дома разрушены, нам некуда идти»,
- «Папа Франциск, наших детей убивают».
И на всех без исключения плакатах красным фломастером или краской написан хештег #tellPutin. Скажи Путину, что тут живут люди! Вот о чем просят граждане Сирии папу Римского.
Идлиб — последняя неподконтрольная сирийскому президенту Башару Асаду деэскалационная зона. Четыре такие зоны в Сирии были созданы по инициативе России, Турции и Ирана в 2017 году под предлогом поиска политического урегулирования конфликта между сирийской властью и оппозицией. На практике создание зон позволило Асаду и его союзникам — России и Ирану — обосновывать полномасштабные военные операции нарушением режима прекращения огня со стороны вооруженных противников режима — как исламистских группировок, так и светской оппозиции.
Все операции начинались с массированных воздушных бомбардировок и наземных обстрелов, во всех операциях использовалось в том числе и запрещенное международными конвенциями оружие массового поражения (химическое, зажигательное, кассетное и проч.).
Затем для населения и вооруженных группировок, не пожелавших сдаться, открывали «гуманитарный коридор», как правило, в подконтрольную (а по версии официального Дамаска, «оккупированную» Турцией) Идлибскую провинцию, в которой таким образом скопилась четверть населения сегодняшней Сирии и несколько тысяч членов вооруженных группировок (среди которых, действительно, часть — религиозные фанатики).
С января этого года российские военные, до этого неоднократно провозглашавшие окончательную победу над «Исламским государством» и «Джабхат Ан-Нусрой» (запрещенные в России основные конкурирующие между собой террористические группировки), снова стали настойчиво говорить о борьбе с международным терроризмом в Сирии.
Количество боевиков в Идлибе в сводках российских военных стремительно росло. В январе их было 20 000, в марте — 50 000, в апреле — уже 70 000.
С конца апреля сирийские войска при поддержке союзников начали военную операцию в Идлибе. При этом представители России, будь то дипломаты или военные, показательно игнорировали куда более точный, чем декларируемая численность террористов, факт: на площади около 7000 квадратных километров (Идлибская провинция плюс некоторые части провинций Латакия, Хама и Алеппо) сконцентрировано более 3 миллионов человек, 1 миллион из которых — дети.
Только за два месяца, по данным неправительственной организации «Сирийская обсерватория прав человека», были убиты 536 гражданских (в том числе 134 ребенка и 105 женщин).
Только за июнь медучреждения и госпитали, которые входят в мониторинговую сеть «Сирийского американского медицинского общества», зафиксировали 1131 раненого, в том числе 207 детей и 134 женщины.
Налеты российской-сирийских авиационных сил происходят каждый день. И каждый день активисты собирают и передают информацию о десятках (в какие-то дни количество доходит до сотни) целей, подвергшихся атакам с воздуха и обстрелам с земли.
По данным организации «Белые каски», с конца апреля в Идлибской деэскалационной зоне были разрушены 2967 домов, 669 обработанных сельскохозяйственных полей сгорели, более 30 медицинских учреждений и госпиталей стали мишенями, 23 школы, 15 рынков, 12 мечетей, 5 лагерей для внутри перемещенных лиц подверглись бомбежкам и обстрелам…
Если в Идлибе начнется полномасштабная военная операция, гуманитарные потери могут быть просто катастрофическими даже с учетом реалий сирийской войны.
Все, кто воевал в этой войне под лозунгами борьбы с международным терроризмом, продемонстрировали, по сути, такое же тотальное равнодушие к человеческой жизни, как и террористы. Режим Башара Асада при поддержке иранского режима в своей жестокости к сирийским гражданам сравнялся с самыми страшными преступлениями фанатиков «Исламского государства», а по количеству жертв превзошел «ИГ» в сотни раз. В разрушенной ковровыми бомбардировками Ракке, которую силы западной коалиции во главе с США отвоевывали у боевиков «Исламского государства», а превратили, по сути, в Сталинград, погибло более 1500 мирных людей. В Восточной Гуте и в Алеппо, которые бомбили российские ВКС, жертвами стали более 1500 и 1600 человек соответственно.
Но почему тогда на плакатах, которые держат сирийцы из Идлиба, нет хештегов #tellAssad или #tellKhamenei или #tellTrump? Не только потому, что 4 июля папа Римский встречается с президентом Путиным.
Обращения лично к российскому президенту и шире — к России — с призывами остановить уничтожение мирного населения в Сирии стали в последнее время тревожным трендом. В мировых медиа (причем, в СМИ ближневосточного региона даже чаще, чем в западных) именно Россия фигурирует как главный актор сирийского конфликта.
Именно на Россию возлагают ответственность за происходящее в Сирии. Именно к России апеллирует ООН, когда говорит о «гуманитарной цене» этой войны. «Путин, больницы — не мишени!» — было написано на огромных светоинсталяциях, появившихся недавно на всех главных госпиталях Лондона (акция солидарности с идлибскими медицинскими учреждениями, госпиталями и машинами Скорой помощи, попавшими под обстрелы российско-сирийской авиации).
Все эти годы «сирийская повестка» для внутреннего российского потребления базировалась на двух мантрах: об «ограниченном контингенте» российских военных, борющихся в Сирии с международным терроризмом, и о краткосрочности исполнения нашего очередного «интернационального долга».
По словам президента Путина, российские военные выходили из Сирии уже несколько раз. Но так и не вышли.
Только по данным Минобороны РФ (на январь этого года), в сирийской войне приняли (и продолжают принимать) участие около 70 тысяч российских военнослужащих, из них непосредственно боевой опыт получили 68 тысяч, в том числе 460 генералов. В Сирии вместе со своими штабами прошли службу командующие войсками всех военных округов, общевойсковых армий, армий ВВС и ПВО, а также командиры дивизий.
Через Сирию прошли 96% командиров общевойсковых полков и бригад. Боевой опыт получили 97% экипажей военно-транспортной авиации, 91% экипажей армейской авиации, 87% экипажей оперативно-тактической авиации и 60% экипажей дальней авиации. По заявлению начальника главного управления военной полиции Минобороны РФ генерал-лейтенанта Владимира Ивановского, около 60% всего российского контингента военнослужащих военной полиции были задействованы в ходе операции в Сирии.
По заявлению вице-премьера Юрия Борисова, «в Сирии было апробировано более 600 современных образцов вооружения и военной техники… Сирия стала серьезным полигоном для апробации характеристик <российского> вооружения…»
О размахе нашего участия в сирийской войне российские СМИ говорят не особо активно (по данным Левада-Центра, уже за первые три года нашей вовлеченности в конфликт — с 2015 по 2017 годы — ежемесячное число сообщений по Сирии в российских СМИ снизилось в три с половиной раза). Но именно этот размах и сделал нас в глазах всего мира агрессором.
Адресованная папе Римскому акция «Скажи Путину» — это очень тревожный звонок.
В попытке добиться монопольного влияния на Ближнем Востоке, спасая один из самых кровавых режимов в этом регионе и невольно отстаивая интересы другого, не менее агрессивного, мы рискуем повторить все ошибки — и свои, и чужие. И, став мишенями для радикальных религиозных фанатиков, никогда не вернуться с этой войны.
Елена Милашина, «Новая газета»
Chechenews.com
03.07.19