«Что касается сообщений о сотнях и тысячах тонн гуманитарных грузов, которыми якобы завалена Чечня, то помощь поступает сюда весьма избирательно. Говорят, что значительная часть помощи оседает на авиабазах в Моздоке и Беслане — основных транспортных точках, через которые идет подпитка войны техникой и пушечным мясом.
Значительная часть грузов, в первую очередь продовольствие, поступает военнослужащим, и лишь меньшая часть помощи доходит непосредственно до адресатов, беженцев и мирных жителей разоренного войной края.
Причем и эта помощь, следующая по федеральной линии, распространяется лишь в районах, которые контролируют «чеченская оппозиция» и армия, и практически не доходит до юга Чечни и Ингушетии, где находится большая часть беженцев. <…>
Объектами точечных ударов становятся жилые дома и больницы. Штурмовики устраивают настоящую охоту за машинами с беженцами. Бомбы и ракеты падают на горные села, где пытаются спрятаться от войны жители Грозного.
По свидетельству очевидцев, некоторые летчики отличаются особой изощренностью. Через некоторое время после бомбежки они наносят повторный удар по тому же месту. Рынок в городе Шали бомбили 9 раз за несколько часов. За день только в этом месте погибли 89 человек.
Местные жители, кажется, даже смирились с тем, что смерть ходит где-то совсем рядом. Они приспособились хоронить погибших во дворах и на пустырях. Они научились определять, откуда и куда бьет артиллерия, и отличать взрыв снаряда от разрыва мины. Они научились жить тогда, когда жить уже, кажется, невозможно. И при этом остались людьми.
Мне почему-то запомнились старик со старухой, под близкую канонаду кормившие голубей только что полученным гуманитарным хлебом. Единственное, чего не могли взять в толк старики, зачем и почему их бомбят. Эти же вопросы, читались во взглядах всех мирных жителей, с которыми я разговаривал на улицах и в подвалах фронтового города.
«Скажите, чтобы нас не бомбили», — потребовала у меня русская бабушка. Бабушка пережила в Грозном Отечественную войну и в красках вспоминала, как бомбили тогда. «По радио объявляли: «Воздушная тревога!» Все бежали вниз. Потом объявляли отбой. Мы выходили, обнимались.
А теперь… Мой муж воевал с фашистами и такого не видел». Я не мог объяснить ей, что тем, кто отдает приказы, наплевать на нее и десятки тысяч других бабушек и дедушек, остающихся под огнем.
Газета «Смена», номера от 21.01.95 г. до 31.01.95 г.
Chechenews.com
30.12.17.