Прежде чем, опубликовать свой «неполиткорректный» текст о депортации, хочу написать небольшое введение к нему.
В моем детстве в предгорном селе в Аргунском ущелье жители не говорили громко о выселении, тем более — официальные люди, начиная с председателя сельсовета и заканчивая школьными учителями. Мы, дети, узнавали об этом в своих семьях — от родителей, старших родственников, из их воспоминаний о «Ц1ерадахар». В прямом переводе это сложное слово значит «изгнание с Родины».
Лично я не могла в силу возраста соотнести эти рассказы с реальностью. Воспринимала их как страшные истории, которые не могут быть правдой. Но мы взрослели, и они становились реальностью, так как было много фактов, дат, цифр, имен и событий, которые подтверждались много раз. И не только в отношении моего народа. Изгнанных народов оказалось немало, их трагические судьбы были схожи, иногда до мельчайших деталей.
В селе было много вдов и сирот. У моих сверстников было очень мало дедушек. На нижнюю половину села их было пять- шесть. Мне в этом смысле невиданно повезло — у меня они были живы со стороны и отца и матери. Могу с благодарностью сказать, что они были очень важны в моей жизни, и сильно повлияли на мое восприятие мира, отношения к людям, к справедливости, к правде и лжи, к добру и злу.
Во все мои школьные годы у нас работала техничкой немолодая уже женщина по имени Жугирт. Шумная, резкая, местами даже грубая. Дети ее побаивались, пройти ее «фейс-контроль» было невозможно без чистой обуви и опрятного вида.
После университета я вернулась в свою школу учительствовать. Жугирт все так же гоняла детей по причине неаккуратного вида. Но наши отношения уже перешли на более «высокий» уровень, и я часто с ней разговаривала на разные темы. Как-то речь зашла о выселении. И открылась страшная история, которая произошла в ее жизни, когда она была молода и у нее была семья — муж и маленький сын. Они жили в Лениногорске, в котором произошло спровоцированное местными властями нападение урок и бывших заключенных на чеченцев. Было страшное побоище. высланные защищались подручными средствами, многие были тяжело ранены, были и убитые. Но все же отстояли свое право на жизнь, защитили свои семьи.
Муж Жугирт погиб тогда, а она бежала с младенцем-сыном от разъяренной толпы ублюдков. Чудом спаслась. Вернулась на родину, когда стало возможно. И всю свою вдовью жизнь боялась потерять единственного сына. Сберегла, дождалась внуков. Слава Всевышнему, не увидела на закате жизни другой ужас. Тихо ушла…
Современная Россия унаследовала от СССР почти все ее праздники. Вот и два из них с разницей в полторы недели широко отмечают как официально, так и в семейном кругу.
А в это время жители трех республик поминают своих близких, которых подвергли насильственному выселению с родной земли в бескрайние степи Казахстана и Киргизии.
23 февраля были депортированы чеченцы и ингуши, а 8 марта — балкарцы. Выселение народов в основном приурочивалось к праздникам. Странная и по сути изощренная практика совмещения преступлений против человечности ( по международному гуманитарному праву они так и квалифицируются) с праздниками — изобретение сталинской власти.
Народы при депортации и в первые годы на местах размещения понесли огромные потери: погибло больше их трети. По пути следования в вагонах для скота умерших выбрасывали прямо в снег, не давая похоронить. Присыпанные снегом трупы близких устилали страшный путь людей в неизвестность. Такая же участь ожидала и тяжелобольных, которые либо погибали, либо пропадали без вести. Лично знала женщину, которую конвоиры четырехлетним больным ребенком вырвали из рук матери и выбросили из вагона. Она выжила, благодаря врачу, который заметил еще живую девочку среди мертвых тел.
Места, куда привезли «спецпереселнцев», оказались для них настоящими резервациями, которые они не имели права покидать. За любое нарушение грозил реальный тюремный срок. То есть, у человека был выбор перейти из одной тюрьмы в другую, меньшую по размерам, но такую же по жестоким условиям.
Местное население тоже было подготовлено к приему «гостей»: оно было заранее информировано о том, что к ним везут «людоедов, предателей, врагов советского народа». Но настороженность, возникшая из-за официальной пропаганды, была недолгой. Пока местные не увидели несчастных, раздетых, голодных, замерзших людей, преимущественно женщин, детей, стариков.; многие молодые мужчины выселенных народов воевали на фронте.
Привезенных забирали по домам, семьям, делились с ними, чем могли. Другим выселенным, которых выгрузили прямо в чистое поле, в снег, повезло меньше, — истощенные люди рыли землянки в мерзлой земле, спасаясь от непривычных страшных морозов. Выживших и спасшихся, однако, было немного. На то и был расчет у авторов этого чудовищного преступления.
На саму тему депортации народов в СССР был наложен запрет на долгое время. И только в перестроечное время стали появляться публикации, научные исследования и художественные произведения об этом. Анатолий Приставкин опубликовал в конце 80-х книгу «Ночевала тучка золотая…» о выселении чеченцев и ингушей.
В середине 2000-ых режиссер Хусейн Эркенов снял фильм «Приказано забыть», который так и не получил прокатного удостоверения. Такую же судьбу имеет картина «Хайтарма» о выселении крымских татар. Тема депортации опять была «задвинута» из-за политических соображений. Зато в стране в последнее время то там, то здесь восстанавливают памятники Сталину. Его благодарные сторонники не могут жить без его имени и памяти о нем.
Весь период выселения в коллективной биографии народов, их культуре остался зияющим провалом, просто «прочерком».
Надо отметить, что беспрецедентная несправедливость распространялась и на тысячи представителей выселенных народов, воевавших на фронтах ВОВ: их выстраивали перед вчерашними товарищами по оружию, объявляя врагами и предателями, и отправляли к своим родственникам в Среднюю Азию, часть из которых погибла, так и не дождавшись встречи с ними.
О причинах депортации северокавказских народов писал политолог Абдурахман Авторханов. Главной из них он считал «перманентную борьбу за национальную независимость горцев и фактическое непризнание ими деспотической системы советского колониального режима».
Однако до сих пор в ходу байки из пропагандистского набора сталинистов о том, что чеченцы, ингуши, балкарцы и др.» готовились к встрече Гитлера и приготовили для него белого коня». Этот «белый конь» до сих пор скачет по всему Кавказу в больном воображении потомков тех, кто учинил этноцид собственных граждан в годы ВОВ.
Я из семьи депортированных чеченцев. Моему отцу Индарбеку Серганову в момент выселения было 11 лет, а матери Марьям Саидовой -5 лет. Им повезло: они не умерли от голода и тифа, как многие из тех, кто оказался с ними в вагоне для скота, а потом на станции Чу под городом Токмаком в Киргизии. Они познакомились и поженились в 1954 году.
Вернулись на свою Родину в 58-ом со своим первенцем-сыном. На третий день после возвращения родилась я, а потом еще трое детей. Они вырастили нас, воспитали, всем дали высшее образование. Они прошли через столько лишений и трудностей, столько сделали добра в своей жизни, что заслужили спокойную старость. Но ее у них отняли. Так же, как и их детство.
Отец моей матери Билал Саидов, классик чеченской литературы, 13 лет в депортации не имел права заниматься творчеством. Как и другие деятели культуры. И только после развенчания культа Сталина и восстановления Чечено-Ингушской АССР они могли, кто остался, жив, вернуться на Родину и начать почти все с нуля.
Архивы, книги, памятники материальной культуры — все было уничтожено. Все этнические топонимы исчезли, даже кладбища были разорены, а могильные надгробия и камни стали строительным материалом для дорог и фундаментов свиноферм. Авторы «проекта» по депортации народов решили, что они НИКОГДА не вернутся.
НО МЫ ВЕРНУЛИСЬ.
Chechenews.com
22. 02. 21.