Соперничество сверхдержав — актуальная сейчас тема во внешнеполитическом сообществе. Идея, что в мире снова происходит острое, нескрываемое соперничество между сверхдержавами — США, Китаем и Россией — стала основой недавно опубликованных Стратегии национальной безопасности, Стратегии национальной обороны и Обзора ядерной политики администрации Трампа.
Реже рассказывается, несмотря на то, что это не менее важно понимать, почему мы вновь столкнулись с конкуренцией сверхдержав, почему это так важно и почему США изо всех сил пытаются разработать какой-то эффективный ответ. Эти вопросы являются еще более актуальными сейчас, когда лидер Китая Си Цзиньпин готовится к пожизненному правлению и в то же время к усиленной борьбе с Вашингтоном.
Соперничество сверхдержав часто расценивается как нечто новое. Но это лишь иллюзия, потому что оно старо, как мир. На протяжении всей истории человечества сильнейшие страны в международной системе боролись друг с другом за влияние, власть и господство. Иногда эта борьба принимает форму холодной войны, как, например, соперничество между США и Советским Союзом. Иногда она приводит и к настоящим войнам, от Пелопоннесской войны между Афинами и Спартой до мировых войн XX века. Но в мире, где нет высшей власти, которая бы обеспечивала мир и разрешала противоречия, где наказание за неспособность защитить себя должным образом может обернуться катастрофой, соперничество между могущественными государствами является нормой.
Но эта передышка длилась недолго. Если бы Россия и Китай стали либеральными демократиями, как на то рассчитывали некоторые обозреватели в 1990-е годы, они бы легче смирились с диктуемым США международным порядком, — точно так же, как это сделали демократические союзники Америки в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. Но они остались — или, как это произошло в случае с Россией, вновь стали — авторитарными государствами, которые отнеслись к доминирующей демократической Америке как к основной угрозе стабильности внутри страны и стремлению расширить их роль в международных делах. По мере того как разрыв в соотношении сил после холодной войны начал сокращаться, эти страны вновь стали представлять новую геополитическую угрозу.
Восстановив свою военную мощь, Россия вновь подтверждает свое господство в центральноазиатском и восточноевропейском регионе, бросает вызов НАТО, сеет раздор в Европейском союзе и проецирует военную мощь вглубь Ближнего Востока — все это в дополнение к стремлению ослабить и расколоть США при помощи информационной войны и других средств.
Оказавшись на волне беспрецедентного в современной истории экономического и военного подъема, Китай стремится восстановить свое прежнее господство в Азиатско-Тихоокеанском регионе и, возможно, в конечном итоге конкурировать с США в глобальном масштабе. Все это вполне нормально; это основа соперничества между сверхдержавами. Тем не менее, это грозит исключительно опасными последствиями для США и международной системы, которую они возглавляют.
По мере того как нарастает соперничество между сверхдержавами, налаживать сотрудничество в вопросах, требующих многосторонних действий, становится все труднее. Так, с 2011 года, к примеру, соперничество между Россией и США постоянно подрывало попытки международного сообщества положить конец гражданской войне в Сирии. По мере того как Россия и Китай утверждают свое влияние, они все чаще нарушают правила глобального поведения (ограничивая свободу судоходства в Южно-Китайском море, игнорируя противозаконность изменения границ при помощи силы), которые были основой международного мира и процветания уже не одно поколение.
Аналогичным образом новое соперничество между сверхдержавами повышает вероятность того, что враждебная держава может получить доминирующее влияние в одном из ключевых регионов мира, и это кошмар американских стратегов, отбрасывающий нас примерно на 100 лет назад. Наконец, это соперничество является потенциальным путем к самому катастрофическому явлению, которое может произойти в сфере международных отношений: войне между ключевыми державами.
Эти угрозы не так невероятны, как это может показаться. В Восточной Азии Китай использовал морское влияние, чтобы добиться доминирующего положения в Южно-Китайском и Восточно-Китайском море. При этом он смещал региональный военный баланс, наращивая силы в течение двух десятилетий. Это требовалось, чтобы помешать США проецировать свои силы в западной части Тихого океана.
Россия продемонстрировала, что будет использовать силу, чтобы помешать сближению таких государств, как Грузия и Украина, с Западом, а наращивание военных ресурсов России является очевидным местным преимуществом против неприкрытого восточного фланга НАТО.
В самом деле, перспектива войны между сверхдержавами становится все менее отдаленной. Китайские стратеги, по некоторым данным, готовятся к «короткой внезапной войне» с Соединенными Штатами и их восточноазиатскими союзниками, в то время как российская доктрина делает акцент на ограниченное применение ядерного оружия для достижения «преимущества при эскалации» в ходе конфликта. Чем интенсивнее становится соперничество между сверхдержавами, тем больше администрация Трампа мешкает с американским ответом.
Справедливости ради стоит отметить, что администрация Дональда Трампа совершила два полезных шага. Во-первых, она просто говорила об этой проблеме гораздо откровеннее, чем предыдущая администрация, которая часто шла на невероятные меры, чтобы преуменьшить роль растущего напряжения между сверхдержавами — сначала с Россией, а потом с Китаем. Если первый шаг на пути к выздоровлению — это признание того, что у тебя есть проблемы, то первый шаг к победе в соперничестве между сверхдержавами — это признание того, что вы в нем участвуете.
Во-вторых, команда Трампа заслуживает похвалы за увеличение военных расходов, чтобы США могли ответить на постоянно растущую угрозу со стороны России и Китая. Сочетание недавно обнародованной Стратегии национальной обороны, где отчетливый приоритет отдан развитию сил для противостояния России и Китаю, со значительным ростом расходов на оборону, обеспечиваемым двухпартийным соглашением по бюджету, будет способствовать началу подготовки армии США к потенциальному конфликту с основными соперниками после почти двадцатилетнего акцента на борьбу с повстанцами и террористами.
Однако военного могущества недостаточно для доминирования в соперничестве с умными и способными противниками, которые и сами мобилизуют все виды национального могущества, чтобы подорвать американскую дипломатию и помешать ей, столь же важную роль играют и государственное управление экономикой, и мягкая власть, и решительное президентское правление. Здесь, к сожалению, администрация Трампа активно подрывает возможности Америки одержать верх в этой гонке.
Очевидное пренебрежение администрации к Госдепартаменту ослабляет американское дипломатическое ведомство в то время, когда обостряется борьба за влияние в ключевых регионах, таких как Юго-восточная Азия. Решение Трампа выйти из Транстихоокеанского партнерства сопоставимо с самострелом для государственного управления экономикой, освободившим экономическое поле для Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Из-за своего безразличия к роли либеральных ценностей в стратегии США президент, в сущности, утрачивает основное идеологическое преимущество Америки против репрессивных авторитарных режимов. Из-за своего двойственного отношения к альянсам Трамп рискует подорвать слаженность политики институтов, являющихся одним из основных источников конкурентного преимущества Америки в области геополитики.
Наконец, пусть советники Трампа верно определили, что главным стратегическим приоритетом нашего государства является соперничество со сверхдержавами, но создается впечатление, что президент, который неоднократно восхвалял Владимира Путина и добивался расположения Си Цзиньпина, не горит желанием принимать этот вызов.
Приведем некоторые примеры из последних событий: после того как специальный советник Роберт Мюллер (Robert Mueller) осудил 13 российских граждан во вмешательстве в президентские выборы в США, создалось впечатление, будто Трамп снова занимался скорее преуменьшением значения российского вмешательства в самый священный ритуал американской демократии, чем борьбой с этим нарушением. Аналогичным образом во время своего визита в Пекин в ноябре прошлого года Трамп восхищался Си Цзиньпином, называя его «королем», вместо того чтобы занять более жесткую, более конкурентную позицию, которую предлагали его советники.
Если США готовятся к участию в геополитическом соперничестве, то это происходит без руководства американского президента. Это, разумеется, негативно сказывается на способности Америки выиграть в столкновениях со сверхдержавами, в которые она, безусловно, уже втянута.
Chechenews.com
02.03.18.