В поезде из Копенгагена таможенник выбирает для «выборочной проверки» именно Титуса Мурими — единственного темнокожего пассажира в вагоне. Дальше в комнатке без окон происходит такое, что Мурими подает заявление об изнасиловании и избиении.
Для Титуса и многих других афрошведов Black Lives Matter — это не только о США, но и о том, как с ними обращаются здесь, в Швеции. Речь идет о борьбе за справедливость в стране, где многие считают, что расизм — это не про них.
Титус
На него сыпется град вопросов.
«Откуда ты?»
«Что делал в Копенгагене?»
Понедельник, 26 августа 2019 года. После долгого рабочего дня в Дании Титус устал так, что в поезде заснул, не снимая наушников, в которых играет его любимая музыка: ритм-энд-блюз, хип-хоп, песни на суахили из Кении и Танзании.
Титус — электрик на стройке в Копенгагене, так что он все время ездит туда и обратно по мосту через Эресунн. Поезд только что прибыл в Хюлли — станцию на шведской стороне моста.
«Мы хотим осмотреть вашу сумку», — говорит один из таможенников.
Титус оглядывается. Вагон наполовину заполнен. Несколько групп людей сели в аэропорту Каструп, у них объемные чемоданы. А у Титуса — только небольшой бежевый рюкзак с термосом для кофе, бутылкой воды и зарядкой для телефона. Он всегда берет с собой эти вещи на работу.
Он замечает, что он — единственный темнокожий пассажир в вагоне. Почему таможенники выбрали именно его?
Титусу 40 лет, он гражданин Швеции кенийского происхождения. Он уже десять лет живет в Мальмё, и его чернокожие приятели говорят: в поезде из Дании главное выглядеть бодрым и не спать. А то напорешься на таможенников. Они считают, что если черный выглядит уставшим, значит, он курил траву в Христиании и, вероятно, везет наркотики с собой.
Но Титус был на работе, тянул электропроводку на стройке. Ему кажется, что нет никаких причин его в чем-то подозревать. Он отвечает на вопросы, но потом решает, что хватит. Атмосфера какая-то не такая, веет агрессией.
Запишу-ка я это все, думает Титус, достает мобильный телефон и нажимает на кнопку записи.
«Я не хочу с вами разговаривать», — произносит он.
Один из таможенников отнимает у него сумку и мобильник. Другой заламывает ему руку за спину. Когда его вытаскивают из вагона и заковывают в наручники, Титус лишь надеется, что запись еще идет.
Наручники давят, особенно на правом запястье. Таможенники ведут его по перрону, сажают в лифт, и он едет вверх.
Они оказываются в комнате без окон. Титусу приказывают раздеться. Вот теперь ему страшно. Он понимает, о чем они думают: «Мы можем сделать что угодно».
Пожалуй, лучше делать все, что они просят, решает Титус. Он начинает раздеваться: обувь, носки, джинсы, футболка. Остается в одних трусах. Таможенники забирают его одежду и уходят. Теперь все мои вещи у них, думает Титус. Его охватывает паника: а вдруг подкинут что-нибудь в сумку или в карман штанов и скажут, что так и было?
В комнату входят двое: мускулистый мужчина лет сорока и парень помладше. Потом Титус будет пытаться узнать у них номера удостоверений. Запомнит их имена и будет размышлять, зачем они сделали то, что сделали. Почти каждый день он будет вспоминать этих двоих.
В этом помещении на станции Хюлли таможенник разглядывает стоящего на месте Титуса, у которого в голове крутится мысль: будь я белым, меня бы здесь не было.
Он в Швеции уже десять лет и знает, каково это, когда кассирша в продуктовом Ica даже не здоровается, хотя только что радостно говорила «привет!» предыдущему покупателю. Помнит, как его не хотели пускать в ночные клубы — якобы потому, что он в кроссовках, хотя он видел белых парней в кроссовках внутри. Он знает, каково это — всегда быть готовым к полному враждебности взгляду от человека, который тебя вообще не знает.
Таможенник постарше обращается к Титусу: «Снимай трусы».
***
Нынешним летом протестное движение «Жизни черных имеют значение» распространилось по всему миру. Поводом стали горе и ярость после гибели 46-летнего Джорджа Флойда в Миннеаполисе.
Восемь минут и сорок шесть секунд полицейский прижимал Джорджа Флойда к асфальту, надавливая коленом ему на шею. Флойд умолял пощадить его. «Я не могу дышать», — хрипел он. Даже прохожий воскликнул: «Это же человек».
Последнее, что сделал Джордж Флойд перед смертью, — позвал маму.
Когда распространилась видеозапись произошедшего, протесты охватили все Соединенные Штаты. Движение «Жизни черных имеют значение» (Black Lives Matter) зародилось еще семь лет назад в знак протеста против слишком многочисленных случаев гибели чернокожих американцев от рук полиции и охраны.
Теперь движение разрослось. Сегодня его поддерживает и абсолютное большинство белых американцев.
В Миннеаполисе было решено распустить полицию и создать совершенно новую организацию.
В Бельгии демонстранты напали на статую короля Леопольда II, который правил с 1865 года до самой смерти в 1909-м. В этот период Леопольд II был также единоличным правителем Свободного государства Конго и действовал настолько жестоко, что даже другие колониальные державы начали протестовать. Пока приспешники короля самыми безжалостными методами добывали слоновую кость, каучук и другие природные ресурсы, в стране погибли до 10 миллионов человек.
В Нидерландах сторонники BLM все больше критикуют юмористического персонажа Черного Пита — помощника рождественского деда Синтерклааса. В стране есть давняя и популярная традиция наряжаться Черным Питом: натягивать черный парик, мазать лицо черной краской, а губы — красным. Это вариант «блэкфейса», когда белые наряжаются в соответствии с расистскими стереотипами о чернокожих.
Премьер-министр Марк Рютте (Mark Rutte) ранее выступал в защиту традиции с Черным Питом и даже шутливым тоном рассказывал, с каким трудом сам отмывал черную краску с лица. Но на фоне протестов BLM он изменил мнение: теперь образ Черного Пита на праздниках его смущает. Рютте даже заявил, что считает расизм системной проблемой голландского общества.
В Швеции в память о Джордже Флойде и в знак солидарности десятки тысяч людей выходят на демонстрации в Стокгольме, Гётеборге и Мальмё. Они протестуют и против расизма в собственной стране.
«Швеция тоже виновна», — написано на плакатах демонстрантов. Среди собравшихся много молодых шведов африканского происхождения. Для иных это первая акция протеста в жизни.
Они обсуждают, как их всегда выдергивают для «выборочной проверки», называют словом на букву «н», как им отказывают при поиске работы. Они боятся нацистов и убийц-расистов, таких как Антон Лундин Петерссон (Anton Lundin Pettersson), Петер Мангс (Peter Mangs), Юн Аусониус (John Ausonius).
Джейсон
Среди 8 тысяч демонстрантов в Стокгольме — Джейсон Диаките (Jason Diakité), один из самых популярных в Швеции артистов, известный под псевдонимом Тимбукту (Timbuktu).
«Я и сам не раз сталкивался с расизмом, например, меня тысячу раз останавливала полиция. По-моему, любому черному или смуглокожему в Швеции это знакомо. Столкнуться с расизмом рискуешь при любом общении с властями, ты постоянно готов к тому, что это может случиться», — говорит Джейсон Диаките.
На митинге BLM на площади Сергеля он ощущает, как его переполняет энергия толпы.
«Только посмотрите, сколько на самом деле в Швеции темнокожих. Но и белые, и вообще все проявляют солидарность».
BLM он описывает как «эхо песни, звучащей уже давно».
«BLM — новая строка в этой песне, старой, горестной и очень нужной».
Те, кто утверждает, что жизни черных имеют значение, не имеют в виду, что прочие жизни значения не имеют. Джейсон приводит такое сравнение: мать пятерых детей, один из которых смертельно болен. И вот она едет с ним в больницу, делает так, чтобы ребенок, который оказался в опасности, выжил. «И это никоим образом не означает, что остальные четверо детей для нее ничего не значат».
Эмили
Для Эмили Юф (Emily Joof) Швеция во многом стала сказочной страной. Десять лет назад она приехала сюда вместе с мужем. Ей было 26, и она уже успела пожить во Франции, в Гамбии, Бельгии, Нигерии и Великобритании. А Швеция среди ее знакомых считалась эталоном, мультикультурной страной, где справедливость — не просто красивые слова.
«Мы хотели жить в равноправном обществе, где можно быть собой и существовать в гармонии с природой».
Прошло десять лет, и Эмили с мужем стали гражданами Швеции. У них родились двое детей: Элле сейчас шесть, а Луису — три. Семья живет в прекрасной квартире с террасой на юге Стокгольма. У Эмили есть хорошая работа в крупной благотворительной организации.
На первый взгляд у них все отлично. Но семья Эмили все равно подумывает уехать из Швеции.
«Звучит жестко, но я не хочу, чтобы мои дети росли в такой атмосфере, как здесь».
По мнению Эмили, Швеция буквально пронизана структурным расизмом.
«Чтобы начать говорить об этом, требуется время. В первые лет пять все думают: надо упорнее трудиться, лучше выучить шведский, прикладывать больше усилий».
Найти работу в детском саду или на кухне ресторана в Швеции для Эмили не составляло труда. Вначале, пока она учила язык, ей казалось, что все нормально. Но ведь у нее высшее образование, она руководила проектами в ООН и других международных организациях.
«За пять лет я пыталась устроиться на 210 должностей, которые, как мне казалось, соответствуют моей квалификации. И меня только один раз пригласили на собеседование».
Там Эмили и работает.
«Когда я наконец устроилась на работу через пять лет, я поняла: проблема вообще-то не во мне».
На шведском рынке труда афрошведов явно дискриминируют. Это отчетливо показало стокгольмское исследование 2018 года. Например, на момент исследования афрошведам платили заметно меньше, чем прочим соискателям с аналогичным образованием.
После рождения детей мысль, не уехать ли из Швеции, стала посещать Эмили все чаще. А однажды дочь сказала: «Мама, я больше не хочу быть коричневой».
«Детям приходится выслушивать, что они уроды, потому что у них коричневая кожа, и тому подобное. Их это расстраивает. Когда ребенок слышит такое раз за разом, это оставляет свой след».
Эмили ничего не имеет против того, чтобы считаться меньшинством. «Но быть меньшинством и постоянно ощущать себя меньшинством — совершенно разные вещи. А в Швеции, к сожалению, постоянно чувствуешь себя чужаком».
Идеальных стран нет, подытоживает Эмили Юф.
«Теперь мы подумываем о Канаде».
Титус
То, что происходило в комнатке без окон, Титус описывает в духе борцовской схватки. Двое таможенников сообща пытались стянуть с него трусы, а он сопротивлялся. Инициатива исходила от мускулистого 40-летнего мужчины, а сотрудник помладше ему помогал, однако казалось, что ему все это неприятно.
«Похоже, он понял, что все зашло слишком далеко. Но он ничего не сказал. Помогал коллеге», — рассказывает Титус.
Джейсон
В голосе Джейсона Диаките слышна усталость. Ему 45 лет, и он всю жизнь сталкивается со шведским расизмом. Он произносил речи о нем, писал письма политикам, пытался изменить ситуацию.
Одно из его самых ранних воспоминаний — как их с отцом Мадубуко Диаките в Мальмё останавливает полиция. Они как раз вернулись из Копенгагена. Все белые прошли просто так, а его отцу полицейский подал знак остановиться. Пятилетний Джейсон наблюдал, как отец показывает документы. Он помнит, как таможенник спросил у отца, он ли это на фотографии. Это была провокация.
«Нет, бабушка моя! — возмутился Мадубуко и пошел в наступление: — Вы всех пропустили, а мой паспорт проверяете. Это потому, что я черный?»
Отец научил Джейсона не терпеть подобного отношения к себе.
«Когда я думаю о расизме, я так злюсь, просто в ярость впадаю! Подумать только, людям до сих пор приходится такое испытывать!»
В 2009 году газете Sydsvenskan стало известно, что в полиции Сконе во время обучения новобранцев выдуманным личностям давали имена вроде «Оскар Негр» или «Негр Ниггерссон». На занятиях было до 50 человек, и никто ничего не сказал.
В том же году то же самое издание обнародовало видеозапись из Русенгорда (преимущественно мигрантский район Мальмё — прим. ред.), на которой полицейские выкрикивали «долбаные черномазые», «мелкая обезьяна» или «мы его сейчас так отделаем, что подняться не сможет».
В 2013 году газета Dagens Nyheter сообщила о незаконной массовой переписи цыган, во время которой полиция втайне нанесла на карту места пребывания почти 4,7 тысяч цыган, включая 1320 детей. В 2017 году крупнейший апелляционный суд Швеции постановил, что это была регистрация на этническом основании.
И вот теперь, в 2020 году, газета Aftonbladet выяснила, что полицейские в одной закрытой группе в Фейсбуке высмеивают чернокожих шведов, а движение BLM сравнивают с нацистами.
В шведских политиках Джейсон Диаките разочарован. Когда вице-премьер Исабелла Лёвин (Isabella Lövin) обеспокоенно высказалась о смерти Джорджа Флойда и расизме в США в Инстаграме, Джейсон Диаките вступил в дискуссию в комментариях. Хорошо, конечно, что вы сочувствуете Джорджу Флойду, но было бы неплохо, чтобы в правительстве подняли вопрос расизма в Швеции. «Правда ли, что со всеми шведами обращаются одинаково? Поговорите с теми, кто в курсе. А то от вашего сочувствия никакой пользы».
Титус
У сотрудников таможни есть право попросить пассажира раздеться для досмотра при подозрении, что этот человек перевозит нечто незаконное. Поскольку Титус не отвечал на вопросы и оказал сопротивление, по мнению инспектора, были все основания предполагать, что он перевозит наркотики. Вот почему так важно, чтобы он полностью разделся, решил представитель власти.
Но для Титуса это переходило все границы. Ситуация и так была достаточно унизительной.
Сотрудник, который стал инициатором насильственного раздевания, и сам использовал слово «насилие», когда позже описывал, что произошло в комнате.
«Нам с (имя коллеги) пришлось силой помочь Титусу снять трусы».
Пейшенс
Раннее февральское утро. Пейшенс Энгберг (Patience Engberg) едет из Эребру на работу в Вестерос. Она — руководитель проекта в корпорации ABB.
Обычно она перед работой отводит детей в детский сад, но сейчас каникулы, и ее муж Патрик (он учитель в школе) свободен, так что дети остаются с ним. Отлично, думает Пейшенс. После обеда у нее важная встреча по Скайпу с американскими коллегами, так что было бы очень кстати приехать на работу пораньше и подготовиться.
На вокзал Эребру она едет на автобусе, а дальше садится на электричку до Вестероса. В этом месяце у Пейшенс проездной до Лудвики, где у ABB тоже есть офис, но до Вестероса он не действует.
Пейшенс покупает билет через приложение Шведских железных дорог. Она часто так делает. Согласно приложению, поезд в Вестерос отправляется в 07:03. Но на вокзале Пейшенс останавливается в замешательстве: на табло значатся поезда в 07:03 до Стокгольма и Эскильстуны, а до Вестероса ничего нет.
Пейшенс ищет сотрудника вокзала, чтобы уточнить расписание, но никого не находит и решает сесть на свою обычную электричку до Вестероса, которая отходит в 07:57.
Садясь в поезд, она перекидывается парой слов с мужчиной, у которого тоже билет на другое время. Они устраиваются в одном вагоне, и их разделяет лишь проход между рядами сидений.
Когда появляется контролер, Пейшенс уже включила ноутбук и погрузилась в работу. Краем глаза она видит, как контролер проверяет билет того мужчины. Слышит, как тот объясняет, что у него билет на другой поезд. Ничего страшного, отвечает контролер и помогает мужчине переоформить билет в приложении на нужное время.
Но вот контролер поворачивается к Пейшенс, и тон сразу меняется.
«Я ей сказала, что у меня та же ситуация, что и у того мужчины. И тут она с явной агрессией спрашивает: в каком смысле?»
Пейшенс показалось, что ей даже не дали шанса все объяснить. Угрожая полицией, контролер требует, чтобы она вышла из поезда.
«Я спросила: почему вы со мной так агрессивны, хотя тому мужчине сразу пошли навстречу и помогли?»
Контролер ничего не отвечает, но уходит и вскоре возвращается с проводником. Тот даже не смотрит на билет Пейшенс, просто требует, чтобы она покинула вагон.
Пейшенс отказывается.
В вагоне сидят с десяток других пассажиров. Все молча таращатся на происходящее. Контролер и проводник решают наконец взглянуть на билет Пейшенс, и она сразу его показывает в надежде, что они поймут: проезд в любом случае оплачен, причем билет с возможностью смены времени стоит даже дороже обычного.
«Но контролер лишь торжествующе зачитывает мое имя, уходит, возвращается и сообщает, что поискала меня в Гугле и нашла мой адрес: типа, теперь мы знаем, кто ты такая».
Пейшенс изо всех сил пытается держать себя в руках. Говорит сама себе: ты ничего плохого не сделала, билет у тебя есть. Стой на своем. Но чувствует себя при этом одинокой и жалкой. Почему с ней обращаются хуже, чем с другим таким же пассажиром — вон тем мужчиной, который сейчас сидит как на иголках в паре метров от нее и молчит?
Никакого разумного объяснения этому нет, считает Пейшенс. То есть, никакого другого объяснения, кроме обычного.
Она привыкла к этому с раннего детства. Она выросла в Линдесберге и была единственной чернокожей девочкой в классе.
Пейшенс родилась в Либерии, а в Швецию приехала с родителями в пять лет. Отец был рентгенологом в либерийской больнице, финансирование в которую поступало от шведского горнодобывающего предприятия Lamco. Папа Пейшенс встречался на работе с врачами и инженерами из Швеции, и мало-помалу эта далекая северная страна стала вызывать у них с женой восхищение.
«Особенно они восхищались Улофом Пальме. Он за солидарность, всегда говорил папа. За то, чтобы со всеми обращались одинаково».
Родители Пейшенс думали, в Швеции нет такого, чтобы один человек считался ценнее другого. А в Либерии становилось все беспокойнее. Дело шло к гражданской войне. Вместе с родителями, братьями и сестрами Пейшенс переехала в Швецию — в Линдесберг.
Издеваться над ней начали в четвертом классе.
«В школу я ездила на автобусе. И каждый день меня там обзывали негром. Каждый божий день в течение всего учебного года, пока я была в четвертом классе».
Ее всегда донимали одни и те же мальчишки — три-четыре шестиклассника. Пейшенс редко им отвечала — она пыталась быть невидимой.
До поры до времени.
«В тот раз они всю дорогу бросались в меня разными вещами и обзывали меня негром. Вечно это слово… И вдруг во мне будто что-то надломилось».
Выйдя из автобуса, Пейшенс повернулась к предводителю мальчишек и одним ударом сбила его с ног.
«Я стала его колотить. Плакала и била. Пока взрослые меня не оттащили».
Пейшенс перешла в другую школу. Стало легче. Но расизм никуда не делся.
«Однажды, в пятнадцать, я стояла на автобусной остановке в Линдесберге, и вдруг рядом притормозила машина. Какой-то парень бросил оттуда банан с криком „чертова обезьяна». Отлично это помню. Банан попал прямо в меня».
Брат Пейшенс, бывший шведский футболист Самуэль Вовоа (Samuel Wowoah), тоже страдал от нападок расистов. Когда он играл за клуб «Гётеборг» против «Хельсингборга», фанаты последнего встречали его обезьяньими криками.
Представление их родителей о Швеции изменилось. «Однако они продолжали внушать нам, что мы, дети, должны учиться и вносить свой вклад в шведское общество. Ведь нам следует быть за многое благодарными Швеции».
Слова родителей до сих пор звучат в голове Пейшенс. Она стала экономистом. Она живет в городе Эребру и приносит пользу обществу, она упорно трудится и говорит на среднешведском диалекте.
Но в то февральское утро, когда двое сотрудников Шведских железных дорог криком выгоняли ее из поезда, на котором она ездила уже сотни раз, ей было сложно чувствовать себя полноценным членом шведского общества.
«Я будто снова была в том автобусе, на котором ездила в четвертом классе».
Едва она вышла в Вестеросе, слезы брызнули из глаз. У меня хорошее образование, я хорошо зарабатываю, но это все неважно, думала она, пока шла в офис ABB.
«Никого не волнует, что я — обычная шведская мама, которая бьется изо всех сил. Это меня не защитит. От своего цвета кожи никуда не деться».
Титус
Борьба продолжается несколько минут. Титус зовет на помощь. Трое мужчин катаются по полу. Титус заявляет, что если надо обследовать его гениталии и задний проход, то пусть этим занимается врач.
«Я повторил это раз десять точно. Но им было плевать. У них не получалось стянуть с меня трусы, и тогда они разозлились и так жестко меня прижали…»
Титус указывает себе в пах. Он подчеркивает, что один из мужчин схватил его за половые органы.
«При этом он так посмотрел на меня, типа „сейчас я тебя проучу. Чтобы знал свое место, когда мы встретимся в следующий раз»».
Прошел почти год, но споры о том, что именно произошло тогда в комнате, продолжаются. Вот версия Титуса.
По его словам, сначала таможенник только обозначил захват, чтобы продемонстрировать, что может сделать и так. Но через некоторое время он начал сжимать по-настоящему. И тогда Титус сдался.
«Во второй раз, когда он уже сильно сжал руку, стало больно. Я подумал, что он чокнутый и способен на все».
Титус чувствует, как с него стягивают трусы. «Он крепко держал меня за горло и перевернул, чтобы второй мог осмотреть мой… мой зад».
Титусу до сих пор тяжело говорить о худшем, что, по его словам, произошло в той комнате. Он ходил к психологу по рекомендации врача, но это ему и там было тяжело обсуждать. По словам Титуса, более крупный из двух мужчин трогал его между ног и ввел палец в анальное отверстие, пока второй его держал. Потом Титуса снова перевернули на спину, чтобы осмотреть его пенис и мошонку.
«В тот момент я думал только о том, как хочу оттуда выбраться».
Когда осмотр закончился, таможенники его отпустили и даже пытались перевести все в шутку.
«Было ясно, что речь уже вовсе не о наркотиках. Они заговорили со мной по-английски, сказали, что я многовато о себе возомнил».
Титус рассказывает, что один из таможенников прокомментировал размер его пениса, который уже побаливал после сильного сжатия. «Сказал, что в кино видел у чернокожих парней и побольше. Типа он не соответствует моему самомнению».
Другой таможенник держался в стороне. «Думаю, он чувствовал, что они поступили неправильно», — говорит Титус.
Титусу возвращают одежду и мобильный телефон и разрешают встретиться со здешним начальником. Похоже, начальник понял, что в комнате для досмотра произошло что-то не то. Он не мог не слышать крики, считает Титус.
Начальник не против поговорить, и его голос звучит примирительно. Титусу просто хочется уйти поскорее. Он спрашивает номера служебных удостоверений мужчин, которые его досматривали, — начальник пишет их на листочке бумаге. Потом Титус уходит.
«Дома я обнаружил кровь и синяки. Болеть стало сильнее. Пошел в поликлинику».
Врач записывает всю историю со слов Титуса, включая анальный осмотр — per rectum в медицинских терминах.
«По его собственным словам, он несколько раз повторил, что не против досмотра, но не per rectum. Также он несколько раз сказал, что согласен на подобный осмотр у врача, но не позволяет делать это им (сотрудникам таможни). Он согласился бы даже остаться на ночь и сдать анализ кала, чтобы таким образом доказать, что ни в чем не виноват».
Однако осмотр был проведен, сказал Титус врачу. «Пациент сообщил, что несколько раз кричал, требуя прекратить».
Врач сфотографировал раны и синяки Титуса и объяснил ему, что фото можно использовать как доказательства. Осмотр гениталий и ануса не проводился. Позже на допросе в полиции врач пояснил, что «палец в анальном проходе травм не наносит, так что я бы все равно ничего бы там не увидел».
Врач помог Титусу записаться к психологу, чтобы проработать с ним моральную травму.
«Доктор сказал, что у меня шок. По его мнению, мне стоило заявить на таможенников в полицию».
В карте Титуса врач написал следующее: «Общее состояние: расстроен и возмущен. Внешний осмотр: дыры на футболке с правой стороны, пятна крови с левой стороны. На левом плече рана примерно 1,5 см. На руке большой синяк, болезненный при пальпации. Множество царапин на локтях обеих рук. С трудом может поднять руки до уровня плеч. Чувствует себя оскорбленным, жалуется на плохое обращение. В стрессе, с трудом может расслабиться».
На следующее утро Титус звонит начальнику в Дании и берет больничный. Говорит, что травмировался в спортзале: сказать правду ему стыдно.
«Стройка, ну вы знаете. Парни там только и делают что прикалываются. Они ребята хорошие, выслушают всерьез. Но дня через два-три начнутся шуточки. „Палец в жопе», все такое. Не со зла. Но… когда я звонил шефу, у меня еще все болело. И я не был готов об этом говорить».
Во вторник, среду и четверг Титус сидит дома. Он чувствует, что так не делают, боится потерять работу электрика. А ведь часть зарплаты он каждый месяц посылает родителям в кенийскую Сагану.
«Шлю им от 500 до 1000 крон в месяц».
Когда-то давно Титус пытался получить образование. Он изучал статистику в Бельгии, а когда приехал в Швецию в 2009 году, записался на курс экономической истории в Лундском университете. Но он начал учебу позже других, был отстающим. Однажды он списал домашнюю работу из Википедии без указания источников. Университет обвинил его в плагиате и отстранил на два месяца.
«Я сглупил. Надо было потратить время и как следует сделать задание самостоятельно».
Титус сменил специализацию и выучился на электрика. Понял, что ему по душе работа руками, «ремесло».
Но вот дни после стычки с таможенниками идут, а он никак не решается снова отправиться на работу через мост. Бродит по дому, и из головы у него не выходят слова таможенников: «Ты сам во всем виноват».
«Когда тебе плохо, охватывают сомнения. Может, я и вправду сам виноват?»
В углу квартиры валяются рваные трусы, футболка, дырявый рюкзак. Все повреждения возникли, когда он был на таможне. Титус не знает, что со всем этим делать.
Через четыре дня, в пятницу, он берет вещи и отправляется с ними в полицию.
Пейшенс
Пиши заявление, сказал коллега. Шведские железные дороги должны знать. Пейшенс написала — и получила в ответ извинения по электронной почте.
«Мы со всей серьезностью примем к сведению, что наш персонал не помог вам так же, как другому клиенту», — написал ей отдел по работе с клиентами. Требование доплатить 1000 крон снято. В конце письма от имени Шведских железных дорог автор «еще раз просит прощения за действия наших сотрудников».
Сначала Пейшенс радуется — а потом понимает, что в письме нет ни слова о расизме или дискриминации. А ведь для нее суть конфликта заключается именно в этом. Она уверена, что с ней так обошлись именно из-за цвета ее кожи.
Она пишет уполномоченному по борьбе с дискриминацией. «Пусть этот случай — лишь капля в море дискриминации, для меня очень важно этим заявлением обозначить, что подобное ненормально».
Титус
Титусу понравилось, что в полиции его выслушали и отнеслись к его словам серьезно. Там ему сообщили, что по шведским законам насильственное введение пальца в анальное отверстие расценивается как изнасилование.
Титусу предоставили юридического консультанта — адвоката Эву Базо (Eva Bazo). Вместе с ним она присутствовала на двухчасовом допросе, когда Титус рассказывал, что «испытал дискомфорт и боль, когда мускулистый таможенник хватал между ног и засунул палец в анальное отверстие». Он уточнил, о ком именно идет речь, и сообщил полиции номер служебного удостоверения этого человека.
Но через несколько недель предварительное расследование свернули. «Я была крайне удивлена», — сообщает Эва Базо.
Поняв, что прокурор даже не допросил таможенника, адвокат возмутилась. «А если бы женщина заявила об изнасиловании и описала все так последовательно и правдоподобно, как Титус, они бы поступили так же? Верится с трудом».
Эва Базо потребовала пересмотреть решение о прекращении дела и добилась успеха. Следствие возобновилось. «Есть основания предполагать, что в любом случае имела место служебная ошибка», — постановил прокурор.
Жернова бюрократических мельниц пришли в движение. Титус обратился к уполномоченному по вопросам правосудия и уполномоченному по борьбе с дискриминацией. Они начали собственные расследования и потребовали объяснений от Таможенного управления.
В январе 2020 года, почти через пять месяцев после инцидента, сотрудник таможни, на которого Титус указал как на инициатора насилия, представил собственную версию событий. По его словам, на перроне начались беспорядки. Титуса схватили, на него надели наручники.
«В комнате для досмотра я объяснил ему, что надо снять всю одежду, и я не буду его трогать, а просто осмотрю его вещи. Титус снял все, кроме трусов, которые снимать отказался», — пишет таможенник.
Им с коллегой пришлось «силой помочь ему снять трусы». При так называемом поверхностном осмотре у сотрудников ведомства есть право осматривать обнаженное тело человека, но дотрагиваться до него без специального разрешения нельзя.
Таможенник пишет так: «Никто не трогал половые органы Титуса и не вводил пальцы в его анус. Злоупотребления силой в помещении для досмотра не было. Никто из нас не высмеивал Титуса, пока он был раздет, и не выкрикивал расистских замечаний».
Это изложение событий и стало позицией всего Таможенного управления, когда оно через своего юриста готовило ответ уполномоченному по борьбе с дискриминацией. Злоупотребления силой не было, утверждает Таможня. Никто не трогал интимные места Титуса и не отпускал расистских шуточек о его пенисе.
Остается вопрос, как все Таможенное управление может с такой уверенностью заявлять, что именно происходило в комнате для досмотра.
Оба причастных к делу таможенника отказались общаться с Dagens Nyheter. А вот замначальника отдела обеспечения правопорядка Таможенного управления Виктурия Дюринг (Viktoria Düring) дала комментарий.
Виктория Дюринг работает в Таможенном управлении 22 года. Ведомство полагается на своих сотрудников, число которых достигает двух тысяч. Они не совершают ошибок, говорит Дюринг.
«Мы обучаем персонал смотреть на людей непредвзято. Мы опираемся на государственную точку зрения о том, за что мы отвечаем и в чем нам следует быть объективными. Но есть у нас и собственная позиция, согласно которой следует всегда действовать профессионально. Объективность и равная ценность всех людей — вот главный принцип любой нашей деятельности».
DN: Откуда вы можете знать, что именно этим руководствовались ваши сотрудники в данном случае?
Виктурия Дюринг: Мы полностью доверяем сотрудникам, вовлеченным в контролирующую деятельность.
Она долго рассуждает о высоком качестве обучения сотрудников Таможенного управления и об их отличном профессионализме и заявляет, что «расизма в нашем списке вообще нет».
Откуда Виктурии Дюринг знать, что Титус не сталкивался с расизмом или злоупотреблением силой? Мы несколько раз задаем ей этот вопрос. Ответ всегда один и тот же: сотрудники Таможенного управления хорошо подготовлены и усвоили правильные принципы деятельности.
— Это значит, что сотрудники Таможенного управления никогда не ошибаются?
— Да, я бы так сказала. Мы не ошибаемся.
По мнению Виктурии Дюринг, на Титуса обратили внимание не из-за цвета кожи. Просто он попался сотрудникам первым, а вообще они собирались пообщаться с каждым пассажиром. Но когда Титус отказался отвечать на вопросы, было принято решение о проверке.
— Я не утверждаю, будто мне известно, что произошло в той комнате. Но вы как ведомство должны знать.
— Да. Это наша профессия. У нас множество сотрудников, для которых это основная рабочая обязанность. Ежегодно мы проводим огромное количество проверок, а жалоб крайне мало.
Таможенное управление Сконе получает около 100 жалоб в год, по словам Виктурии Дюринг. Инциденты расследуются и анализируются, закономерности отслеживаются.
— Нет человека или группы людей, которые жалуются больше или чаще других. Но анализировать поток жалоб в любом случае важно, чтобы владеть всей информацией.
— По-вашему, для Таможенного управления вообще актуальна проблема этнической дискриминации?
— Нет. Такого впечатления у меня нет.
Пейшенс
Одна из самых неприятных вещей в жизни Пейшенс Энгберг — когда она рассказывает о расизме, а люди делают вид, что это мелочи. Например, она поделилась в Фейсбуке результатами регионального исследования о дискриминации афрошведов на рынке труда. «Все кристально ясно. Как будто обо мне писали».
Но друзья отреагировали скептически. «Примерно так: да ладно, Пейшенс, разве это не преувеличение? У меня просто не было слов. Вы, что, не понимаете, что это исследование, а не просто кто-то что-то сказал?»
Пожалуй, дискриминация — это проблема, признал один ее коллега. Но только не в их компании.
«Мы будто живем в разных мирах».
В Швеции живут около 350 тысяч выходцев из африканских стран
Афрошведы — демографическая категория, включающая всех жителей Швеции африканского происхождения. Людей, которых можно обозначить как афрошведов или чернокожих шведов, в стране около 350 тысяч. Таким образом, Швеция — наряду с Великобританией, Францией, Нидерландами, Бельгией, Португалией и Италией — одна из стран Европы с самой большой долей чернокожих относительно общей численности населения.
Афрошведское меньшинство — это в основном молодые люди, живущие в городах.
Прочитав ответ главного юриста Шведских железных дорог на письмо от уполномоченного по борьбе с дискриминацией, Пейшенс только расстроилась. «Наше слово против ее», — писал юрист, отмечая, что нет никаких оснований сомневаться в показаниях сотрудников своей организации.
Шведские железные дороги утверждают, что с Пейшенс обошлись иначе, чем с сидевшим рядом мужчиной, потому что у того был билет на более позднее время, в то время как срок действия ее билета истек.
Они придумали это все задним числом, уверена Пейшенс. «И они упускают главное: разницу в обращении. Ко мне отнеслись крайне агрессивно».
Уполномоченный по вопросам дискриминации продолжает расследовать дело. Журналисты DN хотели пообщаться с контролершей — участницей инцидента, но от Шведских железных дорог пришел ответ, что «конкретному сотруднику, который руководствовался правилами, не позволят в этом участвовать». А «расизм противоречит всем принципам Шведских железных дорог».
«Мы сожалеем, что она почувствовала себя жертвой несправедливого отношения, однако отрицаем обвинения в расизме и дискриминации», — написали Шведские железные дороги.
Они как будто специально выставляют меня параноиком, говорит Пейшенс. Типа «это просто тебе так показалось, а на самом деле все было не так». Увы, обычная реакция общества на дискриминацию. «Нет, правда, что ли?» Да. Правда.
Пейшенс делает вывод: ей и прочим афрошведам стоит больше говорить о том, с чем они сталкиваются.
«Black Lives Matter освобождает. Наконец-то все это всплыло на поверхность. У меня столько чернокожих друзей с паршивой работой и зарплатой, несмотря на их хорошее образование».
Иногда Пейшенс приходится напоминать себе: Швеция — моя страна, у меня столько же прав, сколько у остальных.
«Я не должна тревожиться, когда еду на поезде. Охрана не должна ходить за мной по пятам, когда я захожу в дорогой магазин. Но все так и бывает».
Титус
Весной 2020 года Титусу Мурими и его адвокату Эве Базо сообщают, что прокуратура снова закрыла расследование инцидента в комнате для досмотра в Хюлли 26 августа 2019 года.
Наше слово против его, посчитал прокурор, и больше это ни к чему не приведет.
Таможенников так и не допросили. Прокуратуру вполне устроили письменные объяснения — те самые, которые стали ответом на запрос уполномоченного по борьбе с дискриминацией, чье расследование все еще продолжается. В том числе и записка, в которой сотрудник таможни объясняет, как «силой помог снять трусы».
«Для меня просто непостижимо, что прокурор удовольствовался бумагой, которая была написана, когда уже прошло много времени, причем ее автор, естественно, прекрасно понимал, что именно следует написать. И никто даже не спросил: так какого же рода насилие вы применили?» — поражается Эва Базо.
Прокурор Мария Стеруп (Maria Sterup), которая решила закрыть дело, утверждает, что повода допрашивать таможенников нет, поскольку «и так понятно, что они сделали и какова их точка зрения на произошедшее».
«Исходя из этого я не могу объявить их подозреваемыми в преступлении. Возникает вопрос: и что же я от них еще услышу? Мы тут не просто слушаем, кто что скажет».
DN: вы пришли к выводу, что Титусу нельзя верить?
Мария Стеруп: Нет, я не считаю, что кто-то говорит неправду. Вовсе нет.
***
Прохладным летним вечером более тысячи человек в Мальмё устремляются в сторону моря. Полиция выделила им для акции протеста большую поляну. Демонстранты выкрикивают последние слова Джорджа Флойда, которые он произнес, задыхаясь под ногой полицейского.
«I can’t breathe! I can’t breathe!»
Титус кричит вместе с ними.
Он только что сошел с поезда — приехал с работы в Копенгагене. Рассказывает, что кое-что изменил: больше не берет с собой сумку для термоса с кофе и бутылки с водой.
«Кофе теперь пью на работе. И стараюсь не спать в поезде».
Несколько дней назад Титус узнал, что их с Эвой Базо последнее требование обжаловать решение о закрытии дела отклонено. Однако уполномоченные по борьбе с дискриминацией и по вопросам равноправия продолжают разбираться в обстоятельствах инцидента.
Титус кивает на Эресуннский мост над проливом. У самой его опоры — станция Хюлли, где двое таможенников почти год назад силой стянули с него трусы.
«Дня не проходит, чтобы я об этом не думал. Для меня „Жизни черных имеют значение» — это про Швецию, а не про США».
Он становится рядом с плакатом, на котором написано «Почему наши политики закрывают глаза?» Тут мне самое место, считает Титус, — среди жителей Мальмё, которые все понимают.
«Народу надоело, что власти скрывают расизм. Если ты черный и пишешь в ту или иную инстанцию, то заявлению хода не дают. Ничего не происходит».
Титус не может заставить себя посмотреть до конца видеозапись смерти Джорджа Флойда. «Я начал смотреть, и мне просто стало дурно. Я же знал, чем все закончится: он погибнет. Я не мог смотреть на это почти девять минут. Просто не мог».
Титус рассуждает, каким мощным орудием стали видео, снятые на мобильный телефон. На них можно увидеть агрессию, которая прежде замалчивалась, и их можно быстро распространять. В США такие видео изменили политику и вдохнули новую жизнь в движения за справедливость.
«Когда я смотрю на Джорджа Флойда или на других чернокожих мужчин или женщин, которых убивают, пинают, унижают… Я вижу самого себя».
В этих видеозаписях находит отражение расизм, с которым Титус сталкивается ежедневно. В Дании расизм более явный, говорит он. На датских стройках ему встречались люди, которые с гордостью заявляли, что не желают работать вместе с черными. В Швеции же, по опыту Титуса, люди чаще скрывают неприязнь.
«Но со временем все выходит наружу. Так что такие видеозаписи меня не удивляют. Такова жизнь…»
Он и сам пытался включить запись в поезде, пока таможенник не отнял у него телефон. Когда мобильник вернули, файла с записью не было. Он подозревает, что его стерли (Таможенное управление это отрицает).
«Хотел бы я, чтобы осталась запись того, что произошло в комнате», — вздыхает Титус.
Демонстранты падают на колено в траву, и в воздух взмывают их кулаки. Титус делает то же самое. Сначала над поляной повисает тишина. Потом раздаются голоса, которые мало-помалу сливаются в общий хор: «Black lives matter! Black lives matter!»
Титус глубоко вдыхает летний воздух и начинает кричать вместе со всеми. Он кричит снова и снова, глядя на мост через Эресунн.
Chechenews.com
31.08.2020.