Войны в Чечне 1990–2000-х годов привели к массовой эмиграции из республики, в том числе в Европу. Обеспечив себе безопасность, беженцы столкнулись с новыми вызовами – социальными и культурными.
Теперь молодое поколение испытывает противоречия между традициями родителей и нормами общества, в котором оно выросло. Какое будущее ждет чеченцев за пределами республики? Смогут ли они сохранить национальную идентичность? Эти и другие вопросы редакция Кавказ.Реалии обсудила с представителями диаспоры.
Чеченская молодежь в Европе растет в условиях, сильно отличающихся от условий на их исторической родине. У многих возникают трудности с интеграцией, адаптацией к культурным и языковым различиям, но они неплохо с этим справляются, говорит живущий в Норвегии Ахмед Гисаев, руководитель базирующегося в Осло Human Rights Analysis Center.
По словам собеседника, в Норвегии сегодня живут до 15 тысяч чеченцев, диаспора здесь неоднородна, ее можно условно разделить на три части: вовлеченные в политику сторонники независимости Чечни, умеренно политизированные и те, кто занимает нейтральную позицию, сосредоточившись на семье. Говоря о молодых людях, Гисаев уверяет: у них есть все шансы быть полезными обществу и государству.
«Безопасность, которой у них не было на родине, является ключевым условием для развития, и в Европе эта безопасность обеспечена. Благодаря этому наша молодежь демонстрирует успехи. Множество примеров можно найти в спорте, в частности, в 2023 году сборная Франции по вольной борьбе состояла в основном из чеченцев. Также все чаще я слышу о наших студентах, которые получают научные степени. И я бы не сказал, что они забыли свои корни, культуру и традиции», – отмечает Гисаев.
Однако не все разделяют его оптимизм. Несмотря на преимущества европейской жизни, чеченские семьи сталкиваются с внутренними конфликтами из-за расхождений между традиционным укладом и современными реалиями, признает 57-летний Магомед, еще один собеседник редакции, который живет в Норвегии.
«У нашей молодежи в Европе другое мировоззрение. Недавно меня пригласили на чеченскую свадьбу. Жених и невеста сидели вместе в одной квартире; невеста – турчанка. Среди гостей были ребята разных национальностей: из Пакистана, Марокко и других стран. Все больше напоминало вечеринку, молодожены сидели со всеми, атмосфера была далека от традиционной чеченской свадьбы. Я не говорю, что это массовое явление, но это тревожный знак. Иногда мне кажется, что мы совершили ошибку, привезя наших детей сюда», – говорит Магомед.
Тамара – собеседница редакции, которая живет в Австрии, – говорит, что у нее начались разногласия с детьми, когда они достигли подросткового возраста. Причина – споры о взглядах на жизнь.
«Я стараюсь воспитывать своих детей в наших традициях и в исламе, постоянно наставляю их. Но за пределами дома – совсем другой мир: школа, друзья, другая среда, которая сильно отличается от того, чему я их учу, и это вызывает конфликты… Это не Чечня, здесь так просто не прикажешь. Моя 14-летняя дочь уже говорит мне, чтобы я стучала, когда захожу в ее комнату. Представляете? Я бы никогда не посмела сказать такое своей матери, даже сейчас, в моем возрасте», – жалуется Тамара.
Известный внутри диаспоры общественный деятель Арсбин Абу-Бакр, который тоже живет в Австрии, отчасти согласен с тем, что традиции ускользают, но подчеркивает, что это не массовое явление: «Конечно, будет процент «потерь», но он незначительный, хотя и это для нас ощутимо».
Два пути: ассимиляция или жизнь в замкнутой группе
Рассуждая о проблеме радикализации молодых чеченцев в странах ЕС, собеседники редакции тоже расходятся во мнениях.
«Иногда наши адаты (обычаи) противоречат исламским догмам, – говорит Магомед из Норвегии. – Не находя ответов дома или в мечетях диаспоры, молодежь ищет их в других местах. К сожалению, в итоге семья и родители теряют для них авторитет. Работа с молодыми людьми не налажена: диаспора больше занята политическими разборками – то с ичкерийцами, то с кадыровцами, а тем временем мы теряем целое поколение».
Правозащитник Гисаев, напротив, отрицает проблему радикализации чеченской молодежи. По его словам, это всего лишь результат постоянных попыток СМИ «навязать чеченцам экзотический стереотип поведения».
Схожей точки зрения придерживается Арсбин Абу-Бакр – он тоже обвиняет медиа в предвзятости: «Поставь в заголовок «чеченец-террорист», и просмотры тебе гарантированы».
Большинство чеченцев, живущих в Европе, в силу разных обстоятельств не могут ездить на родину. Но те, у кого есть такая возможность, стараются посещать республику вместе с детьми – именно для того, чтобы они не теряли корни. Однако, как отмечают наши собеседники, такая практика будет продолжаться лишь до тех пор, пока живо старшее поколение. Молодым нравится ездить в Чечню как в отпуск, но жить там долго они не хотят: слишком много запретов.
«Связь с родиной у «европейских» чеченцев неустойчива, – комментирует Иса, собеседник сайта Кавказ.Реалии в республике. – В лучшем случае они приезжают раз в год, а то и реже. Молодежь, родившаяся за границей, плохо говорит на родном языке, некоторые вовсе не говорят. Детский сад, школа, университет – все это происходит в эмиграции, без соблюдения наших традиций и общения на языке предков».
В итоге, считает житель Чечни, возможны два пути – постепенная ассимиляция или жизнь в замкнутой группе: «Нужно спокойно относиться к тому, что выросшее за границей молодое поколение чеченцев – уже европейцы, и это закономерный процесс для любой эмиграции».
Живущую в Австрии Хеду родители увезли из республики в 2010 году, когда ей было восемь лет. Изучение нового языка далось легко, рассказывает она, возвращаться на родину девушка не планирует.
«В Чечне жить я не хочу – уже привыкла к Австрии и не вижу смысла возвращаться, – продолжает собеседница. – Здесь жизнь динамичная, и мне нравится, что я могу носить то, что хочу: люблю стиль «оверсайз», мешковатую одежду и джинсы. Хотя у меня с мамой часто бывают споры из-за этого, мне удается ее убедить.
В Чечне я бы такого себе не смогла позволить. У меня здесь есть чеченские подруги, которые носят хиджабы. Родители от меня этого не требуют, но просят делать намаз, и я делаю его, потому что сама верующая. Моя цель – стать дизайнером одежды, получить качественное образование и найти свое место здесь».
Не собирается возвращаться в республику и живущий в Норвегии Сулим. Сейчас ему 24 года, в эмиграции его семья уже 18 лет.
«Большую часть жизни я провел здесь, и, конечно, связываю свое будущее с Норвегией. Я знаю родной язык, хотя, когда бываю в Чечне, надо мной смеются из-за сильного акцента. Мы ездим домой каждое лето, родители стараются, чтобы мы не теряли связь с родиной. Мне нравится бывать там, особенно из-за еды. Но постоянно жить в Чечне я уже не смог бы: тот ритм жизни мне не подходит. Может, как отец, вернусь, когда стану стариком, – он часто говорит об этом», – рассуждает молодой человек.
Сулим спокойно воспринимает критику от старшего поколения. По его словам, у родителей с ним были трудности в подростковом возрасте, но «так, наверное, у всех», заключил собеседник.
- Власти Польши выдали уроженца Чечни Альви Акиева, которого в России обвиняют по «террористической» статье. Об этом сайту Кавказ.Реалии сообщили два источника в правозащитной организации и диаспоре, которые пожелали остаться анонимными.
- В Бельгии вынесен приговор четырем сторонникам международной террористической группировки «Исламское государство». Трое из них – этнические чеченцы. Решение суда вновь привлекло внимание к проблеме радикализации части молодежи из диаспор в Европе. При этом и местные власти, и чеченские правозащитники подчеркивают: сотни тысяч чеченцев являются законопослушными жителями ЕС, которые работают, имеют гражданскую позицию и нередко выступают за свои новые страны на спортивных соревнованиях.
- Уроженцы Чечни стали подозреваемыми по нескольким уголовным делам об убийствах на бытовой почве в Германии. Опрошенные редакцией Кавказ.Реалии эксперты указывают, что нельзя связывать эти преступления и национальность нападавших.
Сhechenews.com
11/10/24