Снова усилившийся Кремль определяет сейчас повестку дня по ведущим мировым вопросам и опять начинает хозяйничать в окрестностях России. Благодаря дипломатическому триумфу в Сирии к Владимиру Путину вернулась часть былого самодовольства, временно покинувшего его в ходе прошлогодних протестов против его переизбрания.
Активистов Greenpeace бросили за решетку. Избили голландского дипломата. Кремль притесняет постсоветские республики, запрещая импорт сыра из Литвы за то, что эта страна проводит саммит ЕС с участием восточноевропейских стран, и запугивая Украину за то, что она осмелилась согласиться посетить этот саммит.
Итак, как же реагируют на вновь обретенную путинской внешней политикой самоуверенность в европейских столицах и насколько эта реакция единодушна?
Франция. Ив-Мишель Риоль (Yves-Michel Riols) и Петр Смоляр (Piotr Smolar), Le Monde
С тех пор, как в прошлом году Франсуа Олланд переехал в Елисейский дворец, президент пытается решить непростую задачу: как правильно вести себя с Москвой. Россия не только проявляет несговорчивость по таким важным вопросам, как Сирия и Иран, но и проводит агрессивную политику в тех соседних с ней странах (Украина, Молдавия и Грузия), которые прельстились европейской интеграцией. Внутри страны монополию на власть, в общем и целом, сохраняет созданная Владимиром Путиным «вертикаль». Отрицая любое вмешательство в свои дела, режим выработал антизападную риторику, которую использует как против империалистических замашек США, так и против европейской терпимости к гей-бракам.
«Россия систематически идет на конфликты», — утверждает чиновник французского дипломатического ведомства, ссылаясь, в частности, на сирийский кризис. Москва много месяцев не шла на уступки, безоговорочно поддерживая Дамаск. Затем последовал неожиданный поворот, и Кремль — к всеобщему удивлению — договорился с США о ликвидации сирийского арсенала химического оружия.
Это стало болезненным моментом для Франции, которая придерживается по Сирии агрессивной позиции. Сейчас на набережной Орсэ утешаются только фразой министра иностранных дел о том, что «русские действовали не спонтанно: они отреагировали на поддержанные Францией угрозы военных ударов».
Однако на деле французское влияние на Россию весьма ограничено. В сентябре министр иностранных дел Лоран Фабиус (Laurent Fabius) вернулся из Москвы с пустыми руками. «Сирийский кризис выявил сильные — пусть и не демонстрируемые в открытую — трения между Францией и Россией», — заметил специалист по России из Французского института международных отношений Тома Гомар (Thomas Gomart).
Читайте также: Отношения с Россией должны стать частью европейской политики
«После западного вмешательства в Ливии русские начали крайне критически отзываться о тесных связях между Катаром и французским политическим классом. Москва считает Катар и Саудовскую Аравию источниками нестабильности, поощряющими суннитский экстремизм в Сирии и на российском Кавказе», — добавил он.
До Сирии франко-российские отношения в целом улучшались. Франция, долго отстававшая от Германии и Италии, в итоге решила взять с них пример и сделать упор на двусторонние отношения. Новый французский посол в Москве Жан-Морис Рипер (Jean-Maurice Ripert), учившийся с Олландом в престижной Национальной школе администрации, будет иметь четкие указания — продолжать сближение. С тех пор, как начался финансовый кризис, европейским державам приходится больше прислушиваться к развивающимся рынкам. Москва, в свою очередь, стремится диверсифицировать свою экономику. Таким образом, здесь есть взаимная заинтересованность.
Ранее Франция отставала по прямым инвестициям. В России действовали только ее крупнейшие компании, такие как Alstom и Total. Сейчас в России работают 400 французских фирм и еще 6 тысяч ведут с этой страной дела. В 2012 году инвестиции взлетели до 12 миллиардов евро. Укрепляется военное сотрудничество. В следующем году Россия получит первый вертолетоносец типа «Мистраль» французской постройки, получивший название «Владивосток».
Этот рост сотрудничества не позволяет Франции сконцентрироваться на вопросе прав человека. С самого начала нового президентского срока Путина Франция молчит об этой проблеме. Во время своего первого официального визита в Москву, состоявшегося в феврале, Олланд сформулировал свое отношение к новым репрессивным законам, которые были приняты Путиным, так: «Не мне судить, не мне оценивать».
Британия. Саймон Тисдолл (Simon Tisdall), внешнеполитический обозреватель Guardian
Всем давно понятно, что авторитарный и склонный к национализму лидер России Владимир Путин — не джентльмен. Возросшая самоуверенность России на международной арене отчасти связана именно с его грубым, конфронтационным и беспощадным подходом.
Однако внешность бывает обманчивой. По словам британских дипломатов и экспертов по России, мощь и влияние России и Путина постепенно снижаются, как с политической точки зрения, так и с точки зрения экономики и демографии, в то время как возможности ЕС растут. Чем больше шумит Москва, тем сильнее ее поведение напоминает попытки скрыть признаки упадка.
«Россия, действительно, стала более самоуверенной, — говорит сэр Эндрю Вуд (Andrew Wood), бывший британским послом в Москве с 1995 года по 2000 год. — Что это — проявление силы или проявление слабости? Скорее всего, слабости. У России нарастают экономические проблемы, усиливаются внутренние проблемы, внутренняя напряженность. Правящие круги пытаются укрепить свой контроль».
Также по теме: Спотыкающаяся российская энергитическая империя
Как и многие другие британские эксперты, Вуд отмечает, что особую тревогу, граничащую с паранойей, у России вызывает расширение европейской программы «Восточное партнерство». Эта программа направлена на укрепление связей с бывшими советскими республиками, которые Россия раньше считала своей собственностью.
Особую актуальность этот вопрос приобретет в следующем месяце на саммите в Вильнюсе, столице Литвы. Ожидается, что итогом этого саммита станет соглашение об ассоциации, включающее в себя договор о свободной торговле с Украиной, а возможно, также с Молдавией и с Грузией.
«Утрата Украины станет для России серьезным ударом. Украина — самая важная из постсоветских стран, — полагает глава программы «Россия и Евразия» лондонского института Чатэм-хаус Джеймс Никси (James Nixey). — Путин рассматривает Украину как часть России. Он будет спрашивать себя, как можно быть великой державой без этого гигантского придатка? Говоря в общем, Москва проигрывает битву за контроль над буферными государствами между Россией и ЕС».
Недовольство России частично связано с тем, что подобное развитие событий наносит сильный удар любимому путинскому проекту таможенного союза — части его грандиозного плана по созданию Евразийского союза. В знак этого недовольства Путин даже наложил на Литву частичное торговое эмбарго. Москва также, по слухам, предложила Киеву за присоединение к таможенному союзу скидку на газ в объеме 8 миллиардов долларов.
«В прошлом ЕС проявлял в отношениях с Россией излишнюю слабость, — заявил сэр Энтони Брентон (Anthony Brenton), британский посол в Москве с 2004 года по 2008 год. — Мы совсем не получали от наших европейских партнеров поддержки по делу Александра Литвиненко [бывшего агента КГБ, отравленного в Лондоне в 2006 году]».
Сейчас, по его словам, ситуация меняется: «Если Украина хочет заключить соглашение об ассоциации и если она освободит из тюрьмы [лидера оппозиции] Юлию Тимошенко, ЕС должен сделать пойти ей навстречу, а также подать против России иск в рамках Всемирной торговой организации из-за Литвы».
Брентон, как и ряд других британских дипломатов, выразил удовлетворение тем, что Германия, много лет придававшая приоритетное значение своим энергетическим потребностям, теперь стала жестче вести себя с Россией. На это повлияли растущие проблемы с правами человека и громкие судебные дела. Сначала против панк-группы Pussy Riot, а теперь против активистов Greenpeace. Дипломаты также отмечают, что при Франсуа Олланде отношения Франции с Москвой стали менее близкими, чем были при Николя Саркози. «Британия всегда вела сравнительно жесткую и динамичную политику, — считает Вуд. — На мой взгляд, сейчас у всех стран ЕС проявляется реалистическое отношение к России, свободное от заблуждений об особых отношениях между Вашингтоном и Москвой. Евросоюз теперь играет собственную роль».
Глава независимого фонда Russia Foundation Дэвид Кларк (David Clark) говорит, что при консервативном правительстве произошла «миниперезагрузка» отношений с Россией. По молчаливой договоренности стороны подвели черту под делом Литвиненко и начали делать упор на развитии бизнеса и коммерческих связей, а также на сотрудничестве по вопросам, вызывающим обоюдный интерес. Одним из результатов этого стала заключенная на прошлой неделе сделка между BP и Роснефтью объемом в 5,3 миллиарда долларов. В остальном отношения «несколько буксуют», добавил он.
Директор лондонского Центра европейских реформ Чарльз Грант (Charles Grant) заметил, что, если личные отношения Путина с канцлером Германии Ангелой Меркель считаются плохими, то у Дэвида Кэмерона с российским лидером сложилось прагматичное рабочее взаимодействие. Министры иностранных дел Уильям Хейг (William Hague) и Сергей Лавров тоже «вполне ладят». Впрочем, все это дружелюбие не помешало прозвучать в прошлом месяце на саммите в Санкт-Петербурге ядовитой фразе (приписываемой многими Путину) о том, что Британия — это «маленький остров, к которому никто не прислушивается».
Вуд полагает, что многочисленные россияне, которые живут в «Лондонграде» — в том числе так называемые олигархи и богатый средний класс, покупающие футбольные клубы, вздувающие цены на недвижимость и борющиеся за места в элитных школах в таких престижных районах, как Найтсбридж, — это показатель прочности двусторонних отношений.
При этом, по его словам, арест активистов Greenpeace в Арктике в прошлом месяце — это пример того, как русские сами себе вредят. «Это, бесспорно, была своего рода демонстрация. Путин от нее дистанцировался, но ему она была явно удобна. Она не была нацелена конкретно против ЕС, а просто утверждала первостепенную роль России в Арктике».
«Русские по-прежнему крайне противоречивый народ. Сначала они нанимают специалистов, чтобы улучшить свой имидж, а затем допускают вещи вроде историй с Greenpeace и Pussy Riot. Может быть, подобные выходки позволяют им чувствовать себя сильными и могущественными, но хорошего отношения во внешнем мире они явно не прибавляют».
Грант считает, что у ЕС есть рычаги, позволяющие противостоять излишней самоуверенности России. В частности в их число входят звучащие со стороны Брюсселя требования, чтобы Москва соблюдала действующие на европейском энергетическом рынке правила, а также готовящийся Европейской комиссией многомиллиардный иск против российского энергетического гиганта Газпрома, который обвиняется в нарушении антимонопольного законодательства.
По мнению Кларка, Путиным продолжает руководить страх перед тем, что Россия окажется в окружении и ей навяжут западную точку зрения в области политики и прав человека. Если не считать его дипломатических успехов в Сирии, его позиция, в сущности, выглядит оборонительной.
Также по теме: Цена нефти растет, экономика России падает?
«Российская экономика остается крайне хрупкой из-за своей зависимости от мировых цен на нефть. Она очень податлива и уязвима. Что бы ни говорил Путин, России так и не удалось добиться прогресса в области модернизации и диверсификации», — утверждает Кларк.
Впрочем, несмотря на сокращающуюся экономику и падающую популярность Путин остается серьезным противником, отмечает Брентон: «Путин очень компетентен и хорошо осведомлен. Он бьет по уязвимым местам при первой же возможности. Он не дипломат и не совсем тот человек, которого вы пригласили бы на чашку чая, но нам приходится иметь с ним дело».
Германия. Даниэль Бресслер (Daniel Brössler), Süddeutsche Zeitung
Современная Германия жаждет гармонии, и эта жажда нигде так полно не утоляется, как во внешней политике. В целом большинство партий — за вычетом «Левых» — сходятся в вопросе о положении Германии в мире. Никто всерьез не ставит под сомнение стратегический курс Ангелы Меркель с его тщательно дозированными демонстрациями силы и стремлением максимально избегать риска. Независимо от исхода текущих переговоров о коалиции, эта линия, скорее всего, сохранится. Существует лишь один аспект внешней политики, в котором в Германии так и не был достигнут консенсус. Это политика в отношении России.
В Германии это уже вошло в традицию. Дружеские отношения между бывшим канцлером Герхардом Шредером и Владимиром Путиным во времена первого путинского президентского срока многим не нравились. Когда Путин вернулся в Кремль, старый спор разгорелся снова. С тех пор в стране продолжается ожесточенная борьба вокруг вопроса о том, как вести себя с российским президентом, который подавляет критику у себя в стране и агрессивно реагирует на критику из-за рубежа. Российская тема даже затрагивалась во время предвыборной кампании, которая в остальном полностью игнорировала мир за пределами Германии: кандидат в канцлеры от СДПГ Пеер Штайнбрюк (Peer Steinbrück) обвинил Меркель в том, что она не старается добиться от Путина сотрудничества по Сирии.
Это обвинение было несправедливым, но показательным. Несправедливым оно было, так как Меркель пыталась объясниться с Путиным с самого начала конфликта в Сирии, но добилась только насмешек со стороны российского министра иностранных дел Сергея Лаврова. А показательно оно, потому что наглядно демонстрирует разницу принятых в Германии подходов к России. Все эти подходы изменились с учетом рассчитанного поворота Путина в сторону от Запада и его агрессивных попыток удержать Украину и прочие бывшие советские республики от вступления в ЕС. Однако изменились они по-разному.
«Хватит нападок на Россию», — потребовал недавно бывший эксперт СДПГ по внешней политике Гернот Эрлер (Gernot Erler). Он призвал проявить больше понимания к «разочарованию» в Западе, которое укоренилось в России с 1990-х годов. С точки зрения России, НАТО и ЕС безжалостно воспользовались ее слабостью. Этот подход преобладает в связанных с СДПГ кругах. Он возводит свое происхождение к «Восточной политике» Вилли Брандта, призывает критиков взаимодействовать с Россией на ее условиях и не рекомендует отвечать на холодное отношение Путина еще более холодным.
Читайте также: Почему Меркель лучше понимает Путина?
С другой стороны, Меркель, выступает за то, чтобы вести себя с Путиным, с которым она имеет дело с момента своего прихода к власти, вежливо, но решительно. В прошлом году, беседуя с ним в Кремле, она сказала ему, что не следует считать любую критику «деструктивной». А когда Путин недавно отменил ее речь на петербургской выставке, посвященной трофейному искусству, она сразу же пригрозила оборвать свой визит и добилась желаемого эффекта: ее выступление снова внесли в график. Этот эпизод показывает, как Меркель предпочитает действовать в отношении Путина. Она считает бессмысленным и даже контрпродуктивным пассивно терпеть российские провокации. И Меркель, и ее советник по внешней политике Кристоф Хойсген (Christoph Heusgen) намного спокойнее относятся к тому, чтобы противостоять Путину, чем СДПГ и ее внешнеполитические эксперты.
Если следующее правительство Германии будет сформировано большой коалицией между партией Меркель и СДПГ, политика в отношении России практически наверняка станет источником конфликтов, особенно если социал-демократы захотят получить пост министра иностранных дел. При прошлой такой коалиции министром иностранных дел был социал-демократ Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier), и на этом посту он вел ту же политику, что и тогда, когда возглавлял администрацию канцлера Герхарда Шредера. Когда нужно было публично критиковать российские нарушения прав человека, он действовал крайне осторожно. Возникший при Штайнмайере термин «модернизационное партнерство» так и остался всего лишь словами — делу сильно помешал тот факт, что для путинской России модернизация заключается только в техническом прогрессе.
Впрочем, независимо о того, какая партия выдвигает очередного министра иностранных дел, германское дипломатическое ведомство продолжает сохранять репутацию оплота «симпатизантов России» — чиновников, которые не хотят испытывать терпение России «высокомерными нотациями». В этом свете более привлекательным вариантом выглядела бы правящая коалиция с участием христианских демократов и партии зеленых. Никто так решительно не призывал поднимать в отношениях с Россией вопрос о защите прав человека, как зеленые. Однако любого министра иностранных дел от этой партии, разумеется, может ждать та же участь, что и Йошку Фишера (Joschka Fischer), которого Москва просто игнорировала, предпочитая общаться напрямую со Шредером и его людьми. Сам Фишер тоже вскоре привык избегать полностью российской столицы.
Польша. Павел Свебода (Pawel Swieboda), директор варшавского аналитического центра Demos Europa и внештатный колумнист Gazeta Wyborcza
С политической точки зрения Россия перестала быть для Польши значимым фактором. Хотя время от времени всплывают болезненные вопросы, особенно, связанные с трагедией под Смоленском. Россия давно уже не служит для поляков политическим ориентиром. Тем не менее ее культура по-прежнему очень популярна, и страдающая русская душа продолжает многих интриговать.
Также по теме: Война с использованием агентов влияния набирает обороты
Россия сделала стратегическую ошибку, выступив против атлантистских устремлений Центральной Европы. Если бы она в свое время отнеслась к переменам в этих странах открыто и беспристрастно, сейчас бы ее по-настоящему уважали. Вместо этого новые восточноевропейские члены ЕС с возмущением услышали, что они, оказывается, «новые бойцы холодной войны». Польша даже блокировала выдвижение Пааво Липпонена (Paavo Lipponen) на пост председателя Европейской комиссии, потому что он консультировал российские компании.
С тех пор произошла некоторая оттепель. Сначала развилась небольшая трансграничная торговля с Калининградом — российским эксклавом, граничащим с Польшей. Торговля с самой Россией также увеличилась, но по политическим вопросам Польша не отступает. Мы не хотим говорить, что мы думаем о состоянии «демократии» в России. Мы возмущены российской политикой в Сирии, но при этом нас вполне устраивает, что Россия занята ближневосточными проблемами и уделяет меньше внимания Восточной Европе.
В деликатном вопросе энергетической зависимости от России Польша наконец-то взялась за ум. Строительство терминала для СПГ в Свиноуйсьце было отложено, но будет закончено на следующий год. В Польше никто не отрицает, что проекты в области сланцевого газа напрямую связаны со стремлением усилить позиции на переговорах с российским газовым гигантом Газпромом. С другой стороны, польские власти нервничают, наблюдая за российской оборонной политикой. Польша не понимает беззаботного отношения НАТО к военному потенциалу России. У российской армии, конечно, есть ряд серьезных трудностей, но эта страна остается ядерной державой — и весьма непредсказуемой. Возможно, Запад забыл войну в Грузии 2008 года. Но Польша ее не забыла.
Наконец, есть Украина — обширное пространство, на котором Польша и Россия ведут долгую стратегическую битву. Польские лидеры обратили внимание на то, как Кремль начал давить на Киев, требуя, чтобы тот отказался от своих планов присоединиться к ЕС. Давно понятно, что «Евразийский союз» — циничная попытка восстановить сферу влияния России в бывшем Советском Союзе, это личный проект Путина.
Украинский президент Виктор Янукович долго пытался сидеть на двух стульях, но сейчас, по-видимому, твердо настроен подписать соглашение с Евросоюзом. Для Польши Украина — один из приоритетов. Пока не высохнут чернила на ее договоре о вступлении в ЕС, Варшава будет продолжать работать над ее включением в Европу.
Что это означает в перспективе? Европейский Союз махнул на Россию рукой. За последние годы он испробовал едва ли не все возможное — торговые переговоры, «общие пространства». Вступление России во Всемирную торговую организацию (ВТО) стало поводом для больших надежд, которые пока не оправдались. Многие надеялись, что Россия последует примеру Китая, для которого присоединение к глобальной экономической системе стало поводом провести реформы и увеличить открытость. ЕС признал, что Россия в ближайшее время не станет такой же, как он. Сейчас он выжидает, рассчитывая, что перемены в мировом порядке заставят Кремль изменить настрой. Польша пока тоже выжидает.
Читайте также: В торговой войне с Россией Литве не стоит надеяться на международную поддержку
Испания. Кармен Клаудин (Carmen Claudin), El País
Судя по всему, Испания не считает путинскую Россию своей проблемой. Недавние события, вновь привлекшие к России внимание международного сообщества, такие как ее роль в Сирии или то давление, которое Москва оказывала на Украину, чтобы заставить ее не подписывать в ноябре Соглашение об ассоциации с ЕС,не вызвали в Мадриде особого оживления.
При этом, несмотря на подписание в марте 2009 года Декларации о стратегическом партнерстве между Россией и Испанией, оснований считать, что Россия серьезно относится к Испании и считает ее страной, имеющей значимое влияние в ЕС, нет. Опубликованная в феврале 2013 года новая российская Концепция внешней политики, каждое слово которой было тщательно продумано, уделяет отдельный параграф важности развития двусторонних отношений с такими европейскими странами, как Германия, Франция, Италия и Нидерланды, а Испанию относит к категории «других». Самым серьезным событием в отношениях между двумя странами выглядит двустороннее соглашение о военном сотрудничестве, заключенное в июле 2013 года.
В вопросе о политике в отношении России Испания редко расходится с Брюсселем. Когда она все же это делает — как, например, во время переговоров о безвизовом въезде российских граждан в Шенгенскую зону или в вопросе о признании Косово — она обычно склоняется на сторону России. Возможно, однажды Испания все же поймет, что для того, чтобы Россия действительно считала ее стратегическим партнером, недостаточно просто придерживаться некритически дружественного подхода. Заключать соглашения, конечно, важно, но это не означает вести продуманную политику.
Италия. Роберто Тоскано (Roberto Toscano), La Stampa
В последние недели Россия демонстрирует явные признаки самоуверенности, уже давно характерной в целом для политического стиля Владимира Путина. Несомненно, триумфу России способствовало неуверенное поведение Барака Обамы, которого подталкивали ввязаться в не казавшуюся ему необходимой драку в Сирии.
Выдвинув свою дипломатическую инициативу по химическому оружию, Путин предложил Обаме выход. Тем не менее не стоит считать эту политическую победу единичным случаем, всего лишь результатом ловкого дипломатического хода российского лидера, сумевшего не упустить удачный момент.
Напротив, на последние события имеет смысл смотреть как на плод последовательной политической стратегии России и лично Путина, цели которой вполне ясны.
В основе этой стратегии лежит унижение, которое чувствуют даже антикоммунистически настроенные россияне из-за потери Россией былого глобального влияния и распада того государства, которое большинство россиян предпочли бы сохранить даже без советской власти. Именно эту позицию Путин выразил в 2005 году, назвав гибель СССР «величайшей геополитической катастрофой 20 века».
Также по теме: Старомодная дипломатия вернулась
Как может Россия оставить в прошлом это унижение и отвоевать себе глобальное влияние, которое она никогда не переставала считать принадлежащим ей по праву? И в какой мере подобные амбиции совместимы с нашими интересами как европейцев и итальянцев?
Путин амбициозен, но мании величия у него нет. Он отлично понимает, что вернуться к двуполярному миру невозможно, что Америке невозможно бросить вызов и что даже служить ей противовесом у России не получится.
Глядя на мир вполне реалистически, Путин осознает, что для России единственный способ отстаивать свои интересы и укреплять свой имидж великой державы — это дипломатия.
Это не означает, что Россия перестала создавать США проблемы или действовать наперекор интересам США. Она по-прежнему помогает врагам Америки, оказывает давление на формально независимые страны, находящиеся в российской сфере влияния, которую Москва старается сохранять (эта сфера влияния охватывает, в частности, Среднюю Азию, страны Кавказа и Украину), и упорно выступает против планов США разместить системы ПРО у ее границ.
Однако все эти гамбиты — только часть более масштабной и важной дипломатической игры, которую Россия намерена вести на многостороннем уровне. Доказательством этого может служить текст Концепции внешней политики России — принятого в феврале документа, который формулирует основные задачи российской дипломатии. Концепция постоянно упоминает ООН, а также пока зачаточные, но динамично развивающиеся многосторонние инициативы, запущенные Россией в Азией.
Москва признает, что мир никогда больше не будет двуполярным, но при этом обожает напоминать США (как это сделал Путин в своей вызывающей статье, которая была опубликована в New York Times 11 сентября), что их мечта об однополярном мире тоже не сбылась.
Таким образом, остается многополярный мир, в котором некоторые страны равнее других, когда речь идет об организации и правилах работы международной системы. В начале упомянутого выше стратегического документа говорится о «возросшей ответственности за формирование международной повестки дня и основ международной системы».
Однако многополярный мир — это ведь те самые условия, в которых Евросоюз может играть глобальную роль?
США и Европа (интересы которых, кстати, совпадают далеко не во всем) могут критически относиться к политике России, но им не следует проявлять к ней слепую враждебность.
Италия всегда рассматривала Россию как крайне интересного коммерческого и экономического партнера, но одной экономикой дело не ограничивается. Если Россия, рассчитывая укрепить свое влияние с помощью ООН, а не вопреки ей, перейдет от своего пресловутого «nyet» к более гибкой тактике, это будет полезно и таким ведущим многостороннюю внешнюю политику странам, как Италия.
Россия, как показывает ее стратегическая концепция, не собирается отказываться от привилегированного статуса в Совете безопасности, но считает, что Совбез должен стать больше и представительнее. Италия считает так же.
В Риме на Россию смотрят с осторожным, но вполне явным оптимизмом.
Источник: («The Guardian«, Великобритания)
18.10.13.