Огромный Майдан купается в свете лампад и играет со струйками белого дыма, которые поднимаются над расставленными повсюду палатками. Сотни тысяч людей неторопливо прогуливаются меж скрепленных снегом баррикад из песка и шин.
Гигантская площадь превратилась в настоящую свободную коммуну в центре Киева, мятежной столицы Украины, которая, словно один человек, встала за плечами этих борцов за свободу в их противостоянии с хозяином страны. Этот автократ чистой воды каждый день слышит от своих российских соседей настойчивые требования покончить с бунтарями, которые разносят слишком уж заразный вирус свободы.
Повсюду здесь, посреди скопления палаток и лачуг, которые два с половиной месяца назад воздвигли из щебня и камней мостовых, звездное европейское знамя развевается по соседству с сине-желтым украинским флагом. Площадь Бастилии в 1789 году, площадь Отель-де-Виль в 1830 году, Вацлавская площадь в Праге, площадь Трех культур в Мехико в 1968 году, Тяньаньмэнь 20 лет спустя, а недавно – площадь Тахрир в Каире и Таксим в Стамбуле… Киевский Майдан становится прекрасным и громогласным, но в то же время хрупким воплощением права народов на восстание на великих исторических площадях, которым свойственно притягивать к себе людской гнев и братство.
Слившиеся воедино народные массы и революционеры неизменно выбирали эти величественные пространства, делали их центром своего мятежа, занимали их, превращали в трибуну и место общей утопии. Они наслаждались на них победой над тиранией или же, потеряв родину, гибли под выстрелами убийц в военной форме и бессильно смотрели, как корабль свободы идет ко дну. Как сложатся события в Киеве? Станет ли Майдан храмом украинской демократии или ее кровавой могилой?
Повсюду разведен огонь, и людям выдают обжигающе горячий чай. Здесь в этой палатке посреди ночи нам встречаются двое рабочих, оставившая трех детей у родителей молодая женщина, татарин, русскоязычный одессит, инженер-электрик и даже украинский казак с мрачным лицом. Повсюду на Майдане мужчины устраивают патрули. У них на головах каски самого разного вида, а в руках – дубинки.
Мы – Бернар-Анри Леви, несколько знакомых и я – пришли на Майдан, чтобы заверить в поддержке Европы этих активистов второй «оранжевой революции», которые выступили против коррумпированного и подчиненного России режима и преисполненным страсти голосом потребовали вступления Украины в Европу, новых выборов и новой конституции. Пока что режим президента Виктора Януковича цепляется за принадлежащие ему институты, делает ставку на обострение ситуации.
Противостояние активистов Майдана с полицией и спецподразделениями, которые засели по другую сторону баррикад, продолжается уже больше двух месяцев. Были погибшие, похищения, исчезновения, пытки… Тюрьмы переполнены. А на все мобильные телефоны приходят такие сообщения: «Нам известно, что вы на Майдане».
Мы уходим с Майдана, преисполнившись восхищения и тревоги. Мне вспоминаются наши баррикады из булыжников в мае 1968 года, чей век оказался так недолог. Я думаю о студентах с площади Трех культур, которых безжалостно разогнали накануне Олимпиады в Мехико, о площади Тяньаньмэнь и ее богине демократии, о ее погибших под гусеницами танков защитниках.
Нашу встречу с украинскими интеллектуалами проводит Константин Сигов, философ и директор издательства «Дух и литера». Мы разговариваем с философом Пововичем, представителями украинской еврейской общины Иосифом Зизельсом и Леонидом Финбергом, музыкантом Валентином Сильвестровым и несколькими оппозиционно настроенными журналистами. Все они поддержали Майдан и ведут борьбу не только с режимом, но и с генералом Морозом. На этой неделе в Киеве было -25°С…
Дискуссия разворачивается вокруг четырех поднятых Бернаром-Анри вопросов:
– Какая именно сейчас идет революция?
– Что насчет влияния истории и, в частности, самых «темных» дней Украины?
– Как можно выйти из ситуации, кризиса? С помощью компромисса или конфронтации?
– Что ждет Европу и Украину?
Ниже приводим ответы наших собеседников.
Речь идет о демократической буржуазной революции, которая близко напоминает европейскую «весну народов» XIX века. Она нацелена на независимость страны от соседней России, борьбу с коррупцией, самоуправством и «фобократией» власти, завоевание политических и личных свобод, которые составляют суть правового государства.
Прошлое. Вчерашняя Украина – это анархизм Махно и его банд погромщиков, которые свирепствовали во время войны красных и белых. Это Голодомор 1930-х годов, который устроил Сталин, чтобы раздавить украинское крестьянство и навязать коллективизацию земель. Это устроенные нацистами и их украинскими пособниками массовые расстрелы и побоище в Бабьем Яре неподалеку от Киева. «Что остается от этого прошлого?» – спрашивает Бернар-Анри. Что насчет украинского антисемитизма, который цвел столь пышным цветом? Ему отвечает Иосиф Зизельс, член Всемирного еврейского конгресса.
Страна избавилась от вируса антисемитизма по трем причинам. После войны еврейские интеллектуалы и украинские националисты сидели в одних тюрьмах. А сегодня участвуют в одной борьбе. И никакого конфликта в исторической памяти нет. Жертвы одних не исключают жертвы других. Не имеет значения, от чьих рук пострадали люди, ГПУ, НКВД, нацистов или КГБ.
Выход из кризиса. Все участники говорят о демократическом процессе и выборах в учредительное собрание с отставкой Януковича или без нее в ожидании принятия новой конституции, которая должна ознаменовать собой возвращение к парламентскому режиму. В качестве иллюстрации глухости Януковича к ожиданиям украинского общества и в том, числе восточных русскоязычных регионов страны один из участников напоминает о том, как вечером 14 июля 1789 года Людовик XVI написал в своем дневнике: «Ничего». Я беру слово и говорю, что к этому «ничего» Януковича, возможно, стоит добавить слова предка Людовика XVI Людовика XIV, который распорядился высечь на пушках «Последний довод королей». Это вполне могло бы стать девизом настоящего мастера нынешней игры Владимира Путина.
Я напоминаю, что Европа не обратила внимания на восстание в Праге в 1948 году, репрессии против рабочих в Восточном Берлине в 1953 году, появление в Будапеште советских танков в 1956 году, их повторный визит в Прагу в 1968 году, введение военного положения в Польше в 1981 году, длившуюся более тысячи дней осаду Сараево, недавнюю расправу над чеченцами и фактическую аннексию Южной Осетии Москвой. Если у власти стоит такой человек, как Путин, то по окончанию Олимпийских игр через две недели можно ждать самого худшего.
В любом случае, не стоит особенно рассчитывать на Европу, которая боится не угодить российскому медведю и хозяину кремлевского кабинета, поставок газа и нашего тепла зимой. Тот ставит на активистах Майдана клеймо фашистов и анархистов и превращает возвращение холодной войны в удобное пугало. Потом прекрасные протесты не будут стоить нам уже ничего.
Слово «Европа» в Киеве у всех на устах. Вступление в Европу – мечта украинцев, возможность вырваться из тисков посттоталитарной и постколониальной системы. Нет, они не считают Европу волшебным решением проблем недоразвитости экономики и подчиненности российским соседям. Ни для кого не секрет, что после нелегкого спасения Греции у переживающей кризис и массовую безработицу Европы попросту нет средств, чтобы поспособствовать восстановлению пришедших в упадок украинских финансов или модернизации устаревшей промышленности страны. Каждый так или иначе понимает, что борьба с пережитками прошлого будет долгим и болезненным процессом, реализовать который под силу лишь самим украинцам. В Киеве Европа в первую очередь означает ценности, нормы поведения, законы и права, дух свободы.
Тем не менее, как напоминает Бернар-Анри всем своим собеседникам, Европа от Брюсселя до Киева стремится держаться в стороне от происходящего, за исключением разве что нескольких отважных дипломатов в Киеве, которые все же решили пойти против течения. Безразличие. Что насчет Украины? Она – дополнительный груз. Новичок, с которым мы в нынешних обстоятельствах не знаем, что делать. Кроме того, он рассорит нас с Россией.
Нигилизм. Европа все больше теряет веру в себя и свои ценности. Европа погрузилась в кризис, там набирают обороты национализм и популизм, а главные государства-члены замыкаются в себе. Двуличие. Кэтрин Эштон примчалась в Киев, произнесла красивые слова, призвала всех к компромиссу, но не дала оппозиции ни малейших гарантий европейской поддержки на ближайшее будущее и, в частности, на случай конфронтации. Европа никак не попыталась приструнить Россию, которая через СМИ сыплет угрозами на проклятых украинцев.
При виде такой печальной картины Бернар-Анри не устает повторять, что сейчас, скорее, не Украине нужна Европа, а Европе нужна Украина: она нуждается в новой крови, европейском энтузиазме, стремлении в Европу, чтобы вновь поверить в себя и продолжить движение вперед.
Что касается политики, Бернар-Анри встречается с бывшим чемпионом мира по боксу, а ныне одним из главных оппозиционных лидеров Виталием Кличко, бывшим министром внутренних дел Юрием Луценко и трогательной Евгенией Тимошенко, дочерью бывшего премьер-министра Юлии Тимошенко, которая вот уже два года сидит за решеткой в Харькове.
Тем не менее, самым важным моментом этой поездки становится выступление Бернара-Анри Леви на Майдане перед несколькими десятками тысяч людей. Бернар-Анри отдает должное отваге и решимости стремящегося к свободе народа, его желанию стать частью Европы, европейской мечте добивающихся независимости украинцев. Это особенно важно в настоящий момент, когда Европа сомневается в самой себе и своих ценностях, молча уступает Путину, которого он называет дутым Тарзаном.
Как он говорит, Киев и Украина существовали тогда, когда России не было еще и в помине. Украинская цивилизация возникла раньше русской. Толпа восторженно приветствует эти слова. «Я француз и европеец, но сегодня ощущаю себя украинцем», – говорит он в заключение, пожелав Украине доброго пути в Европу на языке поэта Шевченко.
Толпа поднимает вверх тысячи рук, приветствуя речь. Такой теплый прием, который оказывают иностранцу собравшиеся у подиума люди, многое говорит о том, в каком одиночестве украинцам приходится вести столь важную для всех нас борьбу.
Европа либо победит, либо проиграет в Киеве. Вместе с украинцами.