Принятие турецким руководством решения о блокировании доступа к Twitter с «пониманием» воспринято внутри страны и за рубежом, так как именно в социальных сетях в декабре 2013 года были размещены материалы, изобличающие премьера Эрдогана и четырех его министров во взяточничестве и коррупции.

Тем не менее, Эрдоган, как искусный демагог, пытается убедить свой, не очень образованный, электорат в попытках очернительства возглавляемых им правительства и происламистской Партии справедливости и развития, а также в заговоре из-за рубежа. На многочисленных митингах по случаю выборов 30 марта в местные органы власти он неоднократно повторял угрозы по искоренению социальных сетей и призвал суд положить конец, как он выразился, духовной и умственной эксплуатации своего народа. На последнем митинге 20 марта Эрдоган отметил, подобная участь ожидает Facebook и YouTube и заявил о том, что ему наплевать на реакцию международного сообщества.

Не напоминает ли эта ситуация Россию, где Путин, которого уже давно не волнует мировое общественное мнение, как и его турецкий коллега, не сдает своих проворовавшихся «верных соратников», корни зла видит за пределами России, ужесточает политику в отношении независимых СМИ и соцсетей?

Целый ряд объективных факторов и субъективных причин, схожесть электората, властолюбие, неприятие оппозиции, ненависть к Западу, имперские замашки и авторитарные методы правления Путиным и Эрдоганом своими странами говорят о том, что кремлевский царь-президент и турецкий исламист-манипулятор – воистину близнецы-братья. При противоположных позициях по Сирии и произошедших недавно событиях в Крыму, эти антидемократические деятели, названные официальными пропагандами двух стран народными героями, тем не менее, остаются прирожденными конъюнктурщиками.

Как известно, В.Путин является одним из самых сильных покровителей режима Б.Асада, практически единственного оставшегося союзника России на Ближнем Востоке. Р.Эрдоган же, напротив, – один из ожесточенных его противников и участников антиасадовского так называемого международного альянса «Друзья Сирии», не признаваемого Москвой. Между тем, российское руководство с самого начала сирийского конфликта стремится не приносить в жертву взаимовыгодное многомиллиардное экономическое и энергетическое сотрудничество с Турцией из-за политических противоречий. Это показало и 4-ое заседание российско-турецкого Совета сотрудничества на высшем уровне в ноябре 2013 года, в ходе которого Путин старался не выпячивать разногласия по Сирии. Создалась странная ситуация: резко критикуя реакционные арабские режимы вкупе с разношерстными исламистскими группировками в агрессии против Сирии, Москва, как бы, не замечает Турцию, поддержавшую эту агрессию и фактически присоединившуюся к этой зловещей компании.

Анкара, со своей стороны, достаточно осторожно ведет себя в вопросе о Крыме, с которым у Турции имеются давние исторические связи. Для демонстрации «своего веса» в регионе устраивается шоу с поездкой мининдел Турции в Киев 1 марта и приемом в Анкаре одного из лидеров крымских татар М.Джемилева, публикуется заявление о признании территориальной целостности Украины. Все это, а также показ документальных фильмов по турецкому телевидению о горькой судьбе «татарских турок» Крыма – не что иное, как «пропагандистская разводка» для внутреннего, так и внешнего потребления. Кроме того, используя сложившуюся ситуацию, исламист Эрдоган для отвлечения внимания от внутренних проблем показывает, что ему не чужда тюркская солидарность, никогда не являвшаяся приоритетом его идеологических установок.

Серьезные исследователи внутри страны и за рубежом не сомневаются, что Эрдоган и его окружение ради татар не переступят «красной черты» в отношениях с Москвой по вопросу Крыма. И причина не только в экономической и энергетической составляющих. Путин нужен Эрдогану, попавшему в сирийскую ловушку, как никто другой. Если режим в Дамаске в итоге не сменится, что вполне вероятно, нынешнему руководству Турции не просто будет выходить из этой ситуации, не потеряв при этом лицо. В этом ей вряд ли помогут «союзники» из арабских государств – Саудовская Аравия и Катар, между которыми, кстати, произошел серьезный раскол, как по сирийским, так и по египетским проблемам, что бумерангом бьет по Анкаре. В сложившихся условиях одна надежда на Россию – крупнейшего экономического партнера и одновременно союзника Сирии.

Таким образом, ослабление позиций внутри страны из-за коррупционных скандалов и неудачи на арабском направлении нынешний режим в Анкаре пытается возместить на противоположном векторе, имитируя движение, от провозглашенной ранее, пресловутой исламской солидарности – к тюркской и не нарушая баланса в отношениях с Россией.

Одной из главных причин наблюдаемого за последние годы турецко-российского сближения на различных уровнях, включая личный, является фактическая идентичность официального курса обеих стран. По своей сущности и направленности «нео-османизм» Эрдогана сродни с политикой «вставания с колен» Путина. Ведь как Путин, так и нынешнее руководство Турции, создавая иллюзию о возможности восстановления былого имперского могущества, с успехом набирают голоса значительной, хотя и не очень продвинутой части электората. До последнего времени этот фактор, наряду с социально-политической и религиозной демагогией, которой в совершенстве владеет Эрдоган, обеспечивал достаточно прочные позиции его партии внутри страны.

Однако, последние события в Турции и за ее пределами, прежде всего в регионе, продемонстрировали, что проповедуемая Эрдоганом идеология «нового османизма» оказалась химерой и потерпела фиаско. Не преувеличением будет сказать о том, что Турция фактически оказалась у «разбитого корыта» — у «нео-османизма» оказался такой же конец, как и у османизма начала ХХ века. Бравируя тем, что страна перестала быть послушным проводником воли США и Запада, Анкара потеряла своих стратегических союзников один за другим, не приобретая взамен новых друзей, за исключением России. По мнению многих специалистов, местные выборы в Турции 30 марта обернутся серьезными потерями для правящей партии, что может ознаменовать начало конца эпохи Эрдогана.

Что касается России, то есть все основания, особенно после присоединения к ней Крыма, предположить, что Путина ждет участь Эрдогана.  Правда в отличие от турецкого визави, деятельность которого «на благо народа» высветила традиционно сильная оппозиция, Путин пока не встречает серьезного внутреннего сопротивления. При схожести лидеров, турецкое и российское общество сильно различаются друг от друга.  Россия исторически и ментально пока не готова критически оценивать деятельность своих лидеров, будь они царями, генеральными секретарями или президентами. Наоборот, большая часть населения аплодирует «собирателю русских земель» Путину, что только свидетельствует о  моральном градусе российского общества. Тем не менее, усиление раскола внутри страны неизбежно, что может перерасти и в раскол среди элит.

В заключении следует отметить, что такие личности как Эрдоган и Путин являются объективным порождением симбиоза неоимперских и гегемонистских устремлений определенной, консервативно настроенной части общества возглавляемых ими стран, которой не дают покоя мысли о былом имперском величии. Проблема состоит не столько в разной степени зараженности общества имперским микробом, сколько в способности его преодоления. Как показывает развитие событий, турецкое общество, несмотря на изворотливость Эрдогана, намного быстрее вылечивается, чем российское. Найдется ли в России такая сила, способная оградить ее от «народных героев», поощряющих великодержавные настроения и построить нормальную, демократическую страну?    Вот в чем вопрос.

Кямран Агаев

Источник: www.kasparov.ru

24.03.14.