Российские концлагеря. Женщины в тюрьме.
К 400-летию русских тюрем…
Для начала начнём с северных зон, к примеру, заедем в «Архару», в УЧР-ОГ-42/5 строгого режима г.Каряжма Архангельской области — «Пятёрку».
На протяжении десятилетия в этом учреждении калечат и убивают заключённых как здоровых, так и больных, как старых, так и молодых.
Бьёт не только сама администрация, но и солдаты из роты охраны.
В ПКТ и ШИЗО постоянно меняют полы, чтобы устранить следы застывшей крови между щелями деревяных досок.
Когда в зону для формальности приезжает прокурор, в камерах, где находятся больные и избитые, с ранами заключённые, на дверях вешают табличку с надписью «Дрова».
Кровь с полов смывают брандспойтом пожарной машины, а когда не удаётся смыть следы засохшей крови, полы полностью заменяются.
Теперь заедем в другой лагерь, в той же Архангельской области, г. Котлас. УЧР-ОГ-42/4 (усиленный режим) — «Четвёрка».
Начальник оперативной части колонии майор Стругов, ДПНК — Кокшаров, старший лейтенант, начальник отряда ЛПУ (локально-профилактический участок, об этом участке в зоне надо написать особо), и майор Шура 21 августа 1991 года во время ГКЧП три дня подряд каждый час избивали осуждённых, и подряд три дня ручейками лилась кровь заключённых в этом лагере.
А старший лейтенант Кокшаров заявлял осуждённым: «Вот настал и наш долгожданный час, скоро я буду вас собственноручно расстреливать за то, что вы ходите в носках, за то, что вы просите кушать, за то, что вы хотите освободиться. Я не боюсь вашей крови, я прошёл Нагорный Карабах, а теперь очередь за вами».
Вот и представьте себе, после этого какие могут быть отношения между осуждёнными и администрацией!?
В дни путча ГКЧП такая картина происходила во всех тюрьмах и лагерях на всей территории Российской Федерации. Но мало кто об этом знает на воле.
В знак протеста против административного произвола заключённые объявляли сухую голодовку, резали себе животы, вены на руках и на ногах, писали жалобы во все инстанции, но безрезультатно.
Как всегда, жалобы возврашались, а над теми, кто писал жалобы, проводили особого рода пытки. Их кидали в «петушатники», калечили, прижимая пальцы между дверями, чтобы больше не могли писать, привязав к столу, били по пяткам, после чего сильно болят и опухают почки. Только за эти три дня путча в тюрьмах и лагерях от пыток и насилия погибли сотни заключённых, а тысячи остались инвалидами!
Теперь перекинемся с северного региона на южный, в Ставропольский край, ст. Качубеевское. УЧР-17/1 (единичка).
На администрацию этого лагеря та же нет никакой управы, для них не существуют никакие нормы человеческой морали.
В этом лагере идёт скрытое и умышленное умерщвление людей туберкулёзом, садизмом, прямыми убийствами или доведением до самоубийства.
Забитых насмерть заключённых списывают как умерших от тяжёлых болезней.
А в соседнем регионе, в Краснодарском крае, 12 лагерей. При том здесь закончена постройка 11-й зоны на 10 тыс. человек.
Здесь творится тот же административный беспредел, что и в соседнем, Ставропольском крае.
Что интересно, всё это продолжается сегодня, когда вы читаете эти строки, и через 50 лет будет также продолжаться, и что более интересно ? это то, что никто в России не ударит палец о палец, чтобы этот произвол прекратился. Но если даже и ударят, никто к этому не прислушивается.
Теперь заедем в центральную часть российских концлагерей.
Город Рыбинск. Ярославская область. УЧР-ЮН-83/14 (Кресты).
В больнице врачи-лепилы обращаются с больными как со скотиной. Не обработав раны, наложат скобы и через пару дней отправляют назад, в зону, где вынужден потихоньку умирать. А в лучшем случае остаёшься инвалидом на всю оставшуюся жизнь.
В этом учреждении больные осуждённые находятся как подопытные кролики, над которыми проводят эксперименты разного рода.
И не дай-то Бог, если проявишь в чём-то недовольство, не только в адрес врачей-лепил, но и «шнырей-санитаров» бьют до смерти, а после смерти закидывают труп в одно из подвальных помещений, где полно крыс.
А когда за трупом приезжают родственники убитого, то им выдают труп с искусанными ушами, пальцами рук и ног, без носа и губ.
А в лучшем случае тебя замордуют психотропными средствами, так что после таких уколов становишься умалишённым и абсолютно ничего не соображаешь, и засыпаешь на несколько суток. Бывает, что от таких уколов многие засыпают навечно.
Таких лагерей, где идёт полный административный произвол, очень много в Свердловской, Владимирской, Саратовской, Тюменской, Новосибирской областях, на территории Коми, Карелии, Якутии, Алтайском и Красноярском крае!
На сегодня только в одном Красноярском крае насчитывается более 70-ти зон для заключённых, и в каждом лагере минимум по три тысячи заключённых.
В этих лагерях свирепствует не только лагерное начальство, но и лагерные полицейские из самих осуждённых — это опора администрации.
Если в тебе проявится что-то человеческое, если хотя бы одним словом возразишь против беспредела, творимого этими варварами, — считай, что ты уже не жилец.
Тебя убьют в любой для этого подходящий момент, а труп сбросят в тайгу на съедение зверям, спишут как на попытку к бегству или сбросят на дно бурной сибирской реки.
Такое открытое варварство имеет место во всех северных лесных лагерях.
Что творится в женских лагерях, не поддаётся никакому описанию.
В женских лагерях у матерей отбирают детей и молодых мам водворяют в ШИЗО. Чтобы сохранить молоко для ребёнка, она бывает вынуждена всё время пребывания в ШИЗО питаться собственным молоком.
Более того, в России среди администрации женских колоний есть тайные группы лиц, которые занимаются продажей не только у себя, внутри страны, но и за границу детей, родившихся в лагерях.
Большинство детей, которые были проданы за границу, были именно из женских колоний, они по разным причинам отбирались у матерей.
Одним из самых губительных методов, который применяется к женщинам, является и тот факт, что женщин отправляют отбывать срок в очень дальние края от родных мест.
Например, если осуждённая проживает на юге страны, то её отправляют отбывать наказание в северные регионы, в Мордовию, Красноярский край, Тюменскую или Архангельскую область.
Из-за дороговизны билетов в столь дальние края у родственников осуждённых не всегда получается приезжать на свидание и этим разрушаются родственные и семейные связи!
Часто бывает и так, что попадающая в тюрьму женщина бывает беременна или с грудным ребёнком.
Наверное, вы представляете себе в тюрьме женщину с ребёнком!
Мать и дитя видеть в тюрьме — это ужасно, и что самое ужасное — это то, что у беременных женщин роды принимают в присутствии конвойных и сразу же после родов отправляют женщину назад, в камеру.
А маленьких детей держат отдельно от мам.
Когда мать редко видит свое дитя, если она не может его обнять, приласкать, прижать к материнской груди когда хочет, этот ребёнок ей становится чужим, и многие матери вынуждены отказываться от своих детей.
Именно этих детей и продают, так как за них не отвечает никто, ни родители, ни государство!
И поступают с ними как хотят и делают с ними что хотят.
Наверное, нет такого ни в одной, даже в самой отсталой африканской стране, чтобы детей держали отдельно от мам и лишали их материнства.
Россия — это страна, где самая низкая цена человеческой жизни, поэтому здесь не принято говорить о каких-либо правах и достоинстве человеческой жизни.
Если описать весь ужас содержания за колючей проволокой женщин и малолеток, то вам, дорогой читатель, будет не только трудно, но и больно представить эту картину, поэтому я воздерживаюсь от многих страшных эпизодов насилия, которому подвергают сегодня женщин и малолеток в российских тюрьмах и лагерях.
Да я и не владею таким сильным пером, чтобы описать этот ужас. Пусть об этом напишут другие.
Вы, наверное, дорогой читатель думаете — неужели всё это правда, неужели такое возможно сегодня.
Но к нашему великому сожалению, это факт.
У меня принцип таков — говорить и писать правду, т. е. всё, за что могу нести ответственность и всё то, через что мне пришлось пройти и видеть в этих стенах.
И всю эту правду я стараюсь довести до вас без иллюзий и сказок, и надеюсь, что буду всеми вами правильно понят.
От всего этого ужаса раньше, бывало, меня охватывал шок, но это прошло.
У меня всегда возникает один очень удивительный для меня вопрос: почему другие страны мира позволяют русским садиться с ними за стол переговоров как с равными? Это до сих для меня остаётся загадкой.
Женщин содержат наравне с мужчинами и на тех же условиях, в сырых бетонных стенах, насильно навязываемый ежедневный рабский труд, а если ко всему этому добавить разного рода насилие и изнасилования со стороны сотрудников МВД, то это переходит все рамки человеческой морали.
Постоянный страх за свою жизнь, рабский труд — этот огромный хозяйственно-промышленный комплекс применяет дешёвую рабскую силу как здоровых, так и больных, как женщин, так и несовершеннолетних, что в конечном итоге приводит человека к полной деградации и истощению организма.
На воле в будничные дни, особенно по праздникам, сотрудники правохранительных органов проводят рейды по вылавливанию нужных и необходимых для них людей, и после отбора среди них нужной для них категории людей, на них вешают свои не раскрытые преступления, а также и те преступления, которые совершили сами сотрудники МВД.
Таким образом, заполняются поредевшие места за колючей проволокой!
Людей, у которых сохранилось человеческое достоинство, стараются загнать и уничтожить, и эти невинно загнанные сюда люди, уже выйдя отсюда, презирают не только общество, но и страну в целом. И более того, становятся самыми опасными для того же общества, которому были безразличны их судьбы!
Людей, которые хотят остаться людьми в этих стенах, таких администрация старается переводить на тюремный режим, в ПКТ, ШИЗО, в «пресс-хаты». А при длительном сроке и при таком режиме содержания, человек физически не выдерживает ежедневные психологические и физические нагрузки, и доходит до того, что не может мыслить логично.
Приведу вам, дорогой читатель, слова одного офицера из системы ИТУ МВД Российской Федерации майора Г. М. Р., сказанные им в минуты откровения:
«Во время инструктажа контролёров-надзирателей, регулярно проводимого, я вынужден говорить им о специальных методах уничтожения личности колониста, и о том, как его гнуть и ломать, если человеческое достоинство в нём ещё теплится. Делаю это не по собственной воле, а по инструктажу, получаемому раз в полгода на совещаниях с вышестоящими. В итоге получается круг: преступление, арест, следствие, суд, колония, воля, арест — и всё по новой.
Гайка закручена так сильно, что давно заржавела, и свернуть её непросто.
Вот она, машина террора и угнетения, ломки человеческих судеб и жизней. Рынок постоянной дармовой рабочей силы и способ наполнения этого рынка новыми поколениями!».
«Тише едешь, дальше будешь», — говорят русские. Следуя этому совету, и мы с вами, дорогой читатель, поедем дальше.
В особенности в северных регионах России очень много лагерей, которые находятся в недоступных местах, окружённые болотами, торфяниками и лесом, непроходимой тайгой, где на площади в 200-300 километров не услышишь и не увидишь ни живой души.
Такие лагеря недосягаемы для общественности и особенно для какого-либо контроля!
Дорогу в такие недоступные лагеря знают только сами сотрудники данных учреждений или местные охотники. Чтобы попасть в один из таких труднодоступных лагерей, необходима большая смекалка, риск и усиленный труд.
Надо идти по неизвестным тропам, через многочисленные реки, на пароме или пешком, преодолевая сотни километров непроходимой тайги.
До таких далёких лагерей идут и узкоколейные железные дороги, по которым ты можешь не доехать, а если доехал, то не приехать обратно.
Все эти дороги зимой закрываются.
И представьте себе, какому беспределу подвержены осуждённые, находящиеся в таких отдалённых лагерях!
В этой стране человеку трудно освободиться от вбитых с младенчества догм, от генов своих отцов.
Принуждение во всех сферах, вплоть до расстрела, есть метод выработки коммунистического продукта.
Отношение к заключённым в этой стране были и остаются сегодня как к классовому врагу.
Ленинская доктрина была кровью и плотью все 75 лет работы правохранительных и судебных органов, когда арест подследственного смотрелся как дополнительное доказательство его вины, как главный аргумент.
Методы ленинской доктрины в этой стране прижились как вши на заключённых, и эти методы сохранятся ещё многие и многие десятилетия, будут пересажены, искалечены и убиты сотни тысяч ни в чём не повинных людей.
Большевизм как таковой не имел будущего, он был для истории всего лишь временным, но тяжёлым и жестоким периодом не только для СССР, но и для всего мира. Это была своего рода болезнь — красная чума.
Хочется надеяться, что в скором будущем все мы окончательно расстанемся с этой заразой и вылечим свои ещё не зажившие раны.
Раны не проходят безболезненно, но хочется верить, что в нас найдется достаточно антивеществ, чтобы навсегда уничтожить болезнь — красную чуму, затуманившую мозги людям, живущим в стране, в которой горе называется счастьем, а террор — свободой.
— За что сидишь?
Все осуждённые всем им отвечают:
«Ни за что».
Они тут же задают повторный вопрос:
«У кого из вас ни спросишь, все вы отвечаете, что сидите ни за что. Почему вы все так говорите, вы всё равно что-то совершили противозаконное на свободе?»
Почему все заключённые им так отвечают, до их коротких мозгов не доходит.
Да, это правда, так и отвечают все — ни за что.
Такой ответ даже у тех осуждённых, которые совершили самые тяжкие и умышленные преступления.
Как только человек переступает порог тюрьмы, всё, с чем ему сразу же приходится сталкиваться, и всё, что он увидел с начала срока и испытал, пережил, думал, терпел, всё насилие, произвол, пытки, унижение и хамство, беспредел и произвол со стороны сотрудников следствия, суда, прокуратуры и работников СПИД, вся грязь и гниль этой системы, которую он испытал на собственной шкуре, приводит осуждённого к следующему логичному выводу: всё, с чем ему приходилось сталкиваться в своей жизни на свободе, все совершённые им грехи, мыслимые и немыслимые преступные деяния, всё плохое, что он сделал на свободе, — всё это ничто, одна песчинка в пустыне по сравнению с тем, с чем ему пришлось столкнуться в этой гнилой и жестокой яме, как только он перешагнул порог тюрьмы.
Плюс ко всему этому совместное судилище председателя суда, прокурора, следователя и адвоката.
Хотя у каждого из них своя функция, свои обязанности, но все они выступают на суде в качестве обвинителя и делают они это с таким профессионализмом, что неопытный в юриспруденции человек может и не заметить.
И что самое важное здесь — это то, что ни у кого из них не возникает не только вопроса, но даже и тени мысли о том, почему, по каким причинам, что побудило этого человека сесть на скамью подсудимых!?
Может, кто натолкнул его на этот шаг, а может, совершил неосознанно, по ошибке, мало ли что бывает в молодости, может, были какие-то безвыходные обстоятельства, трудности на работе, дома или тяжёлое социальное и экономическое положение?
Ни у кого из них не возникает мысль, что этот человек ни в коем случае не должен переступать порог тюрьмы, и если он его переступит, что он вернётся оттуда совсем другим человеком.
Ни у кого из них не возникает мысли о том, что это гражданин своей страны, что он частица своей Родины, что он не должен сидеть, что необходимо дать ему возможность опомниться, что из таких, как он, и создаётся общество.
Никто из них абсолютно не ударяет палец о палец, чтобы выручить его, спасти его, помочь ему, чтобы его не засосала это самая страшная геенна земного ада. А наоборот, они заталкивают сюда хладнокровно и бессердечно сотни тысяч молодых людей, настраивая их против своей страны и общества, и делают их инвалидами и более ярыми и опасными преступниками против самих себя — осознанно.
Следователи, судьи, прокуроры, сотрудники МВД-СИД — все они как компьютеры.
Им ещё с институтов заложили определённую программу, как роботам, вот они и работают по заданной программе.
А чтобы этот человек не сел на скамью подсудимых, но если он и попал туда — чтобы помочь ему, выручить, дать шанс, доказать ему, что он был неправ, открыть ему глаза, вызволить его оттуда, сделать всё, чтобы не засосала его это болотная и вонючая трясина, из которой он никогда не сможет выйти нормальным человеком, — вот для таких гуманных целей в России не было и нет никаких организаций.
Да, на бумаге есть. Более того, говорят и кричат об этом на весь мир и чуть ли не надрываясь.
Но на самом деле, в действительности — пусто, ноль.
Никакие организации, ни юридические, ни педагогические, ни общественные, ни церковные служители никогда не работали в этом направлении, а всегда всё делали наоборот.
Если человек по ошибке попал за решётку, все они осуждали его и бывали ещё более жестокими судьями.
И это есть, на мой взгляд, самая страшная и неизлечимая болезнь сегодняшнего общественного строя в России, потому что в этом виновато не только руководство страны, а в первую очередь само общество!
Сегодняшний ГУЛАГ, в конце 20-го — начале 21-го века — это есть российская цивилизация, это жизнь и быт её граждан.
Система насильственной работы никогда не исправляла человека, а только развивала в человеке ненависть к труду и к обществу!
Мне кажется, если человека хотят уничтожить, раздавить и наказать, унизить и опустить, его лишают свободной жизни, свободного волеизъявления мыслей и навязывают ему насильственный труд через насилие.
Если человека заставляют что-то делать из-под палки, насильно, он развращается.
Любой человек, как бы он ни был унижен, требует к себе уважения!
Заключённый и так знает, что он заключённый, и никакими дубинками и жестокими пытками не заставишь его забыть, что он человек!
Попав в этот российский круг ада, в эту трясину невежества, так называемые в народе тюрьмы и лагеря, увидев воочию всю её грязь, гниль, со всей её беспрецедентной несправедливостью, коварством и ложью, человек не винит себя ни чем. Даже в том случае, если он совершил умышленное, тяжкое преступление, у него не бывает абсолютно никаких угрызений совести за совершённое перед обществом!
В этом отношении осуждённый спокоен.
Я ловлю себе на мысли, что огрубеть и опуститься, отупеть и дойти до самого низкого уровня жизни может любой человек, и тогда к раскаянию вернуть человека невозможно.
Именно здесь, в этом сегодняшнем российском ГУЛАГе, в этом аде под названием СИД, откуда пишу эти строки, заканчиваются такие человеческие качества, как доброта и ласка, уважение к старшим и к младшим, любовь к народу и к Родине, любовь к природе и к животным, любовь к семье и близким, здесь заканчивается вера во всё святое и появляется недоверие ко всем и ко всему, злоба и ненависть.
В этой яме ада заканчиваются даже такие человеческие качества, как духовность и сердечность, и вместо них появляются такие чувства, как у змей и пауков — инстинкт самосохранения, а всё остальное уходит в небытие.
По этим меркам цивилизации, по этим меркам нравственности живет сегодняшний ГУЛАГ, а также сознание его граждан.
Вот почему у попавшего в этот замкнутый круг ада сразу же появляется мысль, а точнее, он в этом уверен на все сто процентов — что виноват не он, а сама система, государственный строй и общество, которые постарались загнать его в этот бесконечный и сокрушительный круг, в это бездонное жерло, сжигающее душу, сердце и тело, в этот круг земного ада.
Вот почему каждый осуждённый находящийся в российских тюрьмах и лагерях отвечает, что он сидит ни за что, и в этом своём ответе он абсолютно прав!
В начале моего срока мне ежегодно давали расписываться в бланке о том, что был осуждён справедливо по всем статьям Уголовного кодекса и что не имею никаких претензий к правительству и проводимой им политике и считаю, что меня осудили правильно.
Этот бланк мне подсовывали ежегодно.
Через два года после прихода к власти Горбачёва эти расписки у меня перестали брать. Но и после отмены этих расписок не прекращали вести против меня психологическую и физическую войну. Интересно, сколько же надо иметь человеку силы воли, чтобы не упасть и перенести все эти муки российского Ада!? Вот почему в продолжении многих лет я не видел ни малейщего признака раскаяния ни у одного осуждённого в совершённом ими преступлений!
ipvnews.org
16.09.11.