Елена Милашина, российская журналистка, продолжательница дела Анны Политковской.
Сегодня пятая годовщина убийства Анны Политковской, обличавшей войну в Чечне. И день рождения Путина, которому, как утверждают, убийство журналистки преподнесли в качестве подарка. А в прошлую среду свой день рождения с размахом (пригласив звезд Голливуда, знаменитый каталонский театральный коллектив Fura dels Baus) отмечал нынешний президент Чечни Рамзан Кадыров, которого считают заказчиком этого убийства. Кто расследует что-либо связанное с Чечней, погибает, но Елена Милашина продолжает эту работу для «Новой газеты», независимого издания, принадлежащего Михаилу Горбачеву и Александру Лебедеву. Именно в этой газете работала Анна Политковская. По приглашению каталонского Пен-клуба Милашина посетила Барселону.
— Наступит ли когда-нибудь ясность в деле Политковской?
— Кое-какими сведениями мы располагаем. Удалось поймать убийцу, Рустама Махмудова, и предъявить обвинение организатору преступления, сотруднику МВД Дмитрию Павлюченкову, который возглавлял отдел по прослушиванию телефонных разговоров и слежке. Ранее он проходил по этому делу в качестве свидетеля.
Отметим, что нет признаков, которые бы указывали на причастность к этому президента Чечни Рамзана Кадырова. Группа, занимающаяся расследованием, состоит далеко не из профессионалов. По прошествии пяти лет мы не знаем, кто отдал приказ. Никто и слышать не хочет о каком-либо свидетеле, заявляющем о причастности Кадырова. Предпринимались попытки обвинить олигарха Бориса Березовского, но отсутствуют доказательства. Первое судебное заседание было полным провалом Прокуратуры. Сейчас ожидается выступление свидетеля, и «Новая Газета» оказалась весьма полезной, поскольку нашла его. Второе судебное заседание обещает быть интересным.
Но я не знаю, удастся ли что-либо выяснить в ближайшем будущем или когда Путин снова станет президентом. Что касается Путина и его роли в этом деле, то мы в «Новой Газете» считаем, что он обо всем осведомлен, знает всю цепочку, и убийство можно было предотвратить. Мы обвиняем его за то, что он попустительствует безнаказанности и за то, что допустил это убийство. С тех пор более ста человек были убиты или избиты до смерти, но лишь об очень немногих случаях стало известно…
— 2009 год был особенно трагичным. По меньшей мере, были убиты семь человек, в числе которых активисты правозащитного движения и журналисты. Причем не только в Чечне и на Северном Кавказе.
— Государство дало сигнал убивать недовольных. Каждый случай не похож на другой. Наталью Эстемирову убили за правозащитную деятельность, и я считаю, что в этом весьма сильно замешан Рамзан Кадыров. Мы провели собственное расследование и пришли к выводу о том, что официальные расследования, как в случае с Политковской, имеет мало общего с действительностью.
— Вы лично расследовали убийство Эстемировой?
— Да. И знаем, за что ее убили, и кто отдал приказ. По этой причине представители Следственного комитета очень разнервничались, чтобы не сказать вышли из себя. Мы не называем имен. В итоге нам удалось добиться того, чтобы они сделали то, что должны были сделать с самого начала. Это то же самое, что и в деле Политковской: Следственный комитет не исследовал все возможные версии, а сосредоточился на обвинении Березовского. Но время идет, и свидетели умирают или пропадают.
2009 год был очень плохим. Среди прочих были убиты адвокат Станислав Маркелов и журналистка «Новой Газеты» Анастасия Бабурова. Они пытались доказать, что это дело рук националистов, но я уверена, что тут замешан кто-то другой, кого мы не знаем. Следствие продолжается и, по сравнению с другими процессами, идет не так уж и плохо. О других убийствах на Кавказе ничего не известно. В Чечне это убийство Заремы Садулаевой (и ее мужа). Ее убили те же люди, которые расправились с Эстемировой, тот же самый отдел чеченской полиции. И у Следственного комитета есть все имена. Зарема пропала в ходе спецоперации, проводившейся по личному распоряжению Кадырова. Ее жестоко пытали, а затем убили. Она была на втором месяце беременности. Делу Политковской уделяют внимание потому, что оно приобрело международный резонанс, и я хочу привлечь такое же внимание к убийству Эстемировой и Садулаевой.
— Олег Орлов, активист правозащитного общества «Мемориал», был вызван в суд за то, что возложил на Кадырова ответственность за смерть Эстемировой.
— Похищения и убийства в Чечне продолжаются, но после смерти Эстемировой «Мемориал» прекратил там свою деятельность. Люди просто перестали обращаться в «Мемориал» со своими заявлениями. Обвинение и преследование в судебном порядке Олег Орлова по обвинению в клевете были организованы по инициативе самого Кадырова и заместителя главы Администрации президента России. Это они решили оказать давление на «Мемориал». Моральная победа над Орловым была весьма важна. Потому и была убита Эстемирова, пытавшаяся побудить чеченцев забыть страх и рассказывать о творившихся беззакониях. Это тоталитарный режим, и народ считает, что сможет выжить только в том случае, если будет хранить молчание.
Бороться со страхом уже невозможно, но протесты продолжаются, выливаясь иные формы: этим летом 150 человек присоединились к боевикам, скрывающимся в лесах. И на то есть причина: что-то страшное произошло с ними самими или с их близкими, они были избиты или унижены.
— Какие цели преследуют боевики?
— Те же самые, что и в ходе второй чеченской кампании, начавшейся в 1999 году. Но только сейчас речь идет не только о борьбе за независимость Чечни, но и за создание так называемого Кавказского халифата, которую возглавляет Доку Умаров. Ежедневно совершаются убийства людей в Дагестане, Кабардино-Балкарии. Посмотрите, в Москве не так давно были совершены два теракта: в метро, в марте 2010 года и в аэропорте «Домодедово», в декабре того же года. А на Кавказе они совершаются ежедневно. Каждый день в России совершаются теракты, а средства массовой информации хранят молчание по этому поводу. Внимание привлекают лишь крупные теракты. В Дагестане обстановка ужасающая, там ежедневно убивают людей. Москва направила на Кавказ сотни, если не тысячи своих людей. Но Кавказ уже не Россия, и ксенофобия нарастает. Все больше людей выступают с лозунгом «Россия – для русских». Ежедневно происходят стычки между русскими и кавказцами. В прошлом году около Кремля состоялась огромная антикавказская демонстрация. Этих настроений, возникших в результате двух чеченских войн, в России можно было бы избежать.
— Терроризм на Кавказе и кремлевский режим каким-то образом опираются друг на друга?
— Еще как! Сложилась очень странная ситуация. Правящий режим извлек выгоду из захвата заложников в школе Беслана. Эти события укрепили позиции Путина и позволили ему не допустить проведения выборов в местные органы власти. Те, кто привели Путина к власти, чтобы заменить Ельцина, хорошенько все продумали. Вторая чеченская война ему очень помогла и сделала президентом. Я сомневаюсь в том, чтобы Путин лично имел какое-либо отношение к взрывам жилых зданий в Москве в 1999 году, или с захватом заложников в бесланской школе или терактом в театральном центре на Дубровке, но он воспользовался ими для того, чтобы свернуть процесс демократических преобразований. Я не знаю, что хуже: совершать убийства или использовать их в своих интересах, ради укрепления собственной власти, не расследуя их. В России ничего не расследуется. Путин никогда не отстраняет от должности тех, кто обладает низким профессиональным уровнем, наоборот, он их держит, сколь бы коррумпированными и бесполезными они ни были. А люди продолжают гибнуть. Такова созданная Путиным система. Все продолжают занимать свои должности. Эта система внушает больший страх, чем «Аль-Кайда», но она-то по крайней мере нелегитимна!
— А теперь Медведев и Путин поменяются креслами. Полагаю, Вас это не удивило.
— Это было предсказуемо с самого начала. Но, прежде всего, хочу поблагодарить за то, что это не называют выборами, как это сделали американцы. Любой лучше, чем Путин, даже Медведев, который по сути дела ничего из себя не представляет. Думаю, что молодежь будет эмигрировать. Фактически мы наблюдаем сейчас самую большую волну эмиграции из России, не считая той, что была после революции. Она самая крупная потому, что границы открыты. Многие понимают, что пока Путин президент, в России жизни не будет. Если ты живешь в России, то ты должен быть частью системы, потому что ты ежедневно должен давать взятки и бороться с бюрократией. Если сравнивать, то в США, например, жизнь может быть более надежной.
— Вы считаете, что все может усугубиться?
— Да, если к власти придут националисты. Российские руководители полагают, что могут держать их под контролем, однако это не так. Я не думаю, что Путин таким же, каким он был в начале этого века, он не будет таким, каким он был в течение восьми лет своего президентства. Поскольку цена на нефть не столь высока, дела в экономике весьма плохи, а коррупция стала столь неотъемлемой частью жизни, что детей учат давать и брать взятки как чему-то самой собой разумеющемуся, и человек даже чувствует себя неловко, если не дал денег врачу. Возможно, население России займет более активную жизненную позицию, и популярность Путина снизится. Он уже не будет тем героем, каким многие его себе представляли вначале. Может стать хуже, чем в девяностые годы, после распада СССР, потому что невозможно управлять страной. Если это произойдет во время нового президентства Путина, то станет ясно, что он всего-навсего кагебешник, а никакой не герой и не тот человек, который может управлять страной. После такого краха единственной властью может быть объединение людей, но оно произойдет не на демократической, а на националистической основе. Если мы начнем говорить, что Россия –для русских, то это выльется в гражданскую войну. Я не вижу будущего для нашей страны. Хотя она выживет, как делала это всегда, поскольку переживала и более драматичные моменты. А в историческом плане Путин – ничто.
— Как Вам удается работать в «Новой Газете» в такой обстановке?
— Я очень везучая, и очень счастлива от того, что работаю в «Новой Газете». Мне не кажется, что это опасно. Понимаю, что в России никто не может чувствовать себя в безопасности. Люди стараются не заводить детей, потому что не в состоянии их защитить. Точно такую же незащищенность ощущают мои родители, моя семья. Шесть убитых в «Новой Газете» за одиннадцать лет – это слишком много для небольшого издания. Да, в общем-то, и для любой газеты. Я проработала в ней десять лет. Я могла бы выбрать любое место работы, но сейчас понимаю, что смогу работать только в «Новой Газете», и если она закроется, то я перестану быть журналистом.
Я езжу в Чечню каждые два или три месяца. Это очень тяжело, потому что из-за страха люди перестали говорить. Россия – это уже не СССР, потому что границы открыты, но при этом нет и парламента, нет реальных выборов. Если ты ни во что не вмешиваешься, то и тебя не трогают, не лезут в твою жизнь, но есть кагебешный образ мышления, который не является нормальным.
— А как же журналисты получают доступ к сведениям?
— Люди предоставляют сведения, потому что знают, что в лагерь их за это не упекут.
— В какой-то степени «Новая Газета» тоже полезна нынешней власти, чтобы создавать видимость демократии
— Да. «Новая Газета» полезна нынешней власти до тех пор, пока не будет представлять для нее слишком большой опасности. Это приблизительно так же, как и с террористами. Никто, ни одна нефтяная компания не заявит, что не будет работать в России (журналист «Новой Газеты» Игорь Домников был забит молотком за то, что расследовал дело о коррупции в «Лукойле»), но убийство Политковской стало серьезным уроком для Путина, потому что все мировые лидеры – Меркель, Саркози — задают ему вопросы о ходе расследования этого дела: они верили ей больше, чем ему.
(«La Vanguardia«, Испания)
08/10/2011