Лондонская тяжба олигархов началась с анекдота.
Гуляет Борис Абрамович в сопровождении охранников по Слоан-стрит, занимается шопингом. Выходя из бутика Dolce & Gabbana, замечает, что Роман Аркадьевич заходит в лавку Hermes, расположенную через два дома. Борис Абрамович тотчас приказывает охраннику пулей бежать в припаркованный неподалеку лимузин и принести оттуда повестку в суд на имя Романа Аркадьевича. Далее следует стычка между двумя бригадами телохранителей. Борис Абрамович проникает в магазин и со словами: «А у меня для тебя подарок!» — пытается вручить повестку Роману Аркадьевичу. Но Роман Аркадьевич прячет руки за спину, и бумаги падают на пол. Однако Борис Абрамович не так прост: спустя 20 минут его адвокаты требуют предоставить им запись камеры видеонаблюдения, и суд признает повестку врученной.
В подобном саркастическом ключе можно описывать и дальнейшее, что многие и делают. Но мне (а я дал себе труд прочесть все опубликованные на сегодняшний день стенограммы судебных слушаний) видится в этом действе трагикомедия или даже трагифарс. Я не могу «с холодным вниманьем вокруг» относиться к событиям, ставшим поворотным пунктом в судьбе России на рубеже веков. Это материал для Тома Стоппарда, крупнейшего из ныне здравствующих драматургов Англии, к тому же неравнодушного к России. А если Стоппард будет отнекиваться, ссылаясь на незнание мира русских олигархов, его надо послать в лондонский суд с напутствием Ивана Васильевича из «Театрального романа»:
— А вы его изучите! Это очень легко. У нас в театре такие персонажи, что только любуйтесь на них… Сразу полтора акта пьесы готовы! Такие расхаживают, что так и ждешь, что он или сапоги из уборной стянет, или финский нож вам в спину всадит.
Конфликт заложен в самом типе личностей истца и ответчика. Публичный политик и одновременно «серый кардинал» Кремля, темпераментный и нетерпеливый Березовский олицетворяет эпоху, которую сейчас модно называть «лихими 90-ми». Никогда не выходящий из тени, тихий, молчаливый, дисциплинированный и, вероятно, закомплексованный бонвиван Абрамович — воплощение «нулевых». Мне все время кажется, что он не наигрался в трудном детстве в солдатики и кораблики: отсюда его страсть к собственному футболу и к яхтам, на которых только ядерных ракет, кажется, все-таки нет.
Дворцы и яхты наделали немало хлопот Роману Аркадьевичу в суде. Один из ключевых фактов, подвергнутых тщательному рассмотрению, состоит в том, что по условиям сделки по приобретению «Сибнефти» Роман Аркадьевич оплачивал личные расходы Бориса Абрамовича (в силу «моральных обязательств», утверждает ответчик). В своих письменных показаниях Роману Аркадьевичу вздумалось сказать, что он был «удивлен дорогостоящим образом жизни» Березовского и что сам он никогда не стремился вести такой же.
«А давайте оценим правдивость этого утверждения, — цепляется к фразе адвокат истца Рабиновитц. — Возможно, нам следует начать с недвижимости, которой вы владеете в Англии…» И начинает перечислять, всякий раз ожидая подтверждения от ответчика: поместье в графстве Уэст-Суссекс площадью в 420 акров (170 гектаров), дом в центре Лондона (начал с приобретения квартиры, постепенно скупил весь дом), вилла Шато-де-ла-Кро во Франции, принадлежавшая герцогу и герцогине Виндзорским…
«Когда-то она стоила дорого, но к моменту покупки сгорела дотла, — оправдывается Абрамович. — Мне потребовалось семь лет на ее восстановление и перестройку». «Вероятно, это обошлось недешево? — уточняет адвокат. — Я просто изучаю ваши слова о том, что вы не интересовались дорогостоящим образом жизни». На это Абрамович заявляет, что не интересовался тогда, когда оплачивал частный самолет и виллы Березовского, но после покупки футбольного клуба «Челси» стал интересоваться — ноблесс оближ.
В отличие от многословных, сбивчивых, обильных показаний Березовского, который все пытался объяснить суду специфику того периода в истории России, когда он мог гарантировать деловому партнеру победу на аукционе и подпись президента под нужным указом, показания Абрамовича на перекрестном допросе можно выразить одной фразой: «Ну чего пристали?» Он и вправду не понимает, почему он должен тут стоять и отвечать на дерзкие вопросы.
Допрос спотыкается на каждом шагу. У английских стряпчих буквально плавятся мозги от напряжения. Они не в силах понять эту самую специфику. Истец и ответчик в один голос отказываются признать свои бизнес-схемы коррупционными, а порознь Борис Абрамович не согласен считать себя «крестным отцом», а Роман Аркадьевич — называть Березовского своей «крышей». Я, кстати, проверил: слова krysha пока нет в Оксфордском словаре. Но в лондонском суде оно употребляется без перевода.
Не добившись вразумительного ответа, адвокат бросает один вопрос, хватается за другой. «Правильно ли я вас понял, г-н Абрамович?» — «Совершенно неправильно. Вы все больше и больше отклоняетесь от истины…» «Г-н Абрамович, вы должны отвечать на вопрос, а не комментировать, отклоняется или не отклоняется от истины г-н Рабиновитц!» Адвокат Абрамовича Сампшн поднимает вопрос о трудностях перевода: «Миледи, в русском языке, как в немецком, сказуемое часто стоит в конце фразы, поэтому желательно, чтобы мой просвещенный друг (так называют друг друга адвокаты) воздерживался от употребления сложноподчиненных предложений…» — «О, виноват, кажется, я опять употребил сложноподчиненное предложение!»
1 ноября слушание открывается сообщением судьи Элизабет Глостер: «Мне сказали, что запах горелой резины не повод для беспокойства. Он исходит от дорожных работ вне здания суда». Это ответ на жалобы, что в зале воняет серой.
В этой тяжбе как в капле воды выразилась вся безнадежная суть извечного русского спора о том, кто виноват, что делать и кому на Руси жить хорошо. Мы не узнали всего, но узнали многое о недавней российской истории. Что же касается претензий Бориса Абрамовича к Роману Аркадьевичу, то их описал еще Островский:
РИСПОЛОЖЕНСКИЙ. Да вы мне еще тысячи полторы должны.
ПОДХАЛЮЗИН. Должны! Тоже должны! Словно у него документ!
Документа у Березовского нет, а на нет и суда нет. Это позиция ответчика. Но, кажется, нашелся и документ: запись разговора тяжущихся олигархов, тайно сделанная в аэропорту Ле-Бурже, — та самая, где Роман Аркадьевич говорит: «Ой, мы оба в такой жопе!», а Борис Абрамович с ним соглашается: «Думаю, да».
До жопы Роману Аркадьевичу еще далеко. Но его репутация подорвана бесповоротно. Шантажист, да еще и вероломный, — это как-то совсем не комильфо. Похоже, что и суд он проиграет.