«Кто-то справедливо заметил, что в типе чеченца, в его нравственном облике есть нечто, напоминающее Волка. Лев и Орел изображают силу, те идут на слабого, а Волк идет на более сильного, нежели сам, заменяя в последнем случае все – безграничной дерзостью, отвагою и ловкостью. И раз попадет он в беду безысходную, то умирает уже молча, не выражая ни страха, ни боли, ни стона» (В. Потто, XIX век).
«Волко-люди»
Как известно, на чеченском государственном гербе изображен одинокий Волк под луной, а чеченский государственный гимн начинается со слов: «Мы родились той ночью, когда щенилась волчица». Даже некоторые чеченские публицисты текст этого гимна ошибочно приписывают покойному писателю Абузару Айдамирову, хотя он в своем романе «Долгие ночи» отмечает, что это – слова из старинной боевой песни чеченцев. Текст этой боевой песни можно найти во многих изданиях чеченского фольклора и эпоса – как на чеченском языке, так и в переводах на русский. В песне упоминаются «кхахпа-элий» («продажные князья»), как объект военного нападения, что позволяет датировать появление этой песни XVI –XVII столетиями, когда чеченцы совершили то, что в научной литературе принято называть «антифеодальной революцией», «установлением тейповой республики».
«Волчья атрибутика» в современной чеченской государственной символике далеко не случайна. Она имеет глубочайшие культурно-исторические традиции. Об этом, в частности, свидетельствует то, что в чеченском языке мы обнаруживаем странное слово «берзлой», которое обычно на другие языки переводят как «волки». Действительно, слово «волк» на чеченском звучит как «борз», а «волки», соответственно, «берзлой». Но здесь появляется одна загадка. Заключается она в том, что нет в природе ни одного другого животного, кроме волка, к названию которого чеченцы добавляли бы ставшее суффиксом древнейшее слово «лой», означающее буквально «люди». Необходимо подчеркнуть еще одно обстоятельство: эпитетом «берзлой» чеченцы обозначают, как правило, людей, бойцов, проявивших высшую воинскую доблесть.
Сам суффикс «лой» довольно часто встречается в чеченском языке в том случае, когда нужно обозначить профессию или какой-нибудь иной человеческий признак. Приведем примеры. «ТIемлой» по-чеченски означает «воины», а буквально это слово переводится как «люди войны» («тIом» – война, «лой» – люди). Есть в Чечне такие тайпы как БIавлой – «люди башен» («бIав» – «башня»), ТIерлой – «люди с вершины» («тIер» – «с вершины», «сверху»), Арселой – «горные люди» («арц» – «лесистая гора») и т.д. Армян чеченцы называют Эрмлой – «люди (страны) Арм», татар – «ГIезлой» (вероятно, название связано или с хазарами, или с Казанью, на этот счет нет единого мнения). Такие примеры многочисленны.
Загадка же, о которой мы говорим, проявляется в том, что слово «люди» («лой») присутствует в названии представителей животного мира, волков, причем, без этого слова, ставшего со временем суффиксом, название волков во множественном числе не употребляется. По нормам чеченского языка, слово «волки» должно бы звучать «берзаш», однако оно звучит буквально как «волко-люди», «волчьи люди». Почему? Ответ на этот вопрос открывает нам очень интересные исторические и этнографические параллели, уводящие в глубину столетий. Дело в том, что кланы профессиональных воинов, называвшихся «волчьими людьми» существовали у очень многих народов с древнейших времен. Но в живом языке, в актуальном применении, это выражение «волчьи люди» сегодня сохранилось только у чеченцев.
Символ Волка в древних культурах
Вкратце изложим, каким в древних культурах было восприятие образа Волка. В Хеттском царстве (II тыс. до н.э.) Волк играл особую роль, воплощая в себе сакральные качества. Волк и волчья стая считались образцом сплоченности, доблести и мудрости. Кроме того, хетты полагали, что Волки наделены даром предвидения. Так, царь Хаттусили I (XVII век до н.э.) обращаясь к собранию (панкусу), призывает своих воинов «быть единым целым, как волчий род». Воины, носящие волчьи маски, выделялись у хеттов в особую категорию. Обратим внимание на то, что в хеттской клинописи для обозначения этой категории воинов использовались детерминативы BAR.RA-as и LU (LO), имеющие шумерское происхождение. Если перевести клинописные значки в буквенную графику, это сочетание звучит весьма похоже на чеченское «берзлой», тем более, что шумерограмма LU (LO) означает, как и в чеченском, «человек».
О человеке, проявившем незаурядные качества, выделившемся из общей массы людей каким-то выдающимся поступком, хетты говорили: «Он сделался Волком». В Древней Индии в подобных случаях о человеке говорили: «Он есть Волк». Чеченцы в этих формулах сразу же услышат свое: «И кIант цхьа Борз ю!» («Этот парень – настоящий Волк!»). Стоит добавить, что этот лестный для чеченцев эпитет не во всех случаях связан с проявлением воинской доблести, хотя чаще всего, конечно, Волком (Борз) или Волками (Берзлой) у чеченцев называют людей, отличившихся на воинском поприще. Отметим также, что наречение Волком, с употреблением «женского» и «тварного» классного показателя «ю» («йу»), – единственный случай в чеченской традиции, когда это не воспринимается мужчинами как оскорбление достоинства. Во всех остальных случаях по отношению к мужчине необходимо употреблять классный показатель «ву».
Знаменитый Ахиллес – образцовый воин для эллинов, по словам Гомера, имел «волчье сердце», то есть воспринимался как воин-Волк. В Древней Греции о молодом воине, впервые убившем в бою врага, говорили: «Он стал Волком». Это в точности соответствует древнегерманской традиции, когда о воине, сразившем в бою первого своего врага, говорили: «Он будет отныне называться Волком». Вообще у древних германцев самые доблестные воины назывались «люди-волки», носили плащи из волчьих шкур и у них практиковался даже воинственный «танец Волка», чтобы поднять перед битвой боевой дух у воинов. В Древнем Риме Волк почитался как символ божества войны Марса, считалось, что появление волка перед битвой сулит победу. Отборные римские воины из преторианской гвардии, «лучшие из лучших», носили на шлемах капюшоны, сделанные из волчьих голов, и часто покрывали спину и плечи волчьими шкурами.
Волк как олицетворение воинской доблести обнаруживается повсеместно. Лучшие воины у древних балтов назывались «слугами Волка». У древних славян Волк почитался настолько, что его название было табуировано, и заменялось словом «лют», «лютый». Одно из славянских племен – лютичи – считались «детьми Волка» и отличалось неукротимостью в бою. Одним из самых почитаемых героев древних славян был Волк («Волх») Всеславович, о котором эпос повествует, что при его рождении «подрожала сыра земля, а синея море сколыбалося». Вообще, в древнем мире было много народов и племен, чьи названия означают «Волки»: таковы племена Lukani в Италии, Даки на Балканах, Орки во Фригии, Урги – одно из сарматских племен на Кавказе и т.д. Но чтобы не перегружать эту работу историческими подробностями, остановимся пока на этих примерах и поговорим далее о знаменитых викингах-берсерках.
Кавказские корни викингов
У скандинавских народов (северных германцев) олицетворением мудрости и идеальным прототипом воина считался легендарный король Один (Водан) – родоначальник древнейших королевских династий Европы, пришедший на север со своими сыновьями и другими спутниками откуда-то с юга, а точнее – с Кавказа. Одну из хроник, повествующих о кавказском происхождении Одина и вообще викингов (норманнов) составил средневековый германский летописец Саксон Анналист. Множество таких же преданий, позволяющих считать именно Кавказ прародиной викингов, известны, в частности, в Исландии, где, благодаря длительной островной изоляции, в наиболее полном виде сохранилось культурное наследие викингов и их речь (старонорвежский язык).
Американский исследователь Мэнли П. Холл, ссылаясь на эти свидетельства, так пишет о кавказском происхождении Одина: «Как явствует из северных хроник, Зигге, вождь азиатского племени Aser, в первом веке христианской эры привел племя с Каспийского моря на север Европы. Он прошел от Черного моря в Россию, где оставил в качестве правителя одного из своих сыновей; то же он сделал в Саксонии и Франкии. Затем он двинулся в Данию, которая признала в качестве правителя его пятого сына Скольда, и оттуда в Швецию, где Гильф, отдав почести удивительному страннику, посвятил его в свои Мистерии. Тут Зигге и правил. Столицей империи он сделал Зигтуну, дал новый кодекс законов и основал священные Мистерии. Сам он взял имя Один, основал жреческий клан из 12 Дроттаров, проводивших секретные богослужения, вершивших правосудие и как пророки осуществлявших предсказания судьбы».
Привлекает внимание то, что, судя по древнегерманским преданиям, личность короля Одина тесным образом связана с Волком. Так, Одина в его походах всегда сопровождают два волка, и сам он часто обращается в это хищное животное. Но особенно интересно то, что постоянными спутниками, Одина, его свитой, являются 12 воинов-берсерков, которые носят название «ulf-hedhinn». Это слово в буквальном переводе со старонорвежского означает «воин-волк».
Мы уже писали выше, что у многих древних народов, в том числе и у чеченцев, отборные воины назывались Волками, носили «волчьи» атрибуты (маски, капюшоны, плащи из волчьих шкур), так что, совсем неудивительно, что эта традиция была присуща и воинственным викингам. Таким образом, получается, что этот тип воинов, составлявших в легендарные времена почетный эскорт Одина, а в исторические времена составлявших наиболее боеспособную часть варяжских дружин, носят как бы два названия: «берсерки» и «воины- волки» («ulf-hedhinn»).
С трактовкой названия «ulf-hedhinn» нет никаких проблем, так как оно имеет свое четкое объяснение в старонорвежском языке и означает «воин-волк», а в буквальном переводе – «воин, носящий шкуру волка». Что касается происхождения слова «берсерк», то оно до сих пор туманно и вызывает большие споры среди историков и языковедов-германистов.
Отметим, что вообще-то в оригинальном, первичном звучании это слово произносилось как «borsork» (с умлаутом), что приблизительно соответствует русскому написанию «бёрсёрк». Так вот, одни лингвисты считают, что это слово означает «медвежья рубашка», другие предпочитают переводить его как «воины-бароны», третьи трактуют его как «воины- медведи». Но тут возникают затруднения. Дело в том, что ни один из исторических источников не упоминает о том, чтобы берсерки когда-нибудь в бою надевали на себя шкуру медведя. Напротив, они всегда и неизменно вступали в бой в волчьих шкурах, да и само их название «ulf-hedhinn», как уже отмечалось выше, означает буквально «воин, носящий волчью шкуру».
Что касается другой трактовки («воины- бароны»), то и она отвергается большинством ученых- германистов, так как баронов среди викингов никогда не было – этот феодальный титул возник впервые у франков. В Западной Европе его носили крупные землевладельцы- дворяне, феодалы-синьоры, являвшиеся непосредственными вассалами короля. Действительно, трудно представить себе, чтобы берсерки, не знающие в жизни ничего, кроме воинского ремесла, и не обладающие почти никаким имуществом, кроме оружия, могли иметь что-то общее с богатыми феодалами – владельцами замков, земель и крепостных крестьян.
«Берсерки» – это «берзлой»?
При анализе слова «берсерк», наиболее часто встречается такая его разбивка: берс-эрк (bors-ork). Учитывая «кавказское» происхождение Одина в частности, и викингов вообще, и даже без учета этого происхождения, привлекает внимание схожее звучание этого слова с чеченским словом «берзлой», которое мы разбирали в начале этой статьи. «Берз-лой» («Волко-люди») и «Берс-эрк» («Волко-воины») – как мы видим, начальные компоненты этих слов, означающие «волк», в обоих случаях звучат почти идентично («с» и «з», как известно, являются глухим и звонким вариантами одного и того же звука).
Раз Один переселился в Скандинавию с Кавказа, и раз берсерки являются постоянной воинской свитой, дружиной Одина, мы вполне можем допустить, что и этот термин, смущающий своей загадочностью ученых германистов, пришел к северным германцам с Кавказа. Иными словами, Один ушел на север с Кавказа в сопровождении отборных воинов, «воинов-берзлой», потому что вялый и нерешительный человек едва ли соблазнился бы столь длительным походом с его опасностями и туманными перспективами.
Если тождество между компонентами «берс» и «берз» представляется нам очевидным, то сложнее найти тождество между компонентами «эрк» (ork) и «лой». Но сложность эта довольно успешно преодолевается, если вспомнить, что в древнегерманских языках этим словом и его различными вариациями обозначалось войско, воины, а в более общем смысле – «вооруженный народ» (как известно, в древних обществах только воины считались полноценными гражданами). И вообще, словообразовательная основа «er», «(h)er», «ger» лежит в основе большинства индоевропейских обозначений «войска», «воинов», «героев» и т.п.
Но не только в индоевропейских. Так, в шумерском словом «eri» называли «войско», «вооруженный народ», у грузин «(h)eri» – «дружина», «войско», у чеченцев «гIайр» – «отряд наездников», «дружина». Эти примеры можно продолжать очень долго, но итогом их будет вывод о том, что термин «берс-ерк» является точной смысловой калькой «ulf-hedhinn» и обозначает, как и чеченское «берз-лой», буквально «волчьи воины», «воины-волки».
Известный традиционалист Мирче Элиаде, ссылаясь на скандинавскую «Сагу о Вёльсунгах», повествующую о берсерках Сигмунде и его сыне Синфoтли, надевших волчьи шкуры и бессильных расстаться с ними, пока не совершат воинских подвигов, отмечает: «Трансформация в волка – то есть ритуал надевания волчьей шкуры – составляла важнейший момент инициации в мужское тайное общество. Надевая шкуру, инициируемый перенимал поведение волка; другими словами, он становился воином-зверем, непреодолимым и неуязвимым. «Волками» называли членов индоевропейских военных обществ».
Мы можем добавить, что такие же тайные воинские союзы бытовали когда-то и у чеченцев. Странно, что во всей чеченской научной литературе удалось обнаружить только одну, прошедшую почти незамеченной, статью на эту тему, с описанием методики подготовки этих «супер-воинов». Написала эту статью Зулай Хасбулатова, еще в начале 80-х годов. Но это – самостоятельная тема.
В завершение можно сказать, что символика Волка в чеченской национальной Традиции уходит в баснословную древность, и ее реанимация в государственной атрибутике ЧРИ имеет глубокий смысл. Заключается он в том, что в грозные периоды времени, когда самой востребованной профессией в обществе становится профессия воина, защитника Отчизны, в самой генетической памяти народа воскрешают наиболее актуальные образы и символы. Именно поэтому мы видим Волка на гербе нашей сражающейся Родины, именно поэтому с «волчьей» темы начинается наш государственный гимн.
И ничего «языческого» нет в этих символах, потому что нельзя считать проявлением «язычества» доблесть и стойкость в защите Отчизны. Когда же наступят мир и покой на чеченской земле, символ Волка отступит в тень, давая место иным символам и образам, чтобы в час испытаний снова выступить вперед в общественном сознании.
Вахид Астемиров, «Нохчи-Майд» 5.02.08.