Тунис, Египет и Киргизстан, где в прошлом году прошли народные революционные движения, положили начало серии двухсторонних контактов, чтобы извлечь уроки из грузинской истории успеха.
В 2003 году она неизменно болталась в самом низу всевозможных мировых рейтингов. Но вот, восемь лет спустя после революции роз Грузия поднимается на подиум реформаторов, работу которых отметил Всемирный банк. Ее модель реформ, которая напоминает электрошок как скоростью, так и условиями, вызывает интерес новой египетской и тунисской элиты.
Грузия, которая осталась в изоляции на постсоветском пространстве после войны августа 2008 года, стала примером и предметом для обсуждения на Украине, в Киргизстане, Казахстане и даже России. Идеологический реванш у советско-российской системы, которую грузинские лидеры неизменно называют злом.
Михаил Саакашвили и его команда разрушили порочный коррупционный круг и добела отмыли свою маленькую кавказскую республику. Они порвали с советским наследием и решили стать частью Запада. Этот небывалый план еще не доведен до конца, но уже сейчас вызывает восхищение… и вопросы.
Добродетельный круг реформ
Все началось в 2003 году с революции роз, во время которой массовое народное движение поддержало новое правительство во главе с Михаилом Саакашвили. Эдуард Шеварднадзе, министр иностранных дел СССР с 1985 по 1990 год и президент Грузии с 1992 года, согласился уйти. Оппозиционеры сплотились вокруг одной идеи: искоренения коррупции.
Ожидания людей после революции были как никогда высоки и требовали немедленного удовлетворения. Таким образом, исполнительная власть решила провести серию жестких реформ, ударив по коррумпированным полицейским, чиновникам и политикам. Все это транслировалось по телевидению и стало чем-то вроде нового типа реалити-шоу. Послание было предельно четким: мириться с коррупцией больше никто не будет, а закон одинаков для всех.
Реформа автоинспекции (июль 2004 года) стала для многих примером. Она была самым коррумпированным (или по крайней мере наиболее «заметно» коррумпированным) органом государственного аппарата. В результате она стала целью номер один. Накануне реформы напряжение возросло до предела.
«Накануне вечером мы опасались массовых волнений. Если разом уволить 16 000 полицейских, стоит ждать худшего. Мятежа или даже гражданской войны», — рассказывает разработавшая реформу Елена Коштария.
Однако ничего подобного не случилось. Амнистия и выплата двухмесячной зарплаты заставили полицейских смириться. Подготовка молодых офицеров, повышение зарплат, появление полицейских инспекторов, централизованная система электронной оплаты штрафов — все это способствовало успеху реформы. Результаты опроса общественного мнения, который провел в 2010 году Международный республиканский институт, служат наглядным тому подтверждением. Положительная оценка работы автоинспекторов достигла отметки в 84% против… едва ли 10% в 2003 году. Настоящее чудо за рекордные сроки.
Параллельно принятые меры по реформе государственной и экономической системы позволили быстро придать Грузии финансовую устойчивость. Налоговые сборы обеспечили постоянство реформ, эффективность которых была должным образом воспринята населением. И не только она.
То, что раньше описывали как «культурное наследие» преступности, бандитизма, воровства и коррупции, доживает свои последние часы. Грузинский опыт доказывает (это особо отмечается в отчете Всемирного банка), что культурный детерминизм не может быть объяснением для укоренения повальной коррупции. Страна может избавиться от нее, если обладает настоящей политической волей.
Ограничения грузинской модели
Соавтор доклада Елена Имнадзе подчеркивает особенности грузинской модели, но в то же время избегает оценок ее значимости.
«Успех реформ неоспорим, его подтверждает прочная статистика. (…) Помимо всего прочего, этот успех опирается на сильную политическую волю, централизованную исполнительную власть, которая по самой своей природе в будущем может поставить под угрозу пройденный путь».
Однако затем начала раздаваться и критика… В 2007 году народные антиправительственные демонстрации привели к яростным столкновениям между полицейскими и протестующими. В тот момент на полицию обрушилась целая буря критики – за применение силы.
Позднее, через несколько месяцев после победы Михаила Саакашвили на новых президентских выборах, разразилась война августа 2008 года: разгром армии и переход под контроль России 20% территории страны (пусть даже Абхазия заявила о своем отделении еще за 15 лет до этого, а Южная Осетия также по сути не подчинялась Тбилиси). В целом, этот военный эпизод оставил в общественном мнении незаживающий шрам от быстрого и жестокого нападения российских солдат.
Как бы то ни было, после конфликта правительство смогло получить международную помощь, которая была призвана поддержать процесс принятия реформ и развития инфраструктуры. Реформаторский крестовый поход вновь набрал обороты. Риторика о российском враге стала лейтмотивом приобретших патриотическую глубину выступлений грузинского лидера.
Что касается населения, хотя грузины и признали улучшение их жизненного уровня, безработица и застой на политической арене (как на местном, так и национальной уровне) рождают все растущую горечь.
Официальный уровень безработицы в столице составляет 15,5%, что на два пункта больше, чем в 2004 году. Что касается неофициальных исследований, Национальный демократический институт говорит о 67%.
«Последние пять лет у нас складывается положительная миграционная ситуация. Экономика бурно развивается. Перед грузинами открывается все больше возможностей для трудоустройства», — объясняет замминистра по европейской и евроатлантической интеграции Георгий Барамидзе. И действительно, необычайный экономический рост в 7% отметает все возражения.
Тем не менее, среднестатистического грузина мало волнуют цифры: у него неизбежно складывается ощущение, что страну преподносят на блюдечке иностранцам (их активно призывают к инвестициям в Грузию), но его самого к столу не приглашают.
В прошлом году, когда во время встречи в Париже я спросил замминистра иностранных дел Торнике Гордадзе о реформах и недовольстве населения, тот лишь расхваливал мне экономические реформы, а затем презрительно заявил, не скрывая разрежения этим вопросом и гордости за свои аргументы:
«Если бы вы побывали в Грузии, то увидели бы, что в деревнях люди ничего не делают, а только целыми днями курят и играют в нарды».
Проблема именно в этом: «мишисты» в своем большинстве ведут себя только так. Эти современные крестоносцы убеждены в преимуществах реформ и стремлении президента сделать Грузию «современной и цивилизованной» страной. Чтобы об этом ни думало население.
Западный контроль
Как бы то ни было, «мишисты» не обладают полной свободой действий. Эти прилежные ученики Запада находятся под его постоянным присмотром, так как займы и помощь для развития выделяются только при условии демократических подвижек.
США, Европейский Союз и НАТО внимательно рассматривают достижения кавказской республики. В настоящий момент несколько международных организаций, в том числе Всемирный банк и Европейский банк реконструкции и развития, приветствуют достигнутый прогресс в сфере реформирования страны, однако поднимают вопросы насчет независимости судебной системы, а также отсутствия разнообразия на политической арене и прозрачности СМИ.
Недостаточная независимость судов нередко становится объектом критики. Сразу несколько неправительственных организаций говорят о самоуправстве в вынесении судебных решений и чрезмерно тяжких мерах наказания за незначительные правонарушения. В результате Грузия уверенно занимает второе после США место в мире по числу заключенных на душу населения.
Председатель комитета по внешним связям грузинского парламента Акакии Минашвили так комментирует эту ситуацию:
«Первый этап реформ нужно было проводить максимально жестко. Нужно было очистить систему. Сегодня наши тюрьмы забиты, но уровень преступности минимальный. Сейчас мы движемся по направлению к более либеральному режиму, к мерам пресечения без лишения свободы, к условным срокам».
На первый план в политико-информационной сфере страны вышло взбудоражившее ее дело Иванишвили. «Кремлевский кандидат», как неизменно называют его противники, до сих пор не может вернуть грузинское гражданство. Этот грузин с французским паспортом открыл по всей стране центры в поддержку его проекта «Грузинская мечта», однако объединение всех изгоев «саакашвилизма» несколько подпортило его репутацию.
«Согласились ли бы вы во Франции, чтобы человек с состоянием в несколько миллиардов долларов (больше всего ВВП Грузии, — прим. Slate.fr) финансировал бы партию на собственные деньги? Нет», — говорит Минашвили. Дело закрыто. Пока.
Парламентские выборы, которые после конституционной реформы имеют большее значение, чем президентские (январь 2013 года), состоятся уже в октябре. Предупреждения Запада насчет смещения режима в сторону авторитаризма вновь подталкивают «мишистов» к тому, чтобы использовать дипломатию и сделать из выборов «тест» для будущего грузинской демократии. Минашвили не сомневается в успехе президентской партии «Единое национальное движение»:
«Грузия — это страна, которая открыта для всех наблюдателей, любых проверок Совета Европы, Европейского Союза и НАТО. Мы просим провести мониторинг наших реформ. Мы открыто выдвигаем свою кандидатуру на вступление в эти структуры, и нам нечего скрывать. В 2008 году нам сказали, что президентские выборы станут проверкой. Мы ее прошли. В 2010 году то же самое было с парламентскими выборами, мы прошли и это испытание. В этом году мы пройдем его снова».
В доказательство своей доброй воли Михаил Саакашвили недавно предложил ОБСЕ отправить в страну наблюдателей на долгосрочной основе, от чего организация обычно воздерживается… ПРООН в свою очередь профинансирует программу наблюдения за освещением выборов в СМИ. Посмотрим, что из этого выйдет.
Неизменный интерес
В конце концов, нужно отдать должное «мишистам». Они могут быть кем угодно, однако успех реформ в Грузии — это безусловный факт. Менее, чем за десять лет республика буквально преобразилась, выделившись на фоне своих бывших советских товарок. Кроме того, последние месяцы грузинская модель вызывает все растущий интерес у некоторых иностранных правительств.
«Мы не хотим никого ничему учить. Мы еще сами учимся на наших реформах. Но их успех в здравоохранении, образовании, экономике и госструктурах заинтересовал ряд правительств. Мы готовы к обмену опытом», — подчеркивает Георгий Барамидзе.
Тунис, Египет и Киргизстан, где в прошлом году прошли народные революционные движения, положили начало серии двухсторонних контактов, чтобы извлечь уроки из грузинской истории успеха.
Украинские и российские журналисты говорят о ней на страницах газет. В России, стране с совершенно иными условиями, тоже начинают говорить о Грузии, которой удалось покончить с коррупцией (российские телеканалы ни за что об этом не расскажут). Некоторые представляют грузинский путь как альтернативу российскому неосоветизму, который подрывает развитие стран на постсоветском пространстве.
Так, например, зять президента Казахстана Нурсултана Назарбаева (его отношения с Москвой выглядят совершенно безоблачными) Тимур Кулибаев открыто говорил о превосходстве грузинского пути развития перед российской моделью.
Но применима ли такая модель реформ в России, Казахстане и на Украине? Особенно с учетом размера этих государств?
«Михаил Саакашвили отвечает утвердительно. Именно об этом он говорил в январе во время представления этого доклада в Вашингтоне. По его словам, там это будет даже проще, потому что в маленькой стране у всех есть связи с людьми во власти, и ее реформы означают удар по семьям», — отвечает Елена Имнадзе.
У кого есть сомнения? «Мишисты» по определению убеждены в праведности своего крестового похода. В этом и кроется их сила, злоупотреблять которой им все же не стоит.
28.05.12.