Признание коллаборациониста

Уполномоченный по правам человека в Чеченской Республике Нурди Нухажиев в интервью «Кавказской политике» рассказывает о том, как работал этот «конвейер смерти», и почему родственникам пропавших без вести людей не дают ответа на вопрос об их судьбе.

-Тяжелейшее наследие двух войн в республике – большое количество безвестно пропавших людей. Сколько их, по Вашим данным?

— По нашим данным, количество насильственно похищенных и пропавших без вести на территории Чеченской Республики составляет 4825 человек. По неофициальным данным, их количество значительно больше – порядка 7 тысяч.

— Кто они, эти люди, в большинстве своем? Это – те, кто вышли из своих домов и не вернулись? Те, кто были задержаны на блокпостах, улицах? Похищены из своих домов?..

— Речь идет о повсеместных случаях. Но большая часть людей задерживалась в ночное время и насильственно увозилось из своих квартир и домов. Часть задерживалась на блокпостах. Затем они бесследно исчезали.

— Кем являются эти люди по возрасту, роду занятий и т.д.? Имели ли они, по Вашим данным, отношение к НВФ?

— Это – люди разных возрастных групп и рода занятий, причем совершенно мирных профессий. Никто не утверждает, что среди тысяч похищенных граждан не могло быть людей виновных перед законом. Но государство обязано в таком случае предъявить гражданину обвинение и назначить наказание, адекватное тяжести преступления. И пусть всё общество знает, за что наказан тот или иной гражданин. Вот тогда не возникнет никаких вопросов.

— Жители каких населенных пунктов чаще всего похищались? Или похищения все-таки были повсеместным явлением?

— Наибольшее число похищений пришлось на пик антитеррористической операции в период с 1999 по 2004 год. В этот период времени на территории Чеченской Республики практически отсутствовали механизмы защиты прав граждан, чем и пользовались по сути почувствовавшие безнаказанность преступники.

— Вы в своих заявлениях, выступлениях нередко делаете акцент на том, что случаи похищений жителей республики правоохранительными органами плохо расследовались, особенно в первые годы КТО. В чем Вы видите причину неэффективного расследования этих дел?

— Тяжело провести какие-то параллели потому, что так называемые «зачистки» проводились практически повсеместно, и, как правило, жертвами таких карательных мер становились совершенно непричастные к вооруженному противостоянию люди. Мало случаев, когда в руки федералов попадали вооруженные боевики. Просто человек не понравился или вызвал подозрения – это уже было достаточным основанием для того, чтобы его задержать.

Ненадлежащее расследование уголовных дел о воинских преступлениях против мирного населения, начиная с начальной стадии контртеррористической операции на Северном Кавказе, свидетельствуют о тенденциозности органов военной прокуратуры ОГВ(с) и других структурных подразделений военных прокуратур Северо-Кавказского военного округа при их расследовании и желании увести от ответственности виновных лиц.

При явной очевидности, что в период проведения контртеррористической операции, в условиях чрезвычайной ситуации, возбуждение и расследование уголовных дел о преступлениях, совершенных военнослужащими, бесспорно относилось к подследственности военной прокуратуры, это ведомство необоснованно отказывало в принятии материалов о совершенных преступлениях, требуя доведения их до стадии предъявления обвинения конкретным военнослужащим, что в сложившейся ситуации практически было невозможно.

Поэтому уголовные дела данной категории возбуждались районными прокуратурами, которые не имели реальной возможности производства следственных действий в отношении военнослужащих, и вследствие этого расследование подавляющего числа уголовных дел сводилась к допросу пострадавших, признании их потерпевшими и приостановлении предварительного следствия за не установлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности. В результате около двух тысяч уголовных дел, возбужденных по фактам похищения людей и убийств, остаются нераскрытыми и приостановленными за не установлением лиц, причастных к преступлениям.

Иногда, в связи с нашими обращениями, некоторые дела этой категории формально возобновляются и вновь приостанавливаются по тем же основаниям.

Следственные органы военной прокуратуры по определению не могут обеспечить в сфере уголовного судопроизводства соблюдение основополагающего принципа правосудия – неотвратимости наказания за содеянное.

— Вы часто подчеркиваете, что меры к установлению и задержанию лиц, причастных к похищениям, не принимались даже в тех случаях, когда назывались, скажем, регистрационные номера транспорта, на котором преступники передвигались, другие данные. Вы можете привести такого рода примеры?

— В свое время Ахмат-Хаджи Кадыров во всеуслышание говорил о том, что в республике действуют так называемые «эскадроны смерти», которые занимаются похищением граждан.

Приведу конкретные примеры ненадлежащего расследования органами военной прокуратуры фактов бесследного исчезновения людей после их задержания силовыми структурами. Особо хочу остановиться на беспрецедентном случае массового похищения граждан военнослужащими федеральных сил, который произошел в с. Цацан-Юрт в 2002 году.

3 февраля 2002 года в ходе проведения военной операции под обыденным названием «зачистка» военнослужащими федеральных сил без объяснения причин были насильственно увезены жители села: Мандиев Р. Х-Б., 1981 г.р., Дебишев Д.А., 1977 г.р., Демильханов А.Н., 1984 г.р., Демильханов И.И., 1980 г.р., Балтиев А.В., 1980 г.р., Абубакаров Л-А. Б., 1978 г.р., Эльсиев С.М., 1972 г.р.

Все они, несмотря на неоднократные обращения в различные инстанции их близких родственников, различных правозащитных организаций, бесследно исчезли, и их местонахождение до настоящего времени неизвестно. И это при том, что многочисленные свидетели, односельчане и близкие родственники похищенных не только сообщают о номерных знаках транспортных средств (В 112 МВ 61; В 113 МВ 61 Минюста РФ), в которых задержанные увозились в фильтропункты, но и называется фамилия и воинское звание руководителя спецоперации – генерал Студеникин.

После почти годовой переписки военная прокуратура ОГВ(с) сообщает (исх. № 5/2404 от 31.03.2003 г.), что «прокуратурой Шалинского района по факту массового похищения людей возбуждены уголовные дела и что в ходе выполнения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий причастность военнослужащих к совершению указанных преступлений своего подтверждения не нашла». Где здесь здравый смысл – абсолютно не понятно.

Недавно останки людей с фрагментами одежды были обнаружены местными жителями в лощине за селом Автуры Шалинского района ЧР. По сохранившейся одежде и обуви жительница села Автуры Межидова Светлана Васильевна опознала увезенного в 2002 году во время зачистки военнослужащими федеральных войск и затем пропавшего без вести сына Межидова Саид-Эмина, 1980 года рождения. В сохранившемся ботинке, найденном рядом с останками, была самодельная стелька из домашнего ковра, которую в обувь сыну вложила сама Светлана Васильевна.

Также по предметам и одежде был опознан и увезенный вместе с Межидовым Кахиев Хампаш Хасанович, 1968 года рождения. Они оба, по словам их родственников, были насильно увезены из дома на БТРах в ходе проведения так называемой зачистки 14 мая 2002 года. По факту похищения молодых людей Шалинской районной прокуратурой было возбуждено уголовное дело, но ввиду не установления лиц, подлежащих уголовному преследованию, дело было приостановлено, а Межидов Саид-Эмин и Кахиев Хампаш до сих пор числились пропавшими без вести.

Эти молодые люди проходили и по нашей базе данных в числе похищенных и пропавших без вести, поэтому родственники сразу после обнаружения останков обратились к Уполномоченному. На месте обнаружения останков был составлен протокол осмотра, взяты образцы необходимых анализов для проведения судебно-медицинской экспертизы, в частности, на ДНК. На черепах останков обнаружены следы от сквозных пулевых ранений: У Межидова – одно, а у Кахиева – три пулевых отверстия . Следы от пуль имеются и на фрагментах одежды. Прокуратурой Шалинского района уже возобновлено приостановленное уголовное дело

Как пояснили в администрации с. Автуры, молодых людей увезли в фильтрационный лагерь, находившийся недалеко от селения Автуры. К командованию фильтрационного лагеря неоднократно обращались глава администрации села, его заместитель Персиев Мовади, которым военные обещали выдать задержанных. Спустя несколько дней военные заявили о том, что Межидова и Кахиева у них уже нет, и что их, якобы, забрали другие военные, которых они не знают. Мать Межидова, русская по национальности, учительница Автуринской школы, восемь лет обивала пороги всех военных инстанций в надежде узнать что-либо о судьбе своего сына. Она также обращалась и в Генеральную прокуратуру России, и даже в Европейский суд по правам человека.

Есть и наглядные примеры того, кто делал бизнес на крови.

Так, с просьбой оказать содействие в объективном расследовании уголовного дела по факту похищения и убийства двух своих сыновей обратился житель Гудермесского района Индерпаша Исмаилов. По его словам, виновницей трагедии стала некая Марина Власова, которая в 2000 – 2003 годах, вступив в предварительный сговор с неустановленными военнослужащими федеральных сил, участвовала в похищениях граждан, вымогая затем у их родственников крупные суммы денег в иностранной валюте.

Как следовало из заявления Исмаилова, гражданка Власова в январе 2003 года организовала в г. Гудермес похищение двух его сыновей, Джандара и Джамиля Исмаиловых, после чего требовала у Исмаиловых выкуп за похищенных братьев в сумме 10 тыс. долларов США.

Родственники похищенных не успели собрать в указанное время требуемые деньги. Спустя два дня Марина Власова сообщила Исмаилову, что его сыновья убиты и предложила выкупить их трупы за 5 тысяч долларов США. Исмаилов обратился к начальнику ОВД по Гудермесскому району с письменным заявлением об участии в похищении его сыновей гражданки Салимхановой. Прокуратурой Гудермесского района было возбуждено уголовное дело. Но по отношению к Власовой никаких мер принято не было, и она скрылась от следствия.

Не добившись от следственных органов действий по розыску Власовой, Исмаилов сам занялся ее поиском. Заявителю удалось выяснить, что обвиняемая в похищениях жителей Чеченской Республики Власова, находясь в федеральном розыске, вышла замуж в г. Ростове-на-Дону за полковника ГРУ МО. Правоохранительным органам Гудермесского района удалось задержать Власову в Ростове-на-Дону и доставить в Чеченскую Республику. Власовой, которая фигурирует еще в ряде других аналогичных преступлений, было предъявлено обвинение по п. «а, г, з» ч.2 ст. 126, п. «а» ч.2 ст. 163 и п. «а,г» ч. 2 ст. 163 УК РФ и избрана мера пресечения в виде содержания под стражей.

Однако уголовное дело по инициативе военной прокуратуры ОГВ(с) и военно-следственного управления СК при Прокуратуре РФ по ОГВ(с) было передано в военное следственное управление на основании того, что Власова во время совершения указанных преступлений якобы состояла на военной службе в должности делопроизводителя, что при проверке не подтвердилось.

По данному факту я обращался к Александру Бастрыкину и Руководителю следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по ЧР Виктору Леденеву и приводил факты, указывающие на то, что военная прокуратура пытается увести обвиняемую в совершении похищений и убийств мирных жителей республики от уголовной ответственности.

В своем обращении к Председателю Следственного комитета при Прокуратуре России я просил проверить обоснованность передачи уголовного дела Власовой по подследственности в Военное следственное управление Следственного комитета при Прокуратуре РФ по ОГВ (с) и решить вопрос о возвращении уголовного дела в Гудермесский МСО для проведения объективного и всестороннего расследования.

Мои подозрения о том, что вся эта комбинация с передачей указанного уголовного дела в Военное следственное управление была проведена с целью увести следственно-арестованную Власову от уголовной ответственности, подтвердились. Под предлогом необходимости этапирования в военный госпиталь в г. Ростове-на-Дону, Власова была вывезена на вертолете в г. Владикавказ РСО-Алания и отпущена. Уголовное дело без производства каких-либо следственных действий возвращено в следственное управление СК при Прокуратуре РФ по ЧР, производство по уголовному делу приостановлено, а обвиняемая Власова объявлена в розыск.

Одна из проблем, которая практически не озвучивалась в средствах массовой информации, – это задержание и бесследное исчезновение выходцев из Чечни на территории других субъектов России, после чего они бесследно исчезали. Пик таких исчезновений пришелся на 2000-2005 годы.

— Насколько я понимаю, сразу после каждого похищения ситуация развивалась в одном из трех направлений. Первое – человек бесследно исчезает. Второе – обнаруживают труп со следами насильственной смерти. Третье – следы похищенного обнаруживаются в каких-то СИЗО…

— Какие бы высокие цели не были у войны, она – всегда грязь, перемешанная с кровью солдат и невинных граждан. Война порождает и героев, и жестоких трусов-убийц. Но есть один парадокс любой войны: порой вторые (убийцы) пытается предстать первыми (героями), и последнее слово в принятии решения, кто есть кто, остается за обществом…

Вы спрашиваете о том, что чаще всего происходило с похищенными?

Ответ на этот вопрос очевиден. Если исходить из практики резонансных дел, – таких, как дело Буданова, Ульмана, Аракчева, Худякова, Лапина и т.д., – то на примере их жертв мы можем догадываться о судьбе многих из тех, кто был похищен и пропал без вести. Хотя надежда, как говорят, умирает последней.

А что сказало наше общество?

В подмосковных Химках произошло событие, которое стало тревожным знамением – в Москве с воинскими почестями был похоронен Юрий Буданов. Создан прецедент. Теперь в нашей стране можно будет воздавать почести убийцам и насильникам.

Героизация преступника Буданова и ему подобных оскорбляет остальных российских офицеров, которые, как и Буданов, участвовали в той чудовищной войне. Однако они не убивали чеченских девочек, не продавали заложников и трупы родственникам.

Или возьмем шумиху, поднятую в федеральных СМИ по факту задержания некого Cергея Захарова.

Омоновец Захаров, который был представлен в СМИ как невинная жертва, преследуемая «мстительными чеченцами», был задержан и доставлен в Грозный для проведения следственных мероприятий по делу Алаудина Садыкова, которое было возбуждено еще в июле 2000 года, и рассматривается в настоящее время в Страсбургском суде.

Захаров был освобожден из-под стражи с изменением меры пресечения на подписку о невыезде, как оказалось, по состоянию здоровья. Развернувшаяся кампания по защите Захарова есть ничто иное, как попытки оказать давление на следственные органы с целью увести от наказания сотрудников Ханты-Мансийского ОМОНа, причастных к преступлениям против мирных граждан. Имена сотрудников Ханты-Мансийского ОМОНа фигурируют в десятках уголовных дел, возбужденных по фактам похищений и пыток.

В частности, большая часть этих преступлений в отношении граждан была совершена в 2000-2001-м годах, когда в ВОВД Октябрьского района г. Грозного работали ханты-мансийские омоновцы.

Когда в мае 2006 года сотрудники оперативной группы МВД России покинули занимаемое ими здание дома – интерната для глухих детей, в подвалах этого здания правозащитники и журналисты обнаружили камеры для содержания людей и ряд документов, в том числе и «Фотоальбом лиц, представляющих оперативный интерес». В нем имелись фотографии 104 человек (некоторые из них были сфотографированы уже после применения пыток), в числе которых и женщины. В подвалах бывшего здания РОВД, по свидетельствам выживших узников, пытали и убивали захваченных на улицах города людей.

Однако к уголовной ответственности за все эти преступления был привлечен только сотрудник ханты-мансийского ОМОНа, старший лейтенант милиции Сергей Лапин, позывной – «Кадет». Признанный виновным в пытках жителя Грозного Зелимхана Мурдалова, экс-офицер Нижневартовского РОВД Сергей Лапин был осужден на 10,5 лет лишения свободы. В федеральный розыск также объявлены бывшие командиры данного подразделения подполковник Валерий Минин и майор Александр Прилепин, которые проходили в качестве свидетелей по делу Лапина. Уголовное дело против них самих было возбуждено прокуратурой Чеченской Республики в конце 2005 года

На момент своего задержания Алаудин Садыков работал в похоронной бригаде МЧС. По его свидетельствам, в подвале содержалось много людей, в том числе и женщины, над которыми систематически глумились военные.

И это были не единственные показания выживших жертв. К слову, напомню, что делом Лапина занимались журналистка «Новой газеты» Анна Политковская. Этим же делом активно занимались правозащитника Наталья Эстемирова и известный адвокат Станислав Маркелов. Все трое, как это ни прискорбно, убиты….

Казалось бы, все эти годы мы говорим о простых аксиомах. Тысячи уголовных дел, возбужденных по фактам похищений людей, годами лежат без всякого прогресса в расследовании, и абсолютно логично, что следователи обращаются в соответствующие ведомства с целью установить круг лиц, которые могут помочь установить судьбу похищенных граждан. Ведь если человек задержан на блокпосту или пропал после задержания во время «зачистки», кто может знать о судьбе пропавших граждан. кроме тех, кто стоял на блокпосту или задерживал их во время «зачисток»?

Однако, как по команде, многие СМИ начали масштабную дружную информационную кампанию якобы в защиту тех, кто защищал Россию. Не преминули воспользоваться моментом и многие известные своей «оригинальностью» политики и общественные деятели. Некоторые из них даже выдвинули предложение засекретить имена всех участников военных кампаний в Чеченской Республике. Возникает вопрос: что все это значит? И ответ прост. Используя имена солдат и офицеров, кто достойно выполнял свой долг, пытаются прикрыть тех, кто похищал людей, кто пытал их, кто торговал ими – как живыми, так и мертвыми.

В Чечне произошел кровавый гражданский конфликт. И вина государства в этом огромна. В гражданском конфликте, как подтверждает мировой опыт, не бывает так, чтобы одна сторона была абсолютно права или абсолютно виновна. Поступки каждого человека в таком конфликте надо рассматривать индивидуально. И если человек переступал закон и нормы человеческой морали, совершал преступления, то ответственность должна быть индивидуальной, независимо от его национальной принадлежности.

Государство обязано назвать героя героем, а преступника преступником, кем бы он ни был. Только в этом случае оно начинает приобретать доверие собственных граждан.

— Пропавшими без вести числятся и военнослужащие федеральных сил. Сколько их? Есть ли различие в том, как осуществляется розыск военнослужащих и гражданских лиц?

Думаю, что более точную информацию по данному факту Вам дадут в Минобороны России.

Касательно второй части вопроса, то в нашем понимании и те, и другие, прежде всего, являются гражданами одной страны. Одни выполняли свой воинский долг, а другие стали жертвами произвола и внесудебных расправ. Все меры, возможные на республиканском уровне, руководством республики уже приняты. Все остальное – не в компетенции местных органов власти. Но, исходя из ситуации на федеральном уровне, налицо незаинтересованность некоторых влиятельных сил поставить в этом вопросе точку. Да и о каком отношении военных можно говорить, если поиском пропавших солдат занимается несколько человек?..

— Вам уже приходилось выступать с опровержением утверждений представителя Южного военного округа о препятствиях, якобы чинимых властями республики делу розыска пропавших без вести военнослужащих. В то же время известно, что Вы настойчиво предлагали создать межведомственную комиссию по розыску пропавших без вести. Почему эта инициатива не нашла поддержки на федеральном уровне? Кто, на Ваш взгляд, не заинтересован в том, чтобы велся эффективный поиск?

— Эту проблему в свое время еще поднимал Ахмат-Хаджи Кадыров. В частности, в своем обращении к руководству Российской Федерации, к директору ФСБ и министру МВД РФ он предлагал создать комиссию с участием руководителей федеральных ведомств, в первую очередь, правоохранительных и силовых. Обоснование необходимости такой комиссии доводилось в свое время до Государственной Думы и Совета Федерации России, Уполномоченного по правам человека в РФ, председателя Совета при президенте РФ по развитию гражданских институтов и по правам человека. Многие годы нами ведется переписка с федеральными органами власти и ведомствами. Однако до сих пор внятного и обоснованного ответа на свое предложение получить нам не удалось.

Реальному рассмотрению предложения противодействуют некоторые силы из военной среды, а также правоохранительных органов. Они прекрасно понимают, что в случае начала разрешения проблемы им придется отвечать перед законом за похищения граждан. Другого объяснения затягивания решения проблемы, по моему мнению, не существует.

— Считают, что все похищенные, бесследно исчезнувшие давно покоятся в неких секретных местах массовых захоронений? Сколько всего таких мест выявлено на территории республики? Сколько человек, по Вашим данным, находится в этих «братских могилах»?

— По данным различных источников, в республике – до 60 мест массовых захоронений людей, погибших в период двух военных кампаний, в которых ориентировочно может находиться около трех тысяч трупов. Кроме того, массовое захоронение есть в г. Моздоке Республики Северная Осетия-Алания.

Но нельзя утверждать, что это – окончательная цифра. Так как совершенно случайно открываются все новые и новые места захоронений, и кто в них погребен – выяснить в целом не представляется на сегодняшний день возможным по той причине, что невозможно, проводя раскопки, отделять военных и гражданских, которых нередко – ввиду разных причин – погребли вместе.

Ко мне обратились, например, жители Шелковского района ЧР. Они сообщили, что являются очевидцами трагических событий, связанных с расстрелом автоколонны беженцев, следовавших из предгорных и горных районов республики в населенные пункты, расположенные в северной притеречной зоне Чеченской Республики. После сообщения средств массовой информации о предоставлении коридора, 29 октября 1999 года автомобильная колонна с беженцами, движущаяся с поднятыми белыми флагами, в составе которой, в основном, находились женщины, дети и старики, была обстреляна из танков с Терского хребта. Со слов глав администраций населенных пунктов Горячеисточнинская и Толстой–Юрт, в обстреле автоколонны участвовала Волгоградская танковая дивизия. Об этом им стало известно от заместителя командира танкового подразделения подполковника Андрея Чепсурова, с которым после начала обстрела проводились переговоры о временном прекращении огня для вывода из зоны обстрела убитых и раненых.

В результате данного обстрела практически вся техника, на которой ехали беженцы, и их имущество были полностью уничтожены. По свидетельству чудом уцелевших очевидцев, в ходе этого обстрела погибло 250 – 300 человек.

После окончания обстрела, в ходе очистки военными дороги от разбитой техники, имущества и трупов беженцев, было осуществлено их захоронение в котловане вблизи территории асфальтобетонного завода, расположенного на спуске дороги с хребта в сторону станицы Горячеисточненская.

Точное месторасположение захоронения знают очевидцы этих событий. Кроме того, через 8 месяцев после трагедии механизатор, трактор которого провалился у территории вышеуказанного асфальтобетонного завода в яму, забуксовал и выковырял на поверхность земли детские останки и одежду…

— Эффективность розыска вы часто увязываете с вопросом создания в республике лаборатории по идентификации. Но сам вопрос до сих пор не решен. Почему?

— В связи с необходимостью вскрытия мест захоронения людей, возникла и проблема, связанная с отсутствием в республике лаборатории по идентификации эксгумированных тел.

В адрес правительства Российской Федерации мною были направлены предложения, предусматривающие ряд практических мер. Они касались целесообразности участия в работе по идентификации эксгумированных тел представителей ФГУ «Российской Центр судебно-медицинской экспертизы» 16-го Государственного центра судебно-медицинской и криминалистической экспертизы СКВО (бывшая 124 лаборатория судебно-медицинской экспертизы Минобороны РФ). В частности, я предложил передислоцировать на территорию Чеченской Республики часть передвижных лабораторий МЧС Российской Федерации.

Все наши усилия закончились тем, что за подписью заместителя министра здравоохранения и социального развития РФ В.И. Скворцовой нами было получено письмо, в котором сообщалось о нецелесообразности создания на территории республики лаборатории по идентификации эксгумированных тел. При этом делалась ссылка на нехватку финансовых и материальных средств и квалифицированных специалистов. Кроме того, нам напомнили, что такая лаборатория имеется в г. Ростов – на – Дону

По всей видимости, некоторые федеральные чиновники не до конца представляет себе морально-этическую и общественно-политическую значимость разрешения проблемы для Чеченской Республики и России в целом. Ведь речь идет о необходимости вскрытия десятков мест массовых захоронений людей, об установлении местонахождения не только похищенных и пропавших без вести жителей Чеченской Республики, но и установления местонахождения сотен военнослужащих федеральных войск, часть которых, по всей вероятности, находится в этих захоронениях.

Говорить в данном случае о каких-то финансовых и материальных затратах, как минимум, неуместно.

— Вы работаете с родственниками пропавших без вести. Каковы настроения этих людей? Чего они ждут или уже не ждут от властей?

— Решение проблемы установления судеб тысяч похищенных граждан нужно не только населению Чеченской Республики. Не в меньшей степени это необходимо и всему российскому народу. Граждане Российской Федерации должны знать, что творилось в Чеченской Республике в период военных действий. Нерешенность проблемы установления местонахождения похищенных и пропавших без вести на территории ЧР граждан РФ позволяет западным странам, международным организациям постоянно упрекать Российскую Федерацию в нежелании наказать преступников. Это используется ими как инструмент политического давления на Россию.

Все эти годы близкие родственники и пропавших похищенных без вести, в семьях которых до сих пор длится траур, продолжают обивать пороги различных инстанций.

Они хотят знать, за что, на их взгляд, ни в чем не повинные люди все эти годы насильственно удерживаются без следствия и суда. Если они виноваты в чем-то, пусть их судят и накажут. Люди хотят знать, где они находятся. Они не просят у государства снисхождения, а требуют, чтобы их родственников судили по законам Российской Федерации, если они живы и виновны. Либо сообщить места их захоронения, если они убиты…

http://kavpolit.com

26.07.12.