Поразительна наша эпоха: раньше гении совершали открытия, моцарты писали симфонии и через 10 секунд не выставляли их в Фейсбуке. Солдаты Римской империи во время боя не фотографировались на фоне пленных галлов для «приложений», Наполеон не отправлял Жозефине фотографий панорамы Аустерлица. Как они без этого обходились – загадка. Хотя, возможно, что это помогало им сосредоточиться на своей профессии, и именно благодаря такому подходу создавались шедевры композиторского, живописного, полководческого и прочих искусств. Вчера я обнаружил, пардон пур экспресьон, в «топах яндекса», что 12 августа казачий отряд (т.е. вот прямо так — в соответствующих нарядах) с пафосом отправился с не так давно подсыпанной Поклонной горы ходом своих лошадей не куда-нибудь, а в Париж, куда казаки должны прибыть уже осенью. Это, как вы понимаете, приурочено к юбилею войны 1812 года.
Правда, в означенном году не казаки вошли в Париж, а французы в Москву, но организаторам история и логика не указ! Уж, если мы умудряемся регулярно отмечать годовщину собственного поражения под Бородино (после которой еще и сдали первопрестольную) как победу, то подобные коленца – просто мелочь. То есть и в этом году наши идеологи-неучи сделали ляп — основные торжества назначены на сентябрь: празднуем проигрыш сражения и сдачу Москвы. Впрочем, для тех чинуш, которым юбилей нужен лишь для пиара и для распила бюджета, чтобы поскорее уехать отдыхать во Францию, подобное лицемерие нормально.
Это, однако, было бы смешно, если бы не было так грустно: как автор монографии и многих исследований по истории 1812 года я знаю, что уж, если какой из родов войск и вспоминать с почтением, то только не казаков, которые в 1812 году запятнали себя настоящим позором. Вот маленькая толика авторитетнейших свидетельств, которые неоспоримо свидетельствуют об этом.
Знаменитый храбрец, в будущем «покоритель Кавказа» генерал Алексей Петрович Ермолов вспоминал, что уже после оставления русскими Смоленска: «атаман Платов перестал служить, войска его предались распутствам и грабежам, рассеялись сонмищами, шайками разбойников и опустошили землю от Смоленска до Москвы. Казаки приносили менее пользы, нежели вреда». Их стоянки напоминали, по выражению будущего начальника Третьего отделения Александра Христофоровича Бенкендорфа, «воровские притоны».
Описывая Бородинское сражение, М.И. Кутузов обвинял Платова в «распутном поведении». Один из мемуаристов свидетельствует: «он был мертвецки пьян в оба дня Бородинского сражения (имеется в виду и бой у Шевардина 5 сентября – прим. Е.П.), что заставляло, между прочим, князя Кутузова … сказать мне, что он в первый раз видит полного генерала без чувств пьяного». В официальном донесении царю Александру о Бородинском сражении Кутузов, в частности, сообщал, что гусары не могли «что-либо предпринять, потому что казаки,… так сказать, не действовали». Даже создатель многотомных исторических официозов для «Николая Палкина», а в 1812 г. адъютант Кутузова А.И. Михайловский-Данилевский был вынужден записать: «… меня уверяли достоверные люди, что Платов посылал на свой счет грабить деревни и села, и отправлял на Дон несколько обозов с похищенными таким образом вещами». Казаки не гнушались нападениями и на монастыри. Служитель Новодевичьего монастыря Семен Климыч вспоминал: казаки приехали пограбить, а он закричал: «…вашему полковнику доложу, что вы с разбоем приехали и хотите ограбить. У нас французы жили, уж те нехристи, а вы крещеные дураки». Подобных свидетельств – огромное количество. Конечно, бывали и исключения, но в науке, как известно, исключения только подтверждают правило.
Что же, надеюсь, что отряд потомков «героев» кампании 1812 года не произведут по ходу следования стольких неприятностей для соотечественников. Надо сказать, что лично у меня двоякое отношения к сегодняшним казакам. С одной стороны, я с детства с удовольствием вспоминаю Элину Авраамовну Быстрицкую в фильме «Тихий Дон» (сейчас мне, правда, уже больше нравится Руперт Эверетт в роли Григория Мелихова в экранизации Сергея Бондарчука), с другой – никак не могу принять многих сегодняшних, так сказать, ряженных, для которых традиция зачастую лишь игрушка. К слову, забавный театральный момент. Года два назад Быстрицкая репетировала роль в моем спектакле «Последнее танго Лили Марлен», мы много общались, и однажды она продемонстрировал китель (весь в орденах, у Суворова столько нет на портретах!) далеко не младшего офицера казачьих войск, который (этот чин!) ей официально вручили нынешние казаки. Что ж, я люблю и историческую науку, и театр. Главное, чтобы одно не подменяло другое.