Современные заблуждения и их суть
Цена и вес слова утеряны в наше время определённо. Но плохо, что ценой такой большой утраты ровным счётом ничего не приобретено. Как-то мой близкий товарищ, амир одной из групп муджахидов, сказал, что учёности исламскому миру хватает, и много потрачено чернил, но толку от этого нет, и не надо лить чернила, а необходимо пролить свою кровь, чтобы ислам восторжествовал. Я, подумав, возразил ему. Вот уже более 300 лет мой нахчинский народ ведёт вооруженную борьбу против кяфиров, но ислам на древней земле вайнахов пока что так и не восторжествовал. Наверное, кровь и чернила надо проливать в одинаковой мере. Если в погрязшем в чернилах арабском мире не помешало бы немного ради Аллаха пролить застывшую и состарившуюся кровь, то для нахов уж наверняка не хватает пролитых чернил.
В чём проявляются заблуждения и их суть, не позволяющие нам возродить ислам в первозданном виде? В открытом бою мусульман ещё ни разу не побеждали. Но против козней врага современным мусульманам явно не хватает хикмата — взвешенного решения. Алимы — учёные, с учёными книгами по всем сферам жизнедеятельности человека в исламской умме — нации есть. Есть горячие проповедники ислама и самоотверженные борцы за религию — муджахеды. Но им свойственно применять готовые шаблоны ко всем ситуациям жизни. А шаблоны недейственны и лишены энергии, нужны живые и содержательные решения, как во времена пророка Мухаммада [а.с.в.] и его сподвижников. Опять-таки есть много людей, понимающих, что во всех фатвах и решениях должен быть хикмат, но нет людей, претворяющих это в жизнь. Есть много так называемых алимов без хикмата и много практиков с хикматом, но без илмы — знания. Конечно, практик с хикматом предпочтительней псевдоучёного без него. Но для ислама нужны люди на всех уровнях, а не один человек, имеющий при себе и илма и хикма и практические навыки.
Враги ислама больше не делают ставки на суфизм, который уже выполнил свою работу, разложив ислам изнутри за прошедшие последние 800-900 лет. Если целью суфизма было отвести мусульман от тавхида — единобожия, то сегодня, когда его понимание углубляется в сознании мусульман мира, для врагов ислама становится необходимым занести вирус в саму идеологию единобожия, так что методы борьбы с исламом становятся изощрённее. В чём это выражается?
Один из методов — это модернизированный, современный ислам. Последователям единобожия внушается, что мировой куфр — неверие меняет свои формы, и мы, мусульмане, чтобы не оказаться побеждёнными, также должны менять свои методы. То есть их аккуратно подводят к бидъа — новшествам, категорически запрещённым в исламе. Другой группе людей, тянущихся к первозданной чистоте ислама и его основам, кажется, что они остерегаются ширка — придавания Аллаху сотоварища, и бидъа, отдаляясь от своих менее осведомлённых в основах ислама братьев. Тем самым они как бы уже причислили себя к тем, кому обещан рай, а всех других уже видят в аду, будто это не прерогатива Аллаха. Эти тоже пребывают в гордом одиночестве, и толку от них мало, но бесполезных споров на религиозной почве достаточно. Третьи отреклись от практического ислама и всецело предались даавату — проповеди, причислив себя к мусульманам мекканского периода на неопределённый период, и представляют из себя пассивно тлеющую часть исламской уммы. И самое главное, исламская молодёжь воюет в разных уголках мира без определённой цели и задач, и нигде подобная война ради войны за прошедший век не привела к торжеству ислама. Огромная молодая энергия, потраченная в этих войнах, поглощалась дальнейшей безвыходностью. Из-за отсутствия чётких ориентиров и стратегии дальнейших действий. А во времена Пророка каждый отдельно взятый бой, как и весь общий джихад на пути Аллаха имел целью торжество ислама. И Пророк не проводил ни одного даже маленького боя, не выявив пользы и ущерба от него для ислама. В конце концов, приверженцы старых суфистских идеологических течений, бездейственно углубившись в себя, ждут пришествия Мехди (Мессии). Есть и другие более или менее значительные «варианты» и «подварианты» заблуждений мусульман.
Конечно, всё это нельзя назвать абсолютно новым и на заре ислама уже были подобные и другие заблуждения, но они облачились теперь в иную форму, и нам надо их распознавать. Мусульмане впадают в эти заблуждения не только потому, что к этому прилагают руки враги ислама, а в большей степени оттого, что самый большой Враг ислама и его собственный враг сидит внутри каждого мусульманина.
Ислам и исламская нация
Исламская нация — это умма Мухаммада [а.с.в.], включающая в себя уверовавших в Аллаха людей всех рас и пародов. Понятия ислам и национализм (в смысле — шовинизм) — это антиподы. Никакая национальная принадлежность не даёт человеку никаких приоритетов перед человеком другой нации. Пословица «яблоко от яблони не далеко падает», конечно, имеет место на практике, но не является аксиомой. Хорошие люди чаще вырастают в хорошем обществе. Но даже в плохой кяфирской семье может вырасти хороший мусульманин. Если Аллах пожелает спасти чью-то душу, то определённо выведет её из тьмы к свету ислама, как сделал это с Салманом ал-Фариси. Значит, религия ислама является религией индивидов. Но в большей степени она всё-таки является религией обществ — джамаатов и придаёт огромное значение их воспитанию и укреплению. Аллах любит, когда любой амал — деяние ради Аллаха исполняется сообща джамаатом.
Здоровое состояние исламской нации зависит от состояния здоровья народов, её составляющих, т.е. мусульманских народов — джамаатов. Они, в свою очередь, зависят от местных джамаатов, а те — от семейных джамаатов. А здоровье отдельно взятых членов семьи является залогом здоровья всей семьи. Под словом здоровье понимается состояние духовное, физическое, морально-этическое и материально-эстетическое. Таким образом, всё здание исламского общества зависит от малейшего его составного кирпичика и каждый отдельно взятый кирпич зависит от всего здания.
Сегодня мировой куфр искажает понятие «нация», то делая его пугалом, то противопоставляя исламской нации нацию в своём собственном понимании этого термина как «народ-этнос» или «многонациональное общество», достигшее определённого уровня «культурного» развития, как то «французская нация», «американская нация», вместо «французский народ» и «американский сброд». Вообще «война терминов» — это излюбленный у мирового куфра метод «запудривания» человеческих мозгов.
В конце XIX века мировым куфром была создана программа нового геополитического передела мира и образования государств по национальному признаку, чтобы развалить исламский Халифат, расчленить единую исламскую нацию и установить свой новый порядок. Лоуренс Аравийский на славу потрудился, чтобы невежественных арабов-бедуинов натравить на турок-османов и подобными методами рассорить все остальные народы единой исламской нации. Первая половина XX века прошла в двух мировых войнах. В ходе первой был разрушен Халифат. В ходе второй подчинён новому мировому порядку весь остальной мир. Но идея национальных государств, разделившая мусульман, и сегодня продолжает расчленять исламские народы. Арабский народ существует сегодня в 22 политических образованиях, и даже маленький нахский народ разделён на две части, одна из которых пребывает в составе его извечного врага — России. И это тогда, когда в государствах Западной Европы границы сделали «прозрачными», создали единый европейский парламент и единую денежную единицу для стран, входящих в Евросоюз.
Мировой куфр добился своей политикой «национальных государств» ещё одной блестящей победы. Это обезличивание исламской нации. Мусульмане сегодня слова «нация», «этнос», «народ» воспринимают как пугало. Сами же кяфиры, изучив менталитет каждого из мусульманских народов, искусно ими манипулируют. Известен случай, когда пророк Мухаммад [а.с.в.], оказавшись среди незнакомых ему людей, не стал отвечать на их вопросы, а попросил их представить ему своих арифов, т.е. тех, кто сумеет разъяснить ему ситуацию. Значит, у Пророка был подход к отдельным вещам детальный, а не обобщённый. Именно обобщённый подход и обезличивание отдельных людей и целых народов единой исламской нации привели нас сегодня к краху, а наших врагов к победе. Именно те мусульманские народы, которые к сегодняшнему дню сохранили своё собственное лицо, а не стали размытой, безликой массой, возглавят исламское Возрождение.
Модель исламского государства
Я задался вопросом, какова должна быть модель исламского государства. Оказывается, Пророк нам не завещал какую-то определённую политическую модель государства, но определил его критерии и принципы общежития, исламской уммы, т.е. его народов. Значит, при возрождении исламского государства мы должны учитывать практический опыт и ошибки предшествовавших политических систем в строгих рамках исламского общественного законодательства — шариата. Все сегодняшние федерации и конфедерации, республики и монархии, военно-политические блоки и союзы являются экспериментами мирового куфра на основе исламской политической практики бывшего Халифата.
Ислам и Книга Аллаха осуждают и запрещают тиранию. Со дня существования человечества халифат, даже в форме монархии, был первым государством, построенным не на основах тирании (исключая злоупотребления правителей, которые обычно долго у власти в исламских государствах не придерживались). Во времена четырёх праведных халифов, которые вместе со временем правления пророком Мухаммеда [а.с.в.] считаются золотым веком человечества, власть была ненаследственной. Стало быть, предпочтительна именно такая власть. Но я не вправе судить и тех, кто установил исламские династии. У них, наверное, был свой хикмат, т.к. тогда в мире, в основном, преобладали политические образования с наследственными династиями. У наследственной монархии, как и у всех политических систем, есть как свои недостатки, так и свои преимущества.
В свете размышлений о политической системе возрождённого исламского государства не помешает упомянуть общественный институт вайнахов. Я не собираюсь его подробно излагать — эта тема для отдельнойнаучной работы, но знаю, что его изучают в институтах стран Запада, и возможно, в ближайшее время будут экспериментировать. Дело в том, что таким общественным институтом, как у вайнахов, не обладает ни один из соседних и дальних народов. Его принцип позволяет построить общество без требующего огромных бюджетных расходов государственного аппарата и сил общественного правопорядка. Это, конечно, делает его привлекательным. Его искажённой политической формой может явиться демократия, а антиподом является монархия. Он может быть и не пригоден для всеобщего исламского государства как политическая система, ибо для его претворения в жизнь необходим определённый уровень общественного сознания, но для самого вайнахского общества он незаменим. Хотя в общем политический строй будущего исламского государства может быть на него ориентирован.
Мне кажется, что исламское государство было бы более устойчивым и менее подверженным внешнему и внутреннему воздействию врага, если бы состояло из множества устойчивых самоуправляющихся составляющих — регионов (по разным принципам), управляемых вакилами — уполномоченными из местных мусульман с иманом, отлично знающих местные условия и владеющих обстановкой.
Во времена пророка Мухаммада [а.с.в.] и его преемников мусульмане, приходя с религией ислам и его установлениями на новые земли и к новым народам, не меняли их установившиеся веками и тысячелетиями общественно-хозяйственные отношения и не отнимали их земель, если им не было оказано вооружённого сопротивления, а лишь свергали тиранию в лице некоторых местных властей, и народ воспринимал их как освободителей, оберегали от внешнего нашествия, независимо от того, приняли они ислам или нет. Народы, населяющие исламские земли, подпадали под действие законов шариата, не допускающих в обществе зулм — преступления и защищавших честь и имущество населения. Одним словом, подход к обществу разных регионов был детальный, основанный на исходящих мотивах. Эти и другие мудрые шаги, подсказанные Книгой Аллаха и деяниями нашего величайшего пророка Мухаммеда [а.с.в.] и блестяще исполненные первыми мусульманами с пониманием цели, а не шаблонными методами, позволили религии Аллаха распространиться по миру с молниеносной быстротой.
Приложение II
О переводе Корана на язык нахчи
Интересен сам факт того, что до сих пор Коран не переведён на нахчинский язык — на язык народа, не исповедующего никакой другой религии, кроме ислама. До сегодняшнего дня среди отдельной части населения бытует такое мнение, будто переводить Коран на другой язык греховно. Факт этот интересен, тем более что Коран переведён на языки почти всех соседних народов, даже меньших по численности.
Понятно, что в переводе подлинник, тем более -стихи, теряет внутреннее очарование, не говоря уж о небесной Книге Аллаха, Понятно также, что автором переведённого Корана будет не Всезнающий Аллах, который ниспослал свой подлинный Коран на ясном арабском языке, а человек, его переведший. Никакой перевод не сможет передать всю сочность и красочность велений и наставлений Творца. Но довести до людей суть можно. Как выразился один из моих преподавателей, перевод — это цветок под стеклянным колпаком, когда красоту цветка видишь чуть преломлено через стеклянную колбу, а аромата его не ощущаешь вовсе.
Попытки перевести — Коран, конечно, были и в прошлом, но, из-за общественного мнения, созданного среди населения определённой частью мулл, не имели успеха. Сами муллы пользовались для преподавания, а муталимы — учащиеся для обучения, не очень широкими комментариями на родном языке, записанными арабицей. Это наложило свой отпечаток в последующем на все немногочисленные, рукописные переводы Корана, которые являлись не переводами (в академическом понимании этого слова) и не переводом каких-то определённых тафсиров — комментариев, а чем-то средним между ними, как, к примеру, перевод Мухаммеда-Амина с Притеречья (Терк йистера).
За последние 10 лет почти все мусульманские народы бывшего СССР перевели или восстановили старые переводы Корана на свои языки. А у нахчинского народа продвижений в этом плане нет. Сказать правду, исламское образование от этого не отставало в Чечне, наоборот, туда приезжала обучаться исламская молодёжь со всего бывшего СССР, и знание арабского языка среди нахчинской молодёжи было обширным, а всеобщему повышению исламского образования в народе помогала литература, переведённая на русский язык. Не знаю, может быть, причиной этого является чрезмерная требовательность к данному вопросу. Так, учёные — алимы, понимая всю глубину смысла коранических слов, не могли найти для них подходящих нахчинских слов и грамматически правильно построить предложения на правильном письменном литературном нахчинском языке. А нахчинские учёные-языковеды страдали незнанием арабского языка. Переводы, сделанные алимами, подправлять грамматически отказывались нахчинские филологи, говоря, что они переведены не на нахчинский, а на какой-то непонятный язык. Переводы же, сделанные филологами на правильном нахчинскими языке, не признавали алимы, т.к. переведены они были не с подлинника, а с русских переводов Корана, как, к примеру, перевод, сделанный Якубом Эсхаджиевым с перевода И.Ю. Крачковского.
Как бы то ни было, перевод Корана нужен нахчин-скому народу обязательно. Даже если нахчинская молодёжь в обязательном порядке будет изучать арабский язык и Коран на арабском языке, всё равно его перевод на нахчинский язык необходим. Это положение не будет оспаривать ни один благоразумный человек. Другое дело, что одним — переводом Корана не обойтись, нужны также переводы тафсиров — комментариев и хадисов пророка Мухаммада [а.с.в.]. Но перевод и комментарии не должны быть перемешанными, как делалось в прошлом. Это признак слабости их переводчиков в родном языке, когда они одним словом родного языка не могут передать смысл одного арабского слова. А точный перевод текста Корана нужен и для его цитирования нахчинцам, Занимающимся разными науками, без комментариев, так как читающий или цитирующий Коран может, в зависимости от ситуации, использовать разные комментарии к нему.
Я, хоть и слаб в арабском языке (что лучше, чем вообще его не знать), но, имея филологическое образование, решил хотя бы заложить некоторые основы перевода Корана на нахчинский язык. При переводе суры «Фатихьа» и части аятов суры «Бакъара», сделанных мною с арабского Корана и приводимых ниже, я также пользовался тафсиром «Джалалайн», вышеупомянутыми нахчинскими переводами Мухаммед-Амина и Якуба Эс-хаджиева, а также различными переводами Корана на русский язык.
Переводя, я делал уклон на максимальное сохранение в тексте перевода порядка расположения слов переведённого текста с порядком расположения слов в подлиннике, на их соответствие (насколько это позволили мне законы нахского языка), для того, чтобы, работая с переводом Корана, можно было цитировать не только цельные аяты, но и их части. Но при этом сам нахчинский язык не искорёжен. К тому же такой необычный стиль текста перевода даёт понять читателю, что это перевод не художественной литературы, а необычайной небесной Книги. В скобках даны комментарии от автора, т.к. грамматический стиль арабского языка таков, что в некоторых случаях слова с «подсмыслом» требуют дополнительного комментария. Кроме перевода части Корана, я привожу часть сделанного мною перевода тафсира «Джалалайн», где подчёркнутым курсивом написана транскрипция текста Корана, подчёркнутым жирным шрифтом — его перевод на нахчинский язык и обычным шрифтом — сам текст перевода тафсира.
Думаю, что если по окончании этой очередной войны перевести весь остальной Коран и тафсир «Джалалайн» по предложенному мною методу, то простой нахчинский народ, а в такой же мере и высокообразованные нахчинцы смогут ознакомиться с текстом Корана и одного из его комментариев на своём родном языке. Ведь на родном языке всё всегда воспринимается близко к сердцу.