150 лет назад, в январе 1863 года, Польша в последний раз восстает против царской империи. Восстание перерастает в партизанскую войну и превращается в кровавую трагедию – ожидавшаяся помощь со стороны Запада так и не приходит.
В ходе 18-го столетия Польша, бывшая прежде крупной державой, стала разменной монетой в игре ведущих европейских держав, в первую очередь новых: Пруссии и России. Три раза – в 1772, в 1793 и в 1795 году – обширные территории этой страны были поделены между Гогенцоллернами, Габсбургами и Романовыми. В начале 19-го века Польша как независимое государство исчезло с карты Европы.
Однако поляки не прекращали борьбу. Во время правления Наполеона возрождение их государства казалось возможным и близким, однако с падением французского деспота подобного рода надежды вновь улетучились. Венский конгресс в 1815 году положил конец существовавшим мечтаниям: русский царь стал официальным королем Польши (Царства Польского), а существовавшая автономия в последовавшие за этим десятилетия часто подвергалась опасности из-за возникавших волнений. Это были восстания против русского, а также против австрийского и прусского господства.
В январе 1863 года произошло последнее значительное восстание – против Российской империи. После окончания Крымской войны 1856 года Царь Александр II, сын ненавидимого всей либеральной и демократической Европой Николая I, поначалу стал проводить умеренный курс, позволил создать польское гражданское правительство в Варшаве и пообещал некоторые послабления.
Однако тоска поляков по свободе не давала им покоя. Триумф итальянцев в ходе рисорджименто, в результате которого в марте 1861 года было образовано Королевство Италия, вновь оживил надежды на возрождение порабощенного государства, и, кроме того, предполагалось, что Франция и Англия вмешаются в этот конфликт.
Между тем польское национальное движение страдало от фатальной слабости: его социальным базисом была аристократия, тогда как для крестьянства, напротив, оно во многом оставалось чуждым и непривлекательным. Между этими двумя социальными группами отсутствовала уверенная в своих силах буржуазия, которая в других странах стала движущей силой модернизации.
Существовали дополнительные препятствия — соперничавшие между собой течения внутри движения за независимость. Это приводило к постоянным спорам. С одной стороны располагались «белые», скорее, умеренные и либеральные группировки со значительным участием аристократии, а с другой стороны – «красные», радикально-демократическое движение, программа сторонников которого включала в себя также социальные требования. Но и это еще не все – в обоих лагерях существовали также свои правые и левые крылья. Поэтому не могло быть речи о какой-то программе и тактике.
Тем не менее, влияние неукротимого польского стремления к свободе чувствовалось по всей Европе. Польских поэтов везде приветствовали, и с восторгом цитировался лозунг Адама Мицкевича «За вашу и нашу свободу!», сопровождавший крупное восстание в 1831 году. Воспоминания о существовавшем государстве, которое в 1791 году впервые в Европе приняло современную конституцию, не в последнюю очередь окрыляли тех людей, которые в своих странах боролись за конституцию.
В конце пятидесятых и начале шестидесятых годов в России, казалось, началась новая эра. Александр II в 1861 году свои указом освободил крестьян от крепостной зависимости и приступил к реформированию своей империи. Он также начал ослаблять в Польше существовавшие ограничения. Политические заключенные вновь обрели свободу, открывались новые высшие учебные заведения. Однако вновь произошли беспорядки; в Варшаве было введено осадное положение. Наконец, в мае 1862 года царь назначил своего считавшегося либерально настроенным брата Константина вице-королем. Руководство гражданской администрацией было поручено Александру Велепольскому. Граф Велепольский, родившийся в 1803 году в Лодзи, был настроен на достижение компромисса и с 1848 года выступал за тесное взаимодействие «обоих великих славянских государств».
Естественно, никакого успеха он не имел. Для большинства поляков Велепольский был просто коллаборационистом. Тем временем действия великого князя Константина Николаевича становились все более беспомощными. Брат царя, войска которого в 1848 году помогли Габсбургам подавить венгерскую борьбу за свободу, отдал под контроль поляков полицию и суды и де факто восстановил автономию 1815 года. Однако ему не удалось заручиться поддержкой аристократии, и он потерпел неудачу со своей стратегией, направленной на «нейтрализацию» бунтующей молодежи. Очередное восстание в Польше было всего лишь вопросом времени. Уже летом 1862 года были совершены покушения на Константина и Велепольского, но оба они остались живы.
Время действовать наступает скорее, чем ожидалось: Велепольский накануне нового 1863 года объявляет о призыве на многолетнюю военную службу, и в результате бунтующие сыны Польши должны теперь проходить службу в царской армии — ситуация требует активных действий. Конспиративный центральный комитет «красных» в Варшаве, функционирующий с лета в подполье и занимающийся подготовкой национального восстания, считает, что медлить больше нельзя. 22 января он призывает к восстанию – на несколько месяцев раньше запланированного срока. Военное руководство предполагается поручить генералу Людвику Мерославскому, который вместе с Гарибальди сражался за единство и свободу Италии, а в 1849 году возглавил группу борцов за свободу в ходе восстания в Великом герцогстве Баденском.
Это рискованное предприятие. Восстание плохо подготовлено и не имеет совершенно никакой военной организации. Поэтому оно быстро перерастает в партизанскую войну, в ходе которой удается провести всего несколько успешных операций на местном уровне. Сам Мерославский, наступавший со стороны прусской Польши, вынужден отступить. Тщетно борцы за свободу пытаются нейтрализовать российский гарнизон, тщетно пытаются они установить свой контроль над всей Варшавой. И другие города продолжают оставаться под российским контролем.
«Всеобщая народная война» — таков теперь лозунг. Однако крестьяне разочаровывают. Мерославский сразу пообещал им проведение масштабной земельной реформы, однако до крупного восстания дело так не дошло. Недоверие по отношению к аристократии, по отношению к «господам» сидит очень глубоко, и поэтому крестьяне не хотят рисковать.
Ограниченная война продолжается месяц за месяцем, она охватывает всю российскую Польшу, Литву и Волынь-Подолию, расположенную на территории современной Украины. Однако против 300 тысяч царских солдат действуют всего 30 тысяч польских бойцов, и у них нет никаких шансов.
«Красные» с самого начала являются движущей силой. Что касается «белых», то они в конечном итоге присоединяются к восстанию, однако выступают против назначения Мерославского «диктатором». В военном отношении им ничего достичь не удается, и через несколько недель они добиваются его отставки. Но и их кандидату генералу Мариану Лангевичу после некоторых попыток не удается изменить ситуацию, и вскоре он бежит в Австрию. В ноябре руководство берет на себе Ромуальд Траугутт – молодой человек, бывший офицер царской армии, отличившийся в Крымской войне.
К верхушке «красных» относится Ярослав Домбровский, который летом 1962 года активно работал над планом восстания; раньше он также был офицером царской армии. Людвик Жихлинский тоже воевал в Италии вместе с Гарибальди, как Мерославский и Лангевич, а еще до 1963 года он участвовал в гражданской войне в Америке на стороне Линкольна и юнионистов.
Бисмарк заинтересован только в том, чтобы поссорить Россию и Францию
Борцы за свободу, оказавшись в сложном положении, связывают все свои надежды с Западом. В Париже постоянно проживает неофициальный глава польской эмиграции князь Владислав Чарторыйский, сын легендарного Адама Чарторыйского, умершего за несколько лет до этих событий. Владислав Чарторыйский надеется на то, что император Наполеон III незамедлительно начнет наступление, как он сделал это в 1859 году в Италии.
Существующий конфликт вполне вписывается в амбициозную игру Наполеона на международной арене. Уже в феврале 1863 года он ставит в известность Лондон и Вену о своей поддержке восставших. Он считает, что Англия и Австрия должны пригрозить России серьезными последствиями, если она не пойдет на уступки в польском вопросе. Естественно, он натолкнулся на стену. В апреле на свет появляется всего лишь слабая дипломатическая нота. Двор в Санкт-Петербурге реагирует раздраженно и отвергает протесты, а также предупреждает: это восстание ввергнет всю Европу в хаос.
Однако Наполеон не сдается. Он публично предлагает провести международный конгресс с участием России и Пруссии – естественно, в Париже. Но потенциальные участники отклоняют это предложение. Несмотря на то, что из всех стран Европы приходят заявления о поддержке восставших поляков – из Испании и Голландии, из Швеции и Греции, – до конкретной помощи дело не доходит. Надежда на общеевропейскую поддержку борцов за свободу оказалась чистой иллюзией и польской романтикой.
Из Германии также не приходит никакой помощи — из страны, где польских борцов за свободу приветствовали с таким энтузиазмом, где поэты писали «оды о Польше» и где вместе с Польшей и Францией в Пфальце в 1832 году отмечался Гамбахский праздник свободной и единой Европы. Прусское правительство с самого начала – кого это удивляет? – встало на сторону России. Отто фон Бисмарк, уже почти полгода занимающий пост премьер-министра Пруссии, демонстрирует твердость. Опасается ли он на самом деле, как он дал понять общественности, что восстание может распространиться на его собственную территорию, на Прусскую Польшу и поставить тем самым под сомнение территориальную целостность Пруссии? И не больше ли его заботит благосклонность правительства в Санкт-Петербурге, которое он ни при каких обстоятельствах не хочет потерять?
Вскоре после начала восстания он посылает в Санкт-Петербург генерала Густава фон Альвенслебена, который уже оказывал помощь в подавлении восстания в Бадене. Генерал-адъютант прусского короля заключает соглашение с российским министром иностранных дел: согласно конвенции Альвенслебена, русским войскам теперь разрешается при преследовании польских повстанцев, пытающихся скрыться в Прусской Польше, пересекать ее границы, и то же самое позволено делать и прусским военным на российской территории.
Либеральная немецкая общественность выражает свое негодование. В очередной раз подтверждается предположение о том, что Бисмарк является всего лишь архиреакционным пособником российского абсолютизма и истинным могильщиком героических польских борцов за свободу. Да, он несет ответственность за «колоссальную охоту на людей, за которой с возмущением следит вся Европа», говорит в лицо Бисмарку 26 февраля 1863 года в прусском ландтаге в Берлине крупный либеральный историк Генрих фон Зибель (Heinrich von Sybel).
Тем временем Бисмарка, беспринципного политического жонглера с презрением относящегося к Польше, интересует в этом кризисе только один аспект: он хочет испортить отношения Франции и России. Думая о приближающемся конфликте с Францией, он хотел бы в любом случае иметь царскую империю на стороне Пруссии. Что касается либеральных протестов, то они его вообще мало беспокоят.
Кроме того, становится ясно, что польское восстание закончится летом 1863 года. Уже в мае виленским губернатором назначается известный своей жестокостью генерал Михаил Муравьев — он должен сурово расправиться с сопротивлением в литовской провинции. В Польше генерал немецко-балтийского происхождения Фридрих фон Берг, ставший новым наместником вместо вице-короля Константина, получает такое же задание.
Отдельные группы восставших не прекращают своей борьбы до весны 1864 года. И только в мае становится ясно, что все потеряно, погибли тысячи борцов.
Одержимое жаждой мщения, российское правительство в Польше начинает преследования, дело доходит до настоящей кровавой расправы. По приказу Муравьева и Берга сотни людей казнены, в том числе и последний руководитель восстания Ромуальд Траугутт. Тысячи поляков приговорены к каторжным работам, переведены в штрафные роты, а более 20 тысяч человек сосланы в Сибирь, в том числе Людвик Жихлинский (Ludwik Zychlinski). Однако его соратнику Ярославу Домбровскому удается совершить побег из тюрьмы. Этот радикальный демократ направляется во Францию и погибает в 1871 году на баррикадах Парижской коммуны.
В стране начинается повальная русификация. Любая самостоятельность должна быть уничтожена, вся политическая и культурная жизнь Польши прекращается. В течение 1860-х годов конфискуются некоторые поместья, а также другая собственность, многие люди эмигрируют из страны. Польский университет в Варшаве становится чисто русским, в судопроизводстве и административной сфере использование польского языка запрещается. Царский режим также уничтожает все, что напоминает о польско-литовском государстве, номинально существовавшее Царство Польское, Конгрессовая Польша, перестает существовать. Польская территория понижается в статусе и становится «Привислинской» провинцией, вместо вице-короля — должность, предполагавшая определенную самостоятельность, — теперь назначается губернатор. Кроме того, предпринимаются меры для того, чтобы отдалить друг от друга Польшу и Литву.
Многие борцы за свободу посмертно становятся национальными легендами
Однако царь не только размахивает кнутом, он использует также «пряники». Российское правительство прилагает большие усилия для того, чтобы заручиться поддержкой крестьянства. Уже в марте 1864 года по указу царя им передаются все земли, которые они сами обрабатывают. И в следующие десятилетия страна переживает экономический подъем.
В других отношениях результаты восстания не так однозначны, как кажется на первый взгляд. И тем не менее: больше года Польша боролась. Все надежды разрушены, однако упорное сопротивление оживляет миф о героической Польше. Участники борьбы, многие из которых получили известность как борцы за свободу во всей Европе, стали частью героической национальной саги, и в наши дни даже обсуждалось предложение относительно беатификации Ромуальда Траугутта.
В любом случае январское восстание представляет собой поворотный пункт в истории страны в период после 1795 года. Это был последний кульминационный момент польской революционной романтики, начало которой положил великий европейский борец за свободу Тадеуш Костюшко. В 1864 году Польша простилась со своей мечтой. Однако в то время возникла также новая нация, остававшаяся до 1918 года без своего государства. Белый польский орел на самом деле является вечной птицей Феникс, воскресающей из пепла.
Автор является историком, он живет в Гейдельберге.
Источник: («Die Zeit«, Германия)
28.01.13.