Шенгенские визы как вызов России

Эх, все-таки хочется России в заветную Европу! Если уж не в качестве государства — члена ЕС, как обещал к 2017 году Андрей Богданов, кандидат в президенты и один из могильщиков партии «Правое дело», так хотя бы без унизительного визового режима. Ведь именно его отмена является главным внешнеполитическим императивом России по отношению к Евросоюзу.

И в самом деле, как же так? Трубы почти все проложены, знак «Газпрома» на форме футбольного клуба «Шальке 04» красуется, и уважаемого французского актера на русской земле приютили, а россияне по-прежнему должны получать позорную наклейку в загранпаспорт. Непорядок. В конце прошлого года Президент РФ прямо заявил, что документы по отмене виз почти готовы, но европейцы опять полезли в политику. «Я хотел бы отметить, что практически все технические вопросы, связанные с введением безвизового режима, считаю, решены. И теперь дело только за политическим решением со стороны наших европейских коллег», — сказал Владимир Путин на тридцатом саммите ЕС–Россия в Брюсселе.

Хотя руководители европейских стран хором отрицают политическую подоплеку затягивания решения с отменой виз, она налицо. Безвизовый режим — последний рычаг давления на Россию. С его помощью можно получить от Москвы кое-какие дивиденды в спорах, которые существуют между ЕС и Россией. И, конечно, что тут скрывать, есть в этом и щепотка шовинизма.

В Европе, глядя на сегодняшнюю Россию, нередко сомневаются, является ли она частью «общего европейского дома». Не только географически, но и с точки зрения ценностей.

А как европейцам не сомневаться, если только в прошлом году с улыбками на лицах и пальцами на кнопках российские парламентарии проголосовали за законы, которые существенно ограничивают права граждан? Вроде бы все по-европейски, как на словах уверяют российские депутаты, — ведь в Великобритании или Германии тоже жестко борются с экстремистами и разгоняют демонстрации о-го-го как. Но там почему-то не преследуют и не прессуют оппозицию в отличие от России. А тамошние депутаты настолько бедны, что у каждого есть право только одного голоса. За своих коллег они голосовать не могут.

Втягивать детей-сирот в политику, используя их как орудие возмездия за запрет въезда в суверенную страну воров (как утверждают некоторые документы), в Европе тоже как-то не практикуется. Наоборот, там принята персональная ответственность политика за свои слова. Я могу себе представить, что было бы, если бы какой-нибудь европейский деятель заявил, как Жириновский: «У нас погибают (дети), но это наша семья. Зачем нужно, чтобы чужие еще убивали». Его штаб-квартиру настоящие защитники прав детей тут же забросали бы помидорами. И частый гость одного карликового княжества мсье Астахов, наверное, в курсе, что публично назвать своих критиков «педофилами» в Европе означает конец карьеры.

Политики, однако, каста особая. По их поведению трудно судить о народе. Особенно в России, где выборы воспринимаются скорее как ритуал, который теперь проводится раз в пятилетку, чем как реальная борьба за власть.

А что же происходит в самой стране?

Россия традиционно колеблется между тремя культурными направлениями — европейским, азиатским и так называемым «особым путем», о котором сразу вспоминают, когда нужно отмахнуться от критики с разных, в основном западных, сторон. Мол, мы занимаем 1/7 часть суши, и у нас другие порядки. Впрочем, мало кто знает точный ответ на вопрос, какие.

Согласно прошлогоднему опросу социологической компании «Левада-центр», всего 11 процентов россиян заявили, что чувствуют свою связь с Европой. В то время, как 52 процента не чувствуют совершенно никакой связи. Хуже того, по опросу 2007 года 71 процент жителей России вообще не считают себя европейцами…

Так, значит, россиянам на самом деле не место в Европе и зря их политическое руководство тратит силы на отмену визового режима?

Добровольное и осознанное самоустранение россиян от Европы как положительное явление описал недавно в этой же рубрике на страницах «МК» известный журналист и член Общественной палаты РФ Максим Шевченко в своей статье «Мы не Европа? И слава богу!».

Шевченко в духе почвенничества обвинил Запад в аморальности, отсутствии духовных ценностей и в либеральном тоталитаризме. В том, что он создает каких-то «постчеловеков» — атеистов и сторонников западных нравов, которые насаждаются на Руси и требуют соблюдения общественных прав. «Мы — один из последних оплотов человека и человечества», — заверил читателей российский журналист.

На мой взгляд, современная Россия отнюдь не является ни «оплотом человечества», ни третьим Римом. Мнимым ценностям противостоит реальность, в которой агрессия и бесконтрольная вседозволенность одной достаточно узкой прослойки общества выдается за «духовную скрепу» и оправдание, позволяющее в том числе нарушать закон. Высмеиваемому западному мультикультурализму в России противостоит с трудом маскируемая ненависть друг к другу. Не только на почве сексуальной ориентации, но в первую очередь на национальной почве. Самый наглядный из последних примеров — травля «мисс Россия-2013» Эльмиры Абдразаковой за ее неславянское происхождение.

И если на Западе вводятся разные «постмодернистские» меры, которые запрещают ущемлять права представителей других культур — с целью, чтобы в правовой плоскости было обеспечено равенство для всех, то в России внутренняя политика направлена исключительно на укрепление политического статуса определенной группы.

Так какие же подлинные нравственные и моральные постулаты может в качестве «оплота человечества» предложить Россия не то что жителям Запада, а в первую очередь своим гражданам?

Я все же посмею написать, что как бы ни отвечали социологам россияне, я все равно считаю их европейцами. Не потому, что им нравится чешское пиво и итальянская одежда. А потому, что существует культурный фундамент, который объединяет нас: понимание важности основных человеческих свобод и однозначный выбор в пользу демократии (по опросу, только 24 процента россиян утверждает, что демократия в их стране не нужна).

Просто в силу своей консервативности россияне пока подобны европейцам, которые после падения империи проходят свою эпоху просвещения. И я не исключаю, что если бы Евросоюз открыл для россиян границы, им бы удалось ее пройти гораздо быстрее.