Авторитетный советник премьер-министра Медведева Сергей Гуриев объявил, что не вернется в Россию, напоминает в статье для International Herald Tribune журналист Вадим Никитин. «Добровольное изгнание Гуриева — очередной случай, когда состоятельные, образованные, ориентированные на Запад представители элиты, ранее вступившие в союз с более либеральной фракцией Медведева, уходят из правительства», — пишет автор. Он упоминает о банкире Павле Бородине, «депортации американского финансиста Уильяма Браудера» и отставке Владислава Суркова.
Самое распространенное объяснение этих гонений — идут скрытые репрессии в отношении лучших и умнейших людей страны. Но Никитин обнаруживает еще одну ключевую черту, объединяющую многих из этих людей: «в прошлом они были лояльны к правительству, из которого теперь уходят». По мнению автора, это напоминание, что «путинизм строился при массовом соучастии либеральной элиты, многие представители которой стояли за режим в пору его худших крайностей последнего десятилетия».
За вычетом Алексея Навального, Сергея Удальцова и еще нескольких исключений, многие известные жертвы новейшей путинской чистки были когда-то «попутчиками-энтузиастами» или даже помощниками режима. Гуриев долгое время был союзником Медведева, Сурков — «главным идеологом Кремля», «Браудер и Бородин годами аккумулировали сомнительные деньги, расхваливая Путина перед зарубежными инвесторами, пока их время не истекло», говорится в статье. Эти люди пожинали плоды сотрудничества — занимали престижные должности, имели свободу и деньги. «Когда они начинают отворачиваться от Путина, он пытается их уничтожить, и разве это удивительно?» — вопрошает автор.
Пресса проводит параллели со сталинскими репрессиями. Но есть ключевое отличие, считает Никитин: в наше время не применялось принуждение. «Кто или что, если не считать их собственной алчности и амбиций, заставляли Гуриева и ему подобных все эти годы служить «подсадной уткой» для Кремля?» — вопрошает он.
Никитин отмечает: гонения на Гуриева и других «недопустимы, имеют политические мотивы и совершенно несовместимы с верховенством закона». Однако этим людям не следует рассчитывать на сочувствие народа: «мало кто из них выражал обеспокоенность мытарствами простых граждан».
Можно ли считать «новых диссидентов» лучшими умами России или принципиальными диссидентами, если они взобрались наверх, «прицепившись к кремлевскому левиафану»? — этим риторическим вопросом статья завершается.