Страх и ненависть в Москве

По идее, я должен сильно радоваться. Ибо эти выборы подтвердили все мои системные прогнозы последних лет. В первую голову — прогноз о перестройке-2, впервые изложенный на страницах «МК» еще летом 2010 года.

Напомню, тогда мы с вами обсудили, что страна входит в эпоху новейшей перестройки, которая характеризуется прежде всего:

— тотальным отчуждением активной части общества от власти;

— разочарованием элит в политико-экономической системе, которая их вырастила и вскормила.

В результате чего и начинается движуха, способная привести к тектоническим переменам в политике. Как это уже было с нами в конце 1980-х, при перестройке-1.

В ситуации перестройки-2 власть в силу банальной кадровой деградации, но еще более движимая неосознаваемым инстинктом саморазрушения часто принимает решения, противоречащие ее же собственным жизненно важным интересам. И систематически оказывается в цугцванге, когда любой из ходов ухудшает позицию. Помните Михаила Горбачева и Ко образца 1989–1991 гг.?

Так случилось и на этот раз. Власть пошла на досрочные выборы мэра Москвы, считая, что легко победит (не получилось). Совершила сначала одну грубую ошибку, отправив Алексея Навального в тюрьму из-за ничтожного дела «Кировлеса», а потом еще одну, хотя и противоположную по смыслу — выпустила лидера внесистемной оппозиции буквально через полсуток после ареста. Придав тем самым 37-летнему политику колоссальное политическое ускорение, обернувшееся 8 сентября почти 28% голосов (при стартовом уровне в 8%).

Задача легитимировать избрание Сергея Собянина в первом туре выборным участием Навального (ради чего последнему скоропостижно вернули свободу и щедрой рукой отсыпали для регистрации 49 подписей муниципальных депутатов-единороссов) не решена. Не так уж много москвичей верят, что действующий мэр действительно победил в первом туре.

Даже мой прогноз конкретных результатов выборов (Собянин — 55–60%, Навальный — 15–20%), хотя и не совпал с результатом, оказался все же точнее, чем у ведущих социологических служб страны, дававших мэру больше, а его центральному оппоненту меньше. Что подтвердило мысль о непропорциональной роли социологов в нашем обществе, а заодно и вообще о нищете социологии («МК» от 5.07.13 г.).

Провал на столичных выборах системных оппозиционных партий (КПРФ, «СР», ЛДПР) доказал мой давний тезис о том, что эти структуры нуждаются в экстренной модернизации, иначе им смерть — и на смену им придут другие силы.

Наконец, я так ждал появления нового поколения лидеров, которые в отличие от старых предшественников будут действительно хотеть власти и бороться за власть, а не превращать политику в бизнес и бесконечно продавать голоса избирателей Кремлю. Такие люди пришли, и имя им — Навальный.

Итак.

Я хотел бы радоваться, но почему-то не радуюсь. Больше того: впервые за мою не такую уж короткую общественную жизнь мне стало страшновато.

Раньше мне почему-то страшно не было: ни в преддверии краха СССР, ни когда я громко призывал к цветным революциям, ни в годы издания моих десяти антипутинских книг и рассуждений о кремлевских миллиардах, ни перед угрозами всяческих «нашистов», однажды таки разгромивших мне дачу. (Я об этом публично прежде не говорил, поскольку считал повод слишком мелким: меня-то самого не разгромили, а дача — строение поправимое.) Наверное, я был просто молод и слишком питаем дерзкими иллюзиями, чтобы бояться.

А сейчас — побаиваюсь. Чувствую страх, разлитый в московском воздухе. И даже вроде понимаю, почему так получается.

Кампания Алексея Навального и его триумф (это слово здесь уместно, хотя выборы он формально проиграл) окрасили мирную энергию Болотной площади и проспекта Сахарова, завораживавшую нас в первые действительно перестроечные недели декабря 2011-го, в черно-красный цвет агрессии и мести. Уровень истерики в этой кампании, а заодно и по ее итогам оказался много выше предельно допустимых величин.

К концу предвыборной гонки сложилось впечатление, что сторонниками топ-оппозиционера овладело коллективное безумие. Причем жертвами его стали многие из тех, кого я считал подлинными русскими интеллигентами, включая и моих хороших знакомых. Достаточно сказать, что после публикации в «МК» моей статьи «Лучше Путин, чем Навальный» (6 сентября 2013 года), в которой я лично про Алексея Анатольевича не сказал ни единого плохого слова, позволив себе раскритиковать не его самого, но вождистскую парадигму, мне пришло немало писем от тех самых знакомых и незнакомых, которые, к моему удивлению, крыли меня буквально последними словами и всячески стыдили за независимую точку зрения на кумира. А заодно за позорное желание отдать свой голос другому кандидату в мэры (Ивану Мельникову, что я в итоге и сделал). Я раньше не знал, что эти люди вообще умеют общаться в таком тоне. А теперь понимаю: после появления статьи, которую вы сейчас читаете, десятки друзей вычеркнут мой телефон из записных книжек. Вот уж никогда раньше о таком не думал, дурак!

В Интернете уже опубликован список «13 врагов Навального», в котором я занял почетное 4-е место. Компанию мне составили: Эдуард Лимонов, Григорий Явлинский, Владимир Рыжков, Сергей Алексашенко, Айдер Муждабаев, Матвей Ганапольский, Елена Костюченко и другие. Я, честно говоря, сперва подумал, что передо мной — фальшивка, изготовленная кем-то для дискредитации самого яркого оппозиционера. Но нет, все оказалось прямее. «Документ» сделал активист штаба Навального, сотрудник одного из крупных банков Михаил Левин. По отношению к «врагам» в нем обильно используются эпитеты типа: «выживший из ума автор романов о сексуальных извращениях», «нацмен, платный путинский подхалим», «бывший платный советник Путина, ныне его платная проститутка» и т.п. Ваш покорный слуга (простите за нарциссизм) назван буквально так: «полуполяк-полуеврей, мастер гнусных комбинаций, давно льет грязь на Навального и организует наглые провокации». Резюме автора списка: добавляйте еще людей, никто не уйдет безнаказанным.

М-да. И от «нашистов», которые среди извозчиков «кровавого режима» традиционно слыли грубиянами, не получал я таких проклятий. Тем более что Путина я-то реально много лет с грязью смешивал, а Навального в те же годы — практически превозносил.

Я понял, новое поколение пришло. Правда, не совсем такое, как я ожидал. Оно действительно хочет власти. Но — чтобы утолить гигантскую жажду мести старшему поколению, лишившему его внятных надежд и реальных перспектив. Отнявшему собственность и вообще страну. Это поколение — БМП (Без Меня Поделили). И когда их месть выйдет на оперативный простор, может получиться, что «кровавый режим» им. Путина покажется нам маппет-шоу, а какой-нибудь старик Бастрыкин, раздающий ныне направо и налево зверские уголовные дела, — садовым гномом. «Не забудем, не простим» — это для поколения БМП не риторическая фигура, а совершенно реальный лозунг, осмысляемый в предметной реальности.

Один мой друг сказал мне недавно: не выйдет ли так, что о путинских временах мы через N лет вспомним как о самых приятных в нашей жизни? Не может быть — ответил я тогда. Все может быть — думаю я сейчас.

Вина за весь тот букет чувств, который не может (да и не хочет) скрывать поколение БМП, лежит целиком на нашей правящей элите. Мы ее предупреждали, что: запас прочности режима тотальной коррупции не безграничен; без вертикальной социальной мобильности избежать взрыва не удастся; если не будет больших реформ сверху, они рано или поздно придут снизу — на невыгодных для власти условиях. Что всякая власть, которая, изжив и пережив себя, клинически отказывается сменяться, становится объектом не просто скепсиса или насмешек — но подлинной, неподдельной ненависти.

Нет, смеялись нам в ответ, нам, нашим детям и внукам хватит. А все остальное нас не волнует. Этот народ жил тысячу лет в немой покорности, проживет еще пару столетий. Ничего похожего на арабские вёсны нам не грозит, ха-ха-ха. И потом — у нас же охрана, ОМОН, танки…

Да-да. Танки, которые не стреляют, и охранники с омоновцами, многие из которых вполне симпатизируют коллективному Навальному. И готовы ему нынешних хозяев на некоторых условиях сдать. Пусть это даже еще не так заметно.

Что, получили? И Навального в Москве, и Ройзмана в Екатеринбурге. (Последний к поколению БМП не принадлежит, но во многом творит себя из тех же яростных эмоций.) И не надо обольщаться сверхлояльным Магаданом: судьбы государств решаются в столицах, это простейший закон.

Я так призывал этот день, чтобы в его начале узнать, что мне как-то не по себе.

Пожалуй, впервые за всю жизнь во мне проскользнула мысль об эмиграции. Не в пространстве — во времени. Я хочу убыть в Москву моей юности. Где любовь и надежда царили в воздухе, а не то, что я всеми фибрами переутомившейся души ощутил сейчас.

Но я не элементарная частица, чтобы путешествовать в прошлое.

Выборы 8 сентября показали: мы зависли между зажравшейся недееспособной властью, которая умеет только тянуть ушедшее время (как говорила Н.Я.Мандельштам о Л.И.Брежневе), и вновь пришедшей оппозицией, готовой и желающей смести на своем пути все. По-взрослому, нипадеццки.

Поняли ли мы уже, в какой исторической точке оказались? И есть ли путь между Сциллой и Харибдой?

Пока не скажет никто.