Британцы, французы и русские приняли участие в Первой мировой войне для того, чтобы устранить немецкую силу, создававшую серьезные риски для их гегемонии, а также для того, чтобы захватить и поделить стратегически важные регионы, находившиеся под контролем Османской империи.
Французы претендовали на контроль над обширным географическим пространством, называемом «Левант» и охватывавшим Сирию, Ливан, Палестину, а также восточную часть нашего нынешнего Средиземноморского региона. Термин «Левант» обозначает «место восхода солнца», и в прошлые столетия это понятие подразумевало восток в представлении Европы. Контроль над регионом, обладающим стратегическим значением с точки зрения мировой торговли, должен был стать уникальной наградой, о которой в течение длительного времени грезила Франция.
Примерно того же хотели и британцы. Египет и так был у них в руках. Они длительное время удерживали земли Индии, Афганистана и частично Ирана. Напомним, регион Персидского залива также в значительной степени находился под контролем Великобритании. Кроме современных иракских территорий, в качестве трофея Первой мировой войны правительство Королевы больше ничего не желало.
Еще в 1916 году французы и британцы подписали тайное соглашение о разграничении сфер интересов, согласно которому, одним доставался Левант, другим — Месопотамия. Договор был подготовлен Марком Сайксом и Франсуа Жорж-Пико и назывался «планом Сайкса — Пико».
Нельзя сказать, что переход Леванта к французам, а Месопотамии — к британцам представлял большое значение для Москвы. Так или иначе, российская сторона говорила о Стамбуле и проливах. Владение проливами Босфор и Дарданеллы было необходимостью исторической политики России, желавшей выйти в «южные моря» и вместе с тем укрепить безопасность в Черноморье, а также установить господство в регионе проживания славян в Юго-Восточной Европе. Поэтому Россия не возражала против того, чтобы Франция и Великобритания получили Левант и Месопотамию в обмен на достижение этой цели.
Хотя еще в период Дарданелльской операции появились симптомы того, что британцы и французы не намерены оставлять Стамбул и проливы царской России, у русских не было других шансов, кроме как довольствоваться наградой, обещанной им на бумаге.
А после вспыхнувшей в 1917 году Октябрьской революции Россия вышла из Первой мировой войны и поэтому не смогла принять участие в разделе трофеев по ее окончании. Она должна была взять реванш после Второй мировой войны, в Ялте, вместе с США, которые тоже не смогли найти себе места за «обеденным столом» после Первой мировой.
Европейским силам не удалось установить здоровую систему гегемонии, к чему они так стремились, и после Второй мировой войны возник новый порядок. Хотя Франция сохранила свои претензии и интерес к региону, с этого времени данные территории выступали в качестве сцены политической напряженности, возраставшей, главным образом, по оси конкуренции США — СССР.
Не стоит забывать, что благодаря биполярной системе и национальной коммунистической идеологии, русские в этот период приобрели влияние в некоторых регионах, которые им не удалось получить в имперский период российской истории.
Некоторые считают, что предполагаемая конференция «Женева – 2» выступает в качестве своего рода «второй Ялты». Именно поэтому, на наш взгляд, следует обратиться к истории. Если эта конференция состоится, за столом переговоров снова окажутся США и Россия, которые и примут решение о будущем Сирии. Некоторые рассчитывают на вероятность того, что русские, демонстрирующие открытость к торгу перед угрозой вмешательства США, «продадут» Асада на этой площадке торгов. Если извлечение уроков истории в принципе возможно, то не стоит ожидать, что русские с легкостью откажутся от режима Асада, так как то, что они действительно хотят сохранить, – не власть семьи Асадов, а собственные интересы.
Но также не стоит ожидать, что такое крупное государство, как Россия, будет настаивать на сохранении позиции той страны, положение которой не обладает устойчивостью. Таким образом, по всей видимости, какой-либо прогресс возможен только в том случае, если предметом дискуссии будет твердая решимость Вашингтона.