Четырехдневная война с Грузией в августе 2008 года, а затем — признание Россией независимости республики, превратили Южную Осетию в пророссийский анклав за Большим Кавказским хребтом.
Здесь расквартирована российская военная база, большинство югоосетин имеют паспорта Российской Федерации, бюджет республики формируется из российских денег, а политику и экономику направляют московские чиновники, курирующие регион.
На прошлой неделе в очередной раз югоосетинские политики подняли вопрос о референдуме по вхождению Южной Осетии в состав России. И в очередной раз решили пока его решение отложить. Но о забытой республике вновь заговорили на федеральном уровне.
В Южной Осетии я не была три года. За это время здесь произошли качественные изменения. Рокский тоннель, проходящий под Большим Кавказским хребтом и соединяющий Северную и Южную Осетии, преобразился. Его въезд и выезд расцвечены цветами российского и югоосетинского флагов (соответственно), а сам тоннель на протяжении всех его 4 километров содержится в безупречном состоянии.
На подъезде к Цхинвали выросло несколько небольших, аккуратненьких коттеджных поселочков, куда переехали жители, чьи дома были разрушены в ходе боев. Главные улицы города выложены асфальтом, в сквериках и на бульварах появились цветы и фонари, журчат фонтаны. Восстановлено здание парламента, есть даже зона свободного Wi-Fi.
У здания правительства о чем-то толкуют мужчины в костюмах, между парламентом и правительством деловито цокают местные модницы на неизменных шпильках, на которых они умудрялись вышагивать даже при полном отсутствии дорог после войны. (Кстати, в этом сезоне в моде красный.)
Полным ходом идет реконструкция драмтеатра, работы в котором теперь лично контролируют чиновники правительства, а местное информагентство гордо рапортует о том, что «в 2014 и 2015 годах Счетная палата РФ не выявила <в республике> никаких финансовых нарушений».
Это приятно.
После четырехдневной войны в августе 2008 года Южная Осетия утопала в хаосе и разрухе. Люди остались без тепла, света, горячей воды, многие без крыши над головой. Улицы города превратились в широкие бугристые тракты с зияющими дырами канализационных люков. Груды камней и строительного мусора тоннами валялись на всех перекрестках. Из-за этого каждое лето Цхинвали накрывали пыльные бури, а зимой город превращался в непролазное болото.
Несмотря на то что в республике действовала российская федеральная программа по восстановлению — с многомиллиардным бюджетом; несмотря на финансирование, получаемое по другим каналам, положение с каждым годом становилось все более катастрофичным. При этом в Москву летели кипы отчетов о «динамичном ходе восстановления», из Москвы в ответ — очередные транши.
Основной контроль за расходованием средств осуществляло Министерство регионального развития под руководством Виктора Басаргина. При министерстве была создана межгосударственная комиссия по восстановлению Южной Осетии, которую возглавил замминистра челябинец Роман Панов. С приходом Панова республику заполонили выходцы из Челябинской области, ключевым из которых стал челябинский бизнесмен, назначенный премьер-министром Южной Осетии, Вадим Бровцев.
Строительные фирмы всех мастей, «Спецстрой», ГУПы, МУПы, подрядчики, субподрядчики заполонили республику, аукционы на строительство и ремонт в рамках восстановления проводились закрыто и непрозрачно, кому и на каких условиях передавались деньги, в те годы было совершенно непонятно. За 5 лет схему финансирования республики перекраивали трижды, но результат от этого не менялся.
Чем больше российские и югоосетинские чиновники рассказывали о «восстановлении региона» и «исполнении всех обязательств», тем более нагло там воровали — это уже документально установленный Счетной палатой РФ факт. При этом жители все так же бедствовали.
Как установила проверка Счетной палаты РФ, с 2008 по 2013 год Россия вложила в Южную Осетию более 45 миллиардов рублей: около 34 миллиардов поступили из российского бюджета, 10 миллиардов — от «Газпрома», 2,5 миллиарда — переправило правительство Москвы, около 1 миллиарда было перечислено на благотворительный спецсчет, и плюс еще отдельные 13 миллиардов рублей — на программу «социально-экономического развития республики». За эти деньги в регионе, где к тому времени уже проживало чуть более 30 тысяч человек и территория которого составляет всего лишь 4 тысячи квадратных километров (3,6 из которых — горы), можно было построить Лас-Вегас.
Последней каплей для Москвы стал декабрь 2011 года, когда на выборах президента в республике чуть было не случился мятеж. Жители выступили против кандидата, на котором настаивала Москва. В качестве причины указывалось одно обстоятельство — тотальная коррумпированность югоосетинской верхушки. Бунт удалось погасить, но выводы были сделаны. Сергей Винокуров, курировавший от администрации президента РФ Южную Осетию, вместе со своей командой был отправлен в отставку. Прокуратура спешно стала заводить уголовные дела за растрату и хищения, а вскоре в республику была направлена комиссия Счетной палаты, которая провела подробную проверку. Результат оказался малоутешительным: более трети выделенных средств было потрачено неэффективно. Около 6 миллиардов застряли в незавершенном строительстве, часть денег вообще потерялась.
Результаты этой проверки официально так и не были опубликованы (экземпляр имеется в редакции), но, пока она проводилась, от челябинцев и прочих «восстановителей» со всей России в республике не осталась и следа. Уголовные дела, впрочем, постигла та же участь. Сначала было объявлено о 17 возбужденных делах, потом — о 24, затем цифра выросла до 72, но об их результатах широкой общественности также неизвестно. Правда, глава межведомственной комиссии Роман Панов и несколько его подельников все же сели в тюрьму, но по делу, которое никакого отношения к восстановлению Южной Осетии не имеет.
После всех этих перипетий бюджетный Клондайк в республике значительно сократился. Сейчас республику в администрации президента курируют Владислав Сурков и министр по делам Северного Кавказа Лев Кузнецов. Бюджет Южной Осетии по-прежнему состоит в основном из российских денег (в этом году он составил чуть более 9 миллиардов), в его рамках действует Инвестиционная программа, которая должна обеспечивать в том числе и развитие реального сектора экономики. Но, увы, его как не было, так и нет. Более 70% имеющих работу людей в республике заняты в бюджетной сфере. Остальные 30% — преимущественно таксисты или мелкие предприниматели, перепродающие продукты из России и Грузии.
…Небольшой продуктовый рыночек в центре города. Более половины овощей и фруктов — грузинского происхождения. Мне с трудом удается отыскать местные помидоры. Алла сидит поодаль, помидоры у нее стоят немного дороже: «Я живу на окраине города, есть сад и огород, моей семье хватает. Но я стараюсь больше продавать. Дочь у меня работает учителем, молодая она еще, стаж небольшой и зарплата с надбавками — 17 тысяч, это хорошие деньги. Но все равно не хватает. Да и с грузинскими товарами мне сложно конкурировать, они все равно получаются дешевле, поэтому больше выращивать мне нет смысла, хотя я бы могла».
Надо отметить, что сельское хозяйство — не самая сильная отрасль Южной Осетии, хотя все последние 8 лет ей уделялось особое внимание. В отчете Счетной палаты мероприятия, заказчиком которых являлось минэкономразвития Южной Осетии, выглядят одно фантастичнее другого. Так, например, на покупку коров калмыцкой породы было потрачено 28 миллионов рублей. Как выяснилось, несколько сотен голов было закуплено по цене, завышенной почти в три раза. Но главное: оказалось, что коровы практически не дают молока, да и вообще их калмыцкая порода не приспособлена к югоосетинским реалиям. В итоге: большую часть поголовья просто пустили под нож.
Многотысячная партия саженцев яблонь из Сербии — за 21 миллион рублей — тоже погибла. Дальше отчет палаты можно читать как сатирический рассказ: посадка фундука на 4 миллиона — «саженцы не обнаружены», поставка теплиц на 6 миллионов — «теплицы в республику не поступали», покупка овец на 22 миллиона — «сумма контракта увеличилась на 8 миллионов. Однако овцы в республику не приехали».
Министр по делам Северного Кавказа Кузнецов во время своего очередного визита в Южную Осетию заявил, что необходимо делать акцент на поддержку реального сектора экономики: «Надо найти тех, кто бы мог, опираясь на государственную поддержку, создать эффективное предприятие, дающее рабочие места, обеспечивающее достойной заработной платой, и через его развитие формировать доходную базу республики». Мне удалось найти одно из таких эффективных предприятий, деньги на которое были выделены в том числе в рамках Инвестиционной программы, — дворец спорта «Олимп».
Трехэтажный дворец в центре Цхинвали был построен при поддержке благотворительного фонда Алины Кабаевой. В октябре 2015 года после 6 лет обещаний открытие Дворца спорта все же состоялось. Задумка была олимпийского размаха: два плавательных бассейна (взрослый и детский), девять залов (для художественной гимнастики, для вольной борьбы, для бокса, для тяжелоатлетов и т. д.), медицинский центр. «Все залы полностью укомплектованы и оснащены необходимым инвентарем», — гласила реклама.
Дворец инспектировал и главный куратор Южной Осетии, помощник президента РФ Владислав Сурков. Осмотрев его, а также другие объекты социально-экономического строительства в республике, «он остался очень доволен».
Открывать дворец депутат Кабаева прилетела лично на вертолете вместе со спортсменами и депутатами Александром Валуевым, Александром Карелиным, Натальей Рогозиной. Было торжественно: цветы, улыбки, белый голубь под потолком дворца.
Прошел год. Но за это время спортивный праздник так и не пришел в Южную Осетию. Дворец закрыт до сих пор. Вскоре после его торжественного открытия выяснилось, что на реконструкцию только что презентованного комплекса и ликвидацию недочетов, допущенных во время строительства, — необходимо несколько сотен миллионов рублей. До сих пор не работает система вентиляции, повсеместно протекает кровля, стены покрылись желто-зеленым грибком, а воздух в помещениях наполнен спертыми ароматами субтропического леса. Да и вообще, в городе, где воду дают только утром и вечером строго по расписанию, ухаживать за 25‑метровым бассейном проблематично.
Одиноко стоит голый остов ринга в зале для бокса, штанга скромно притулилась в пустом зале для тяжеловесов, скучает не распакованный тренажер-байдарка в гулком зале для тренировок. Хотя далеко не весь инвентарь, прописанный в документах, доехал до «Олимпа», тем не менее сюда ходят тренироваться вольники и гимнастки.
Сейчас дворец передан на баланс госкомспорта Южной Осетии, где при одной мысли о реконструкции и о последующем ежегодном обслуживании такой махины чиновники впадают в коматозное состояние. Деньги для того, чтобы содержать «самый крупный проект благотворительного фонда Алины Кабаевой», брать неоткуда.
Несмотря на горький опыт предыдущих лет, чиновники с удивительным упорством продолжают озвучивать планы, один масштабнее другого. Достроить ферму на 500 голов крупного рогатого скота в маленькой деревушке у грузинской границы, усеять югоосетинские земли теплицами агропромышленного гиганта «Белая дача», поставить завод по переработке индюшачьего мяса ростовского агрохолдинга «Евродон»…
«Заранее ясно, что подобные крупные предприятия у нас будут убыточны, — говорит доцент Югоосетинского университета Аза Тибилова. — Нам нужно развивать маленькие хозяйства и малый бизнес. Желание у людей есть, а крупные проекты у нас трудноосуществимы».
Почему так?
Власти упорно отрицают факт постепенного, но неуклонного оттока населения из республики. Но улицы Цхинвали безлюдны после трех часов дня, и только ветер разносит куски выкрашенного пенопласта, отвалившегося от фасада свежеотреставрированного здания парламента.
В прошлом году власти обнародовали результаты переписи населения. По официальным данным, выходило, что в республике проживает 53 тысячи человек, и прирост населения продолжается. Спорить с этим бесполезно. Однако оценить с позиций здравого смысла можно.
Каждый год правительство Южной Осетии вручает подарки всем детям на новогодние праздники, списки формирует министерство образования, куда передают данные поликлиники, детские сады и школы со всей республики, чтобы ни одного неучтенного ребенка не осталось. В 2016 году количество детей в республике составило 9 тысяч 91 ребенок. В Южной Осетии подавляющее большинство семей — многодетные и имеют от 2 до 4 детей. Предположим, что в каждой семье в среднем по три ребенка. Получается 3 тысячи 30 семей. Затем возьмем по максимуму и предположим, что каждая семья — полная: мама, папа, два дедушки, две бабушки и трое детей, умножим — получается 27 тысяч 273 человека. И при этом важно помнить, что количество новогодних подарков рассчитано также и на детей военнослужащих российской базы, а это 4 тысячи человек, плюс семьи. То есть на самом деле количество реально проживающих в Южной Осетии людей еще меньше.
Особенно исход населения заметен в горных районах, пастбища которых зарастают хвойными лесами: косить и пасти скотину некому.
Высокогорное селение Кроз в Джавском районе находится в 15 минутах езды от трассы. В советское время это был густонаселенный район с обилием баз и туристических маршрутов для летнего и зимнего отдыха. В окрестностях села помимо лагеря международного молодежного туристического бюро «Спутник» (имел базы по всему Советскому Союзу) располагалось обширное опытное хозяйство: выращивались разные сорта яблок и груш. Лагерь давно разрушен, яблоки и груши дичают в лесной полосе, а село практически обезлюдело. Большинство домов заколочено, заборы покосились. Сейчас главной достопримечательностью села является дом Алана Парастаева, рядом с которым пасутся несколько лошадей. Сам Алан живет в городе, а родительский дом оборудовал под гостевой и в летний сезон привозит сюда туристов: отдых в горах, пешие прогулки, рыбалка, лошади.
— Заниматься тут у нас сейчас нечем, я решил начать свой маленький бизнес. Дал рекламу в социальных сетях. Появился интерес, люди поехали. Но в прошлом году наш комитет безопасности вдруг ужесточил правила пересечения границы. Волокиты прибавилось — кому понравится часами стоять на границе? А о том, чтобы иностранных туристов возить, пока и речи быть не может: процедура настолько сложна, что желание отпадает сразу же.
Местные жители, которые хоть как-то пытаются начинать свой маленький бизнес, вместо помощи от государства сталкиваются с его сопротивлением.
Владимир Босиков — известный в Южной Осетии предприниматель. За последние годы занимался разным бизнесом, у него был собственный цех по производству мебели, затем он пытался выращивать орехи, сейчас у него новый проект — минеральная вода. Босиков проехал по горным ущельям, изучил минеральные источники и выбрал один из лучших на южном склоне Большого Кавказского хребта. Данные российских лабораторий подтвердили уникальность свойств этой лечебной воды. У источника он вырубил лес, закупил все необходимое оборудование и поставил маленький заводик по розливу минеральной воды.
— На нашем оборудовании мы можем выпускать по 6 тысяч бутылок в день. Вода эта не будет самой дешевой в своем сегменте, но она того стоит: экспертизы, проведенные специалистами в российских лабораториях, подтвердили ее уникальные лечебные свойства. Я решил попробовать выйти на российский рынок. Ждем ответа от Роспатента, — говорит он.
Ответа от Роспатента нет уже 7 месяцев, хотя все необходимые пробы, экспертизы и регистрации пройдены и собраны. Когда будет ответ, и будет ли он положительным, Босиков не знает. Пока же его новенький цех простаивает, а уникальная минеральная вода растворяется в водах реки Большой Лиахвы.
«Мы легко можем сами, собственными силами уже сейчас 2—3 миллиарда в год зарабатывать, — говорит лидер общественного движения «Твой выбор — Осетия» Алан Джусоев, — только помогите малому бизнесу. У нас есть потенциал, есть природные ресурсы, но нет желания властей — как наших, так и российских. Несмотря на инвестпрограмму и множество межведомственных соглашений с Россией, речь о реальной работе не идет. Есть только бумажная отчетность. В этих условиях говорить о референдуме и потенциальном вхождении в состав России — просто какая-то встряска. Я думаю, что вопрос о нашем статусе нужно закрыть раз и навсегда. Мы очень благодарны России и теперь просим дать нам возможность развиваться. Так многие считают».
И это правда, я разговаривала со многими людьми: никого не волнует вопрос вхождения в состав России, волнует быт и заработок, но разговаривать вслух об этом не будут. Если ты публично говоришь, что против референдума, — тебя могут посчитать противником России и национальных интересов. Хотя никаких антироссийских настроений здесь по-прежнему нет и в помине.
Источник: www.novayagazeta.ru
08.06.16.