Село ГIой-чу (СаIди -кIотар) Комсомольское, начало марта 2000-го года. На южной окраине села появились чеченские воины, которые спускались с гор с намерением пройти через село. Но их уже поджидали русские оккупанты.
Они заранее заминировали пути, по которым спускался в село чеченский отряд, у которого были уже погибшие, подорвавшись на минах, в числе которых были и выходцы из Комсомольского. И вот, в ночь на 5-е марта оккупанты начали обстреливать село из крупных орудий. Жители южной окраины села оказались под обстрелом не имея возможности выйти из под огня.
Чеченские воины, которые выходили из леса были очень уставшие и истощенные голодом, а некоторые были ранены и раны их ещё кровоточили. Они сначала оказались в подвалах вместе с мирными жителями, так как ущелье реки Г1ой обстреливалось с возвышенностей с обеих сторон и они остались в этом огненном котле, из которого смогли выбраться только единицы Гойчунцев. Один из очевидцев рассказал, что боевики решили уйти в другой подвал, чтобы не навлечь беду на мирных, но оккупанты не разбирались где мирные, а где боевики и стреляли из крупных орудий по домам.
Так в своём доме были убиты несколько человек из семьи Пашаевых: девочка подросток Элиза, её бабушка Зайдат лет 70-ти и два брата деда. Спрятав трупы убитых, остальные члены семьи смогли выбраться из этого ада на окрану села, где их тоже поджидало ужасное зрелище, о котором будет рассказано далее. Но раны душевные не исчезают бесследно: недавно скончался от тяжелого недуга еще не успевший постареть отец убитой девочки и сын убитой матери Ризван Пашаев. «Пережитые страдания не проходят бесследно, раненные души Гойчунцев они уносят и сегодня» — сказал один из жителей этого села на похоронах.
Жертв среди мирных жителей было немало: Супьяна, соседа Пашаевых, забрали федералы на нагорье и пытали до тех пор, пока его не вызволил старик Макаев Леча, чей дом оказался в окружении и в центре огневой точки, с которой велся обстрел ущелья реки Г1ой (2-3 года спустя старик Макаев Леча погиб подорвавшись на мине недалеко от своего дома, выпасая скот). Спустившись потом в свой дом, Супьян обнаружил трупы старой матери Малики и молодой сестры Айны. Ему пришлось наспех захоронить их во дворе дома… Затем оккупанты стали сбрасывать странные бомбы, которые сжигали всё: и живое, и неживое.
Жителей села, которые наспех покинули свои дома, оккупанты собрали всех на поле, оцепили не давая уйти из села. Так в открытом поле с 5-го марта в течении нескольких дней жители села Комсомольское были заложниками федералов: дети, женщины, старики, мужчины — все подряд без еды, без тепла в открытом поле под дождём в холодные мартовские дни.
На поле умер больной старик Гелаев, умер родившийся ребенок. Были запытаны до смерти и убиты беженцы из других сёл только потому, что, не имея прописку в Комсомольском, оказались там. Одному из них было всего лишь 19 лет, его тело было страшно изуродовано пытками.
Над заложниками летали самолёты очень низко и когда они стали бомбить село, осколками ранило людей. Раненных, так-же как и других тяжело больных, не давали вывезти из села и удалось их вывезти с большим трудом вместе с трупами умерших на поле. Люди зажигали костры чтобы хоть как-то согреть детей и стариков, а молодёжь стеснялась втиснуться в круг собравшихся возле костра, боясь показаться слабыми перед старшими. И после того, как несколько дней спустя жителям Комсомольского позволили выйти из села очень многие серьёзно заболели. Но до этого их ещё ожидали несколько дней ужаса под холодным мартовским небом.
В селе шли бои… Раненные, изнеможденные, голодные чеченские воины воевали до последнего. Оккупанты не дали им выйти из села, за это получили жесткий ответный удар от разъяренных волков, которым нечего было терять кроме своих жизней, которые они поклялись отдать ради Всевышнего Аллаха за свою родную землю. Но отдавали они свои жизни недёшево: В программе «Время» один из командующих оккупантами причитал, что потери среди них в Комсомольском исчисляются сотнями… И это было в первые дни. Больше они эти слова не повторили.
Чеченские волки держали оборону почти до конца марта. В конце марта село было усеяно трупами людей и животных.
В одном из апрельских номеров 2000-го года «Новая Газета» писала следующее:
<<В Комсомольском теперь нет ни одного дома.
Более того, В КОМСОМОЛЬСКОМ НЕТ НИ ОДНОЙ УЦЕЛЕВШЕЙ СТЕНЫ.
Огромное пространство в красивейшем месте Чечни, где всего лишь пару месяцев назад лежало древнее патриархальное селение с чеченским самоназванием Соади-Котар (то есть поселение Соади), превращено в пепел и мусор.
Но даже посмотреть на этот мусор, даже поплакать над пеплом всей своей прошлой жизни оставшимся в живых жителям Комсомольского не позволено. И родственники тех, чьи изуродованные, полусгнившие трупы валяются по всему селу, каждый день собираются у блокпоста в селе Гойское. Каждый день они приходят сюда в надежде, что хоть сегодня им разрешат побывать в родном селе.>>
(«Новая Газета» N26 13/04/2000)
В своих интервью очевидцы сумбурно рассказывали про тот ужас, который они увидели в Комсомольском.
Из интервью :
<<— Как Вы думаете, в результате чего он сгорел?
Муса Муртазалиев: «Он был сожжен. Они все были сожжены. Я полагаю, их просто облили бензином и подожгли».
— Не могло ли так случиться, что эти люди сгорели в пожаре близлежащих домов?
Муса Муртазалиев: «Нет, нет. Никакого пожара там не было. Там сгорел только госпиталь и те, кто его защищал. Эти же сгоревшие лежали во дворе. Если бы они находились в здании госпиталя, еще можно было бы предположить, что они сгорели в пожаре. Нет, они были сожжены»
— Кроме Вас еще кто-нибудь видел этих сожженных людей?
Муса Муртазалиев: «Со мной был один человек из Серноводска. Его звали Ваха. Фамилии не знаю. Мы искали его братьев. Он договорился с ФСБ, после чего они стали нас сопровождать. 27-го мы нашли его двух братьев… Родной его брат скончался в больнице в ту же ночь. Его труп и труп двоюродного брата Ваха увез домой. Мы с ним вдвоем видели все это. Еще несколько человек с нашего села помогали МЧС и тоже видели сожженных. Такие трупы были и в других местах ». >>
Совдат:
<<В поле простояли четверо суток – женщины, дети, скот, кто успел взять… Никаких условий не было. За водой не пускали, за хлебом и дровами не пускали, в туалет не выпускали… Женщины идут за водой, а они стреляют из автоматов и кричат: «Назад! С…! Б…!! Как мы там все не умерли от холода, от осколков?!
Я хотела найти братьев, но нас по приказу Шаманова к убитым не пускали. Тела братьев привезли МЧСовцы. Младшего – пятого числа. Старшего – шестого…
Я осмотрела много трупов – триста или четыреста. Большинство были изуродованные БТРами: ног нет, рук… Многие без пальцев: отрубленные фаланги пальцев… Были с отрезанными головами. Если отрезали у живых, все было в крови. Нашли сваренную голову в ведре. Были трупы без ушей, тоже некоторые окровавленные. Принесли три мужских ноги, разных: их не снарядом оторвало, а гусеницей танка, это видно было. Мы не всех похоронили тогда. Некоторые остались нетронутыми. Такие же трупы были из ущелья и те, кого засыпало в блиндаже. Те, которые лежали на земле, тоже большинство были изуродованы.
У тех, кто под землей остался, сохранились деньги, документы, вещи ценные… Значит МЧС мертвых не обирала. Обобраны были только те, к которым федералы имели доступ до МЧС. У этих ничего не осталось…
Наши знакомые нашли своих родных. У одного были отрезаны голова и ухо, у живого. Это был товарищ моего брата. Он был взят в плен и был в Чернокозово, а нашли его в Комсомольском. И Асланбека Ахмадова нашли. Его показывали по телевизору, как находящегося в Чернокозово. Родители кинулись туда, а его в упор застрелили в затылок. И Нальгиева нашли.
А брата моего добили. Тело выбросили у Гази-Юрта. Там мы его и похоронили. А был он в Чернокозово. У Гази-Юрта нашли Арсана Дудаева и похоронили там…>>
Зоя:
<<Я вошла 16 марта вместе с чеченскими милиционерами. Везде лежали убитые, много убитых, в том числе, без головы… И отрубленные головы отдельно… Это было ужасно!.. Я не могу вспоминать!.. Они (русские) по трупам ездили… Мы хотели забрать тела родственников и знакомых, а нашли одного – Хашимова Ислама с Катаямы. Он несколько дней пролежал среди трупов, не ел, не пил… Мы его забрали оттуда и унесли…
Трупы были в центре и в ущелье, и в военном госпитале, около трехсот человек, и под развалинами. Они их сжигали, я видела это своими глазами! На улице, в подвалах, везде! Подвалы забрасывали гранатами. На дорогах я видела дымящиеся трупы. Я думаю, что некоторых сожгли живыми… Вчера приходили омоновцы, рассказывали, как сжигали живыми и добивали, как расстреливали, отрубали головы… Парень по имени Саша рассказал, как они взяли в плен десять человек и добили их, ни одного в живых не оставили…
…я видела трупы без головы, без ушей. В моем огороде лежал труп без ушей. На нем был ватник, джинсовые брюки и носки. Он так был изуродован, что мать родная не смогла бы узнать…
По селу было очень много убитых. Карманы у всех были вывернуты, значит деньги искали. Ни у кого не видела я часов, перстней – ничего ценного… Были трупы без головы, без ушей, без рук, без пальцев – не собаки их отгрызли: было видно, что они отрублены чем-то острым… Я не выдержала, стала кричать, ребята меня вывели…
Как раз, когда мы входили в село, начала опять бить артиллерия, хотя по рации предупредили, что идут мирные жители. Было такое впечатление, что они как раз ждали, когда мы войдем…
Все было заминировано. Мины были на огородах, в домах, на дорогах. Мины эти были поставлены не на боевиков, они были поставлены на мирных чеченцев: русские знали, что сюда возвращаются мирные жители. Погиб наш сосед Джантамиров Магомед, ему было семнадцать лет – пошел на огород; Баснакаев Лечи, тридцати лет – тоже на огороде; вместе с ним Алханов Ризван – ранен в живот и в ногу – до сих пор в больнице. Позже, 15 и 16 мая погибли двое мальчиков – Далаев Муслим и Картуев, им было по двенадцать лет…(взорвалась мина)
Позднее я нашла тела знакомых боевиков из Зоны и из Харсеноя и их родственников, которые были вместе с ними. Это были совсем мирные люди, они просто, спускаясь с гор, присоединились к боевикам. Одних их русские наверняка задержали бы, избили и убили. Им же разницы нет: хоть ты мирный, хоть ты боевик, главное – чеченец.>>
Как рассказывают очевидцы событий, после того как, попирая все божьи и человеческие законы, русская армия сравняла с землей село Гой-чу (Комсомольское), не оставив ни одного дома и убив тысячи чеченцев, которые находились на своей собственной земле, матери, чьи сыновья оказались в этом кровавом котле хлынули туда, чтобы найти трупы своих детей. Трупы были свалены в одном месте в соседнем селе Гойское. И те, кто искали своих детей увидели что-то такое, отчего им стало стыдно причитать о своём горе: Женщина стала один за другим вытаскивать трупы, приговаривая: «Х1ара а сан сан ву, х1ара а, х1ара а…» («И этот мой, и этот, и этот…») Так она вытащила семь трупов. Люди подумали, что она потеряла рассудок и когда женщины захотели успокоить её, стоявший рядом муж сказал: «Она не потяряла рассудок… это наши сыновья.»
Сегодня чеченская земля оккупирована, насаждаются ложные ценности, в школах и детсадах празднуется день депортации вайнахов 23-е февраля как праздник, как день советской армии, наложен запрет на упоминание и восхваление героев чеченского народа, отдавших жизни в борьбе с оккупантами, улицы названы именами тех, кто принёс с собой на чеченскую землю слёзы, горе и разруху, героями называют врагов, истребляются истинные ценности народа, которых он придерживался испокон веков. Но ни одна чеченская мать, оставшаяся в живых не забыла убитого сына, ни одна мать не забыла своих детей, томящихся в российских концлагерях.
«Трудно найти слова, когда действительно есть что сказать» — сказал писатель Эрих Мария Ремарк.
Но факты эти нам сегодня нужны не для того, чтобы снова и снова плакать, а для того, чтобы виновные в геноциде чеченского народа были наказаны.
Chechenews.com
05.03.2020.