Международное правозащитное общество «Мемориал» опубликовало базу данных почти 40 тысяч сотрудников НКВД эпохи Большого террора. На сайте движения открыт доступ к справочнику Андрея Жукова «Кадровый состав органов государственной безопасности СССР. 1935-1939». Главным источником информации для справочника стали приказы НКВД СССР по личному составу.
В справочнике приведены номера и даты приказов о присвоении спецзваний и об увольнении из НКВД, сведения о занимаемой на момент увольнения должности, а также информация о полученных государственных наградах. Информация из приказов дополнена биографическими данными из других источников. Предварительная версия справочника, на подготовку которого ушло 15 лет, была впервые выпущена на компакт-диске в мае 2016 года.
Курсанты НКВД, 1930 год, Новосибирск
К моменту публикации базы в интернете изменения и дополнения внесены примерно в 4500 биографических справок. О том, как велась работа над справочником и кому он может быть полезен, рассказал сопредседатель Международного «Мемориала» Ян Рачинский:
– Этот справочник – результат многолетней работы Андрея Жукова, он хотел создать максимально полный перечень людей, которые получили спецзвания госбезопасности в период с момента введения этих званий в конце 1935 года и до конца эпохи большого террора и даже несколько больше, до середины 1939 года. Эту задачу он решал на протяжении очень многих лет. Это была неимоверно кропотливая работа, поскольку он изучил огромное число приказов НКВД – многие сотни томов, поднял множество документов в наградном отделе Верховного совета СССР. Был перелопачен огромный объем информации. И поскольку источники информации советской эпохи достаточно скудны, поскольку значительная часть архивов до сих пор недоступна, особенно это касается документов НКВД (архивы НКВД сейчас разделены между МВД и ФСБ), этот справочник уникален.
Андрей Жуков – не историк, он окончил юридический факультет МГУ, но в интервью Радио Свобода говорит, что всегда интересовался историей и начал заниматься сбором подобной информации еще в советские времена, с 1979 года, когда ее практически не было в открытом доступе. По словам Жукова, он начинал свои исследования не с НКВД, а с потерь РККА, которые подверглись «совершенно фантастическим репрессиям». Затем перешел к данным о сотрудниках НКВД, а позже познакомился с сотрудниками «Мемориала», которые и предложили ему сотрудничество.
Ян Рачинский так объясняет, кому предназначен проект:
– В первую очередь, для историков. Потому что в документах, в том числе и в архивно-следственных делах, значится обычно только фамилия и звание, хотя и это не всегда. Имя, отчество и даже инициалы, как правило, не приводятся. И понять, о ком речь, что это за человек, где искать его следы, очень сложно. Этот справочник позволяет решить проблему, по крайней мере, для тех, кто имел эти вот спецзвания, понять, когда он это звание получил, каким приказом, зачастую по какому региону. Для очень многих удалось выяснить и дополнительную информацию – дату, место рождения, и теперь можно определить, что за человек фигурировал в данном документе, и по разным документам связать, построить какую-то цепочку судьбы, понять, что это был за человек и что он совершил. Это, в общем, для комментариев к любым мемуарам, к огромному числу документов абсолютно бесценный, на мой взгляд, источник.
Сопредседатель общества «Мемориал» Ян Рачинский
– В мае «Мемориал» представил справочник на компакт-диске. Как он разошелся?
– Этот диск вызвал очень большой интерес, тираж разошелся весь, от него уже не осталось ничего. Интернет-издание шире – примерно в 4,5–5 тысяч биографических справок внесены дополнения, уточнения, исправления. Нашлись дополнительные разные источники, в общем, это несколько шире. Кроме практического значения, на мой взгляд, есть и значение более широкое. С одной стороны, это значение моральное, потому что все-таки каждый должен понимать, что он сам отвечает за свои дела, и надеяться на то, что что-то останется навсегда неизвестным, это пустые надежды. Все равно перед историей каждый за свои дела отвечает и все становится известным.
С другой стороны, это исправляет некоторый перекос в информации, существовавшей до сих пор, потому что довольно много, в разных регионах по-разному, в разных постсоветских странах по-разному, но довольно много сделано по выявлению имен жертв репрессий, жертв преступлений. Но как-то так получилось, что жертвы преступлений есть, а преступников у нас вроде как и нет. Названы несколько сотен имен главных руководителей, возглавлявших областные управления, но не они же вели допросы, почти никогда они не занимались непосредственно допросами, выдумыванием дел, этим занимались их подчиненные, имена которых оставались неизвестными. Вот теперь среди этих 40 тысяч имен практически все имена тех, кто вел допросы, кто фальсифицировал обвинения, кто совершал преступления.
– Не так давно Денис Карагодин из Томска отыскал убийц своего прадеда, который был репрессирован, опубликовал их фамилии. Ему написала внучка одного из сотрудников НКВД, который участвовал в расправе, и попросила у него прощения. Удивительная история, которую сейчас широко обсуждают в интернете….
Прадед Дениса Карагодина Степан Карагодин и его семья
– Я, боюсь, не очень подробно следил за этим сюжетом… Но я не думаю, что внучка должна была просить прощения. Думаю, что речь должна идти об осмыслении этой истории и о назывании вещей своими именами. Если разбираться, среди потомков этих сотрудников НКВД есть люди чрезвычайно достойные. И мне кажется не очень правильным считать в чем-то виновными шоферов и машинисток, потому что они не обладали возможностью оценивать достоверность показаний, которые они перепечатывали, степень вины людей, которых они возили туда, на место казни и из тюрьмы в тюрьму.
Эта ответственность все-таки лежит на тех, кто сознательно пытал и сознательно фальсифицировал обвинения. И именно на них и надо сосредоточиться, на мой взгляд. Даже палачи, хотя это отвратительная профессия, невообразимая для нормального человека, по существу только исполнители. Они не знали, кого они расстреливали, по ложному обвинению или по действительному. Среди них встречались и те, кто заведомо знал об этом, но большая часть – это были просто не очень далекие люди с не очень развитыми моральными критериями. Так что у меня к этому сюжету отношение довольно сложное. Я за то, чтобы люди выясняли, что случилось с их предками и кто ответственен за то, что с ними случилось, но вот с четким разделением по степени вины.
Установить виновных, на самом деле, несложно. Родственники имеют право ознакомиться с архивно-следственным делом, и там есть имена и тех, кто дал санкцию на арест, справку составил, как правило, тоже уже лживую, и тех, кто допрашивал, вел следствие, и тех, кто составил обвинительное заключение, не имеющее ничего общего с действительностью. Вот эти люди и есть непосредственные виновники. Есть, конечно, Сталин и прочие, которые утверждали разнарядки, приняли закон об упрощенном порядке рассмотрения дел, если это касается военной коллегии, – но непосредственно выполняли, придумывали обвинение и пытали другие люди. И вот это их перечень, основные виновники в деле зафиксированы. А тот, кто расстреливал, уже меньший виновник, потому что он понятия не имеет, расстреливает ли он действительного врага или убийцу, или еще кого-то. В большинстве случаев это были люди невысоких интеллектуальных способностей, другие вряд ли за такую профессию бы взялись.
С моей точки зрения, нужно придавать гласности имена людей, совершивших преступления против человечности. Я не понимаю, почему какой-то, условно говоря, нацистский военный, который расстрелял 20 жителей деревни, подумав, что они помогают партизанам, – больший преступник, чем тот, кто в мирное время сочинил дела для большего количества людей, и точно так же довел их до смерти, пусть не сам расстрелял, но по его приказу. Для меня непонятно, почему одних нужно помнить и осуждать, а другим дать какую-то индульгенцию. Мне кажется, очень важно, чтобы те, кто сегодня бездумно исполняют приказы, понимали, что существует такая вещь, как индивидуальная ответственность, и что все равно через 20, 50 или 70 лет их имена с деяниями так или иначе обнаружатся. Мне кажется, это тоже достаточно важно, потому что именно вопрос о том, что историю творят люди, и каждый должен об этом думать, – этого осознания очень не хватает.
Прежде всего это вопрос о личной ответственности. Без личной ответственности не может быть нормального общества. Точно так же и знание истории, понимание собственной истории – это часть культуры. Это некоторый элемент гигиены, по существу. Это просто отличие культурного человека от не очень культурного. Если мы хотим быть современным обществом, мы должны понимать, как мы пришли к тому, что сейчас у нас есть. Не дав адекватную оценку коммунистическому режиму, мы не сможем построить что-то отличное от него по существу.
– Много обсуждается, что российское общество не пережило сталинизм, не освободилось от него, не покаялось, хотя это сложный вопрос – должно ли общество целиком обязательно каяться. Но вы считаете, это важно для нынешнего российского общества – выяснять, что происходило тогда, в 30-40-е годы?
– Мне представляется это важным, и именно для того, чтобы освободиться. И вопрос не в том, чтобы каяться, а вопрос в том, чтобы осознать. Нынешнее состояние умов… вот патриарх говорил про ересь человекопоклонничества, а мне кажется, что у нас гораздо более опасная ересь – это государствопоклонничество. Государство сакрально для очень большого числа наших сограждан, это некая самая высшая ценность, ради которой можно делать что угодно, не ограничивая себя никакими нормами морали. Вот до тех пор, пока мы не станем независимы от государства… Государство – это не более чем аппарат, который мы нанимаем для нашего удобства, и такого понимания в обществе нет. И понимания, что государство, которое избавлено от контроля граждан, вообще говоря, для этих граждан опасно, такого понимания тоже нет. И в этом смысле история сталинизма, история большевизма, – это очень поучительный пример.
Источник: www.svoboda.org
25.11.16.